Генерал де Голль - Михаил Мирович

Он писал:

«Разумеется, я не сомневался в том, что если Советы внесут основной вклад в достижение победы над врагом, то в результате в мире возникнут новые опасности…»

О начале военных действий между русскими и немцами де Голль узнал двадцать третьего июня 1941 года в Дамаске, куда он прибыл вслед за вступлением французских войск в город.

На следующий день он телеграфировал своему представителю в Лондон:

«Не вдаваясь в настоящее время в дискуссию по поводу пороков и даже преступлений советского режима, мы должны, как и Черчилль, заявить, что, поскольку русские ведут войну против немцев, мы безоговорочно вместе с ними…»

В первые дни войны выяснилось, что Красная Армия совершенно не подготовлена к ведению оборонительных действий, что привело к полному крушению военной доктрины советского командования, которое полагалось исключительно на возможность ведения войны на чужой территории в обстановке полного подавления авиации противника.

В полдень советское правительство обратилось к народу с заявлением, в котором говорилось:

«Сегодня в четыре часа утра без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбежке со своих самолетов наши города — Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие, причем убито и ранено более двухсот человек. Налеты вражеских самолетов и артиллерийский обстрел было совершены также с румынской и финляндской территорий.

Это неслыханное нападение на нашу страну является беспримерным в истории цивилизованных народов вероломством. Нападение на нашу страну произведено, несмотря на то, что между СССР и Германией заключен договор о ненападении и советское правительство со всей добросовестностью выполняло все условия этого договора.

Нападение на нашу страну совершено, несмотря на то, что за все время действия этого договора германское правительство ни разу не могло предъявить ни одной претензии к СССР по выполнению договора. Вся ответственность за это разбойничье нападение на Советский Союз целиком и полностью падает на германских фашистских правителей… <…> Правительство Советского Союза выражает твердую уверенность в том, что все население нашей страны, все рабочие, крестьяне и интеллигенция, мужчины и женщины отнесутся с должным сознанием к своим обязанностям, к своему труду. Весь наш народ теперь должен быть сплочен и един как никогда. Каждый из нас должен требовать от себя и от других дисциплины, организованности, самоотверженности, достойной настоящего советского патриота, чтобы обеспечить все нужды Красной Армии, флота и авиации, чтобы обеспечить победу над врагом».

Тридцатого июня советский посол при правительстве Петена А.Е. Богомолов был уведомлен о разрыве дипломатических отношений вишистской Францией с Советским Союзом и отозван в Москву. Тогда же посланник СССР в Лондоне Иван Майский сообщил в Наркоминдел, что у него состоялась встреча с представителем «Свободной Франции» профессором Кассеном, который заверил посла в искренней симпатии возглавляемой генералом организации к Советскому Союзу и выразил желание установить отношения с СССР на любом уровне.

В августе Кассен и Дежан вновь встретились с Иваном Майским и вновь поставили вопрос об установлении официальных отношений между «Свободной Францией» и Советским Союзом. Двадцать шестого сентября 1941 года посол СССР в Лондоне заявил от имени советского правительства, что оно «признает де Голля в качестве главы всех свободных французов…»

В начале ноября в Англию был переправлен Богомолов в ранге чрезвычайного полномочного посла СССР при союзных правительствах. Он отвечал за поддержание отношений со «Свободной Францией». В отличие от многих советских дипломатов тех лет А.Е. Богомолов произвел на генерала де Голля впечатление человека честного и открытого, который не боится юмора и сам умеет пошутить. В официальной же обстановке он был собран, насторожен и предельно официален.

Де Голлем в Москву были отправлены генерал Эрнест Пети, Роже Гарро и Раймон Шмиттлен, которые по не зависящим от них обстоятельствам появились в советской столице лишь в марте 1942 года.

С тех пор связь между «Свободной Францией» и СССР была двусторонней и постоянной.

Четырнадцатого июля 1941 года соединения «Свободной Франции» совместно с английскими экспедиционными войсками одержали первые важные победы на Ближнем Востоке над петеновскими армиями.

После подписания перемирия де Голль понял, что английское командование получило всю полноту власти над колониальными владениями Франции — Сирией и Ливаном. Генерал потребовал пересмотра текстов соглашений, и Черчилль, хотя и с явным неудовольствием, был вынужден пойти навстречу де Голлю.

Позднее английский премьер говорил о де Гол-ле, что тот, являясь эмигрантом, приговоренным на родине к смертной казни, полностью зависимым от английского и американского правительств, тем не менее умело противостоял всему и всем, вызывая восхищение, даже совершая ошибки и просчеты.

Тем не менее, пойдя навстречу «Свободной Франции» в вопросах юрисдикции над Сирией и Ливаном, Черчилль некоторое время отказывался встречаться с генералом де Голлем. Этот эпизод дал повод некоторым деятелям «Свободной Франции» выразить неудовольствие авторитарными методами руководства организацией, однако де Голль сумел убедить соратников в своей правоте.

Двадцать четвертого сентября 1941 года де Голль утвердил Ордонанс о новой организации общественных властей «Свободная Франция», согласно которому учреждался Национальный комитет. Он будет являться органом государственной власти до тех пор, пока ситуация позволит провести свободные выборы на территории Франции. Национальный комитет возглавил де Голль. Он назначил министров (комиссаров) из числа своих сподвижников.

Деятельность каждого министра находилась под строгим контролем де Голля, и, когда однажды комиссар военного и торгового флота адмирал Мюзе-лье попытался противиться воле генерала, он был, несмотря на заступничество Черчилля, немедленно снят с поста и отстранен от участия в делах «Свободной Франции».

В середине того же года де Голль узнает, что на родине крепнет движение Сопротивления, состоящее из самых разнородных групп: социалистов, католиков, офицеров, предпринимателей, которые стремились к борьбе с оккупантами. Среди них было много тех, кто позже примкнет к де Голлю и на долгие годы свяжет свою судьбу с судьбой генерала. Это Эдмон Мишле, Жак Шабан-Дельмас, Жильбер Рено, Жан Мулен и другие.