Явился паук - Джеймс Паттерсон

— А это было вранье, — невозмутимо сообщил мужчина. — Вот наш самолет. Теперь, когда мы одни, уж постарайтесь быть поумнее, чем эти ваши фиберы. Надеюсь, это не слишком сложно.

Глава 24

— Итак, откиньтесь на спинку кресла и расслабьтесь, наслаждайтесь полетом, — пошутил вымогатель, — вообразите, что пилот — ваш лучший друг. Ну, может, не самый лучший.

Он приковал меня наручниками к подлокотникам одного из четырех кресел. Вот и я стал заложником. Может, сумею выдернуть подлокотник? Не больно-то прочная конструкция из металла и пластика…

Наверняка посланец Сонеджи был профессиональным летчиком. «Цессна» плавно вырулила на взлетную полосу, разогналась и поднялась в воздух. Мы летели на юго-восток, миновали восточную часть Орландо и Санкт-Петербурга. На земле я знал, что мы под постоянным наблюдением, а сейчас все зависело от прихотей Сонеджи и его связника.

Сперва мы молчали: откинувшись на спинку кресла, я наблюдал за его работой, стараясь запомнить все детали полета. Он вел себя как профессионал: управлял машиной легко и умело, без всяких признаков волнения. Когда мы пролетали над Флоридой, меня осенило: ведь Голдбергам угрожали члены колумбийской наркомафии… Не совпадение ли? В них я уже не верил.

В работе копа, в моей работе, есть одна важная закономерность, о которой нельзя забывать ни на минуту: девяносто пять процентов преступлений удавалось раскрыть только потому, что преступник допускал ошибку. Сонеджи пока не допустил ни одной, не оставил нам ни единой зацепки. Но время ошибок близилось: обмен может стать для него роковым.

— Все отлично распланировано, — обратился я к пилоту. Мы уже летели над Атлантикой, все больше удаляясь от берега. Интересно, куда и зачем летим? Для обмена ли?

— Вы правы. Все продумано вплоть до мельчайших деталей.

— Девочка и вправду в порядке? — Я пытался завязать разговор.

— Я уже сказал вам утром. Ни единого волоска с головы не упало.

— Верится с трудом, — признался я. — Особенно после того, что сталось с Майклом Голдбергом.

— Хотите — верьте, хотите — нет, — пожал плечами пилот. Его это мало волновало.

— Мальчика изнасиловали. Как же я могу верить, что девочке ничто не грозит, — не отставал я.

По его косому взгляду я почувствовал, что он не знает о том, что стряслось с Майклом Голдбергом. У меня возникло чувство, что он вовсе не партнер Сонеджи, что у того вообще не может быть партнеров. Возможно, пилот — просто наемник, тогда у нас есть шанс спасти девчушку…

— Уже после смерти Майкл был зверски избит и изнасилован, — настаивал я. — Так что знайте, во что вы ввязались. И кто ваш партнер.

Он почему-то ухмыльнулся:

— Я понимаю вашу озабоченность, но хватит намеков и вопросов. Сидите спокойно. Девочку не избили и не изнасиловали. Слово джентльмена.

— Но вы не можете этого знать, — возразил я. — С утра вы ее не видели и понятия не имеете, что делает с ней этот маньяк, Сонеджи или как его там…

— Что поделаешь, всем нам приходится верить партнерам на слово. А теперь помолчите. В связи с тем, что наш экипаж не полностью укомплектован, мне не удастся обеспечить вас закуской и прохладительным во время полета.

Почему ж он так чертовски спокоен? Почему так уверен в себе? Участвовал ли раньше в похищениях? Не привлекался ли к ответственности? Не мешало бы проверить. И я это сделаю, если, конечно, вообще буду иметь такую возможность…

Я посмотрел в иллюминатор: «Цессна» плыла над океаном. С тех пор как мы покинули Орландо, прошло чуть более получаса. Море слегка штормило, несмотря на ясную погоду. Одинокое облачко отбросило тень на стальную гладь воды. Зыбкое отражение самолетика мелькало в волнах. Думаю, ФБР засекает наш путь с помощью радара, и пилот не может не знать об этом. Похоже, его ничто не волнует. Какая-то жуткая игра в кошки-мышки… Как он поведет себя дальше? Где Сонеджи и Мэгги Роуз? Куда мы направляемся?

— Где вы так научились управлять самолетом — во Вьетнаме? — вдруг сорвался вопрос, давно не дававший мне покоя. Возраст у него самый подходящий — под пятьдесят, хотя выглядит он изрядно потасканным. Я уже сталкивался с ветеранами Вьетнама, способными на что угодно: такие вполне могли заняться киднэппингом.

Вопрос явно задел его, но он предпочел промолчать. Странно: никаких признаков волнения или беспокойства — а ведь один из похищенных детей уже мертв. Почему же он так самоуверен?

