Клинок Белого Пламени - Анна Тьма

– Я призываю тебя, Пламя, – судорожно прошептал ученик демона.

И в то же мгновение не смог сдержать крика! Его раздирало изнутри, закипала в венах кровь, сердце зашлось в паническом ужасе, разум и душу пожирало Пламя!..

– Выпусти его! – крикнул Альтис, очень надеясь, что ученик услышит. – Не держи в себе! Тесс фиор!..

– Тесс… фиор… – онемевшими губами прошептал Черный Пламенный.

Пламенного мага, когда-то вечность назад считавшего себя некромантом, перекорежило, уничтожило, спалило дотла. У живого – вырвало сердце, вывернуло разум наизнанку, распотрошив, как дохлую кроличью тушку. И разбило в осколки душу, не оставляя ничего от него прежнего. А потом – его собрало заново. Уже другого. Уже мертвого…

Альтис смотрел, как горит и изменяется его ученик. Как рождается на свет еще один истинный Пламенный. И когда тот открыл глаза, Альтис понял – Эрхан не справился.

– Помоги мне, всемогущий мой Огонь, – прошептал демон.

Крепко обняв своего умирающего ученика, Альтис остро пожалел, что сейчас не день и он не может, как когда-то, воспользоваться подаренной Создателем руной «Жизнь», выжженной на его ладони. Белое Пламя охватило Черный Огонь, окутало его и проникло в самое сердце рожденного мага. Оно шептало мальчишке, что жизнь не пуста, рисовало рассветы и радуги, оживляло в обледенелом сердце родные и любимые образы… «Как мало тепла, заботы и любви ты видел, малыш!..» – с болью подумал демон.

– Но я видел тебя, – хрипло прошептал подросток, не понимая, что происходит. – Ты мой учитель… и мой бог…

– Так не умирай же, ребенок. Я приказываю. Живи!

Эрхан слабо кивнул, не чувствуя, как по лицу снова текут слезы от боли. И потерял сознание.

Альтис подхватил обмякшего ученика, рисуя своим Огнем защиту на его запястьях. Невидимые и до поры неощутимые браслеты. Отозвал свое Пламя и пошатнулся…

– Спокойней, брат… – Стримбор подхватил на руки мальчика. Траэллита поддержал демона.

Арох молча сунул в руки побратиму флягу, и тот, не задавая ненужных вопросов, сделал несколько глотков. Его передернуло, он задержал дыхание, чтобы не закашляться, и, когда отпустило, вернул флягу Волку.

Нангерат помчался к сыну как полоумный, но бог-ветер отшатнулся в сторону, покрепче прижав к себе мальчишку. Через мгновение на пути колдуна встали суровый Коган-ястреб и снежный волчонок Жулька, не позволяя приблизиться к Эрхану.

– Не прикасайся! – рявкнул бог-ветер.

– Что с ним?.. – едва справившись с голосом, спросил Нангерат. Он был до крайности растерян.

– Убьешь