Что известно ему такого, чего не знаю я? Кто такой Гэри Сонеджи? А сам он кто? Какая между ними связь?

Через полчаса «Цессна» пошла на снижение. Внизу зеленел островок, окаймленный песчаными пляжами.

— Ничего не понимаю. Где мы? Что это за остров?

— Малый Абако, — отозвался пилот. — Ну что, у нас кое-кто на хвосте? Фиберы? Небось засекли нас своими радарами? Вы, поди, утыканы разными передатчиками?

— На мне абсолютно ничего нет.

— Значит, они чем-то обработали денежки, — продолжал он, — может, флуоресцентным порошком?

Ему знакомы все хитрости нашей работы.

— Мне, во всяком случае, об этом неизвестно, — откровенно признался я. Действительно, от фэбээровцев можно ожидать всего, они не посвящали меня в свои планы.

— Надеюсь, вы не лжете. Трудно вам доверять после истории в Парке Диснея. Пригнать столько копов и фиберов — и это после нашего предупреждения. Да, в наше время никому нельзя верить.

Его, разумеется, не заботило, насколько мне не нравились эти шутки. Сейчас он производил впечатление человека, окончательно утратившего всякие надежды, которому представился последний шанс заработать. И ему плевать, что это будут самые грязные деньги в мире.

На берегу просматривалась узкая посадочная полоса — плотно утрамбованная дорожка, протянувшаяся на несколько сот ярдов. Самолет, ведомый опытной рукой, плавно приземлился и вырулил к ближайшим пальмам. Отличный план — все на месте, все срабатывает без сбоев.

Вокруг не намечалось никаких признаков жилья, лишь холмы, покрытые пышной тропической растительностью, высились невдалеке. Никто не появлялся — ни Сонеджи, ни Мэгги Роуз.

— А девочка здесь? — снова завел я.

— Хороший вопрос! Поживем — увидим. Отсюда все отлично просматривается.

Он выключил мотор, и началось долгое томительное ожидание. Никаких ответов на мои вопросы не последовало. Стояла изнуряющая жара. Оттого что я изо всех сил сдерживал желание выдрать подлокотник и врезать ему, у меня разболелась голова.

Взор пилота был устремлен в безоблачное небо. Сквозь лобовое стекло он преспокойно любовался расстилающимся пейзажем, в то время как я изнывал от духоты и исходил бешенством.

Здесь ли девочка? Жива ли Мэгги Роуз? О, черт бы тебя подрал!

На стекла иллюминаторов садились какие-то жуки, пару раз промелькнул пеликан. Больше ничего не происходило в этом глухом краю. Жара усиливалась, как это бывает, когда машина долго стоит на солнцепеке, но мужчина как будто ничего не замечал. Видимо, он привык к жаркому климату. Минуты ожидания превратились в час, потом в два… Я совершенно взмок и умирал от жажды, безуспешно стараясь отвлечься от своего состояния. Надеюсь, фэбээровский радар, установленный в Мексике, засек нас. Чем же все это закончится?

— Мэгги Роуз здесь?

Я несколько раз повторил свой вопрос, но ответа не получил. Мое беспокойство нарастало.

Он не отвечал на вопросы, будто вовсе не слышал меня. Он не смотрел на часы, не ерзал, не вертелся. Уж не впал ли он в транс? Что вообще происходит?

Я с вожделением глядел на подлокотник, к которому был прикован, впрочем понимая, что могу совершить ошибку, которую однажды уже совершили мои коллеги. Вполне можно было выдернуть его, такой он старый и расшатанный. Если до этого дойдет, я навлеку на себя опасность. Впрочем, другого выхода нет — стоит рискнуть…

Вдруг «Цессна» тронулась с места и покатилась в сторону взлетной полосы. Мы снова в пути.

Самолет летел низко, на высоте не более тысячи футов. Меня освежал свежий прохладный воздух, а рев пропеллеров просто-таки убаюкивал. В иллюминатор я наблюдал, как солнце плавно опускается за горизонт и потихоньку исчезает из виду. Прекрасное и одновременно зловещее зрелище, в полном соответствии с обстоятельствами. Я понял, чего он дожидался, — ночной тьмы. Он предпочитал работать ночью. Сонеджи обожал ночь.

Через полчаса после того, как стемнело, самолет плавно пошел на снижение. Внизу замелькали огоньки — похоже, это небольшой городок. Приближается решительный момент: здесь должен быть произведен обмен.

— Ни о чем не спрашивайте, я не отвечу, — предупредил пилот, не отрываясь от пульта управления.

— Неудивительно, — громко проворчал я, делая вид, что ворочаюсь в кресле, пытаясь устроиться поудобнее, а на самом деле с силой тянул подлокотники на себя, с радостью чувствуя, как он поддается. Оторвать его совсем я не рискнул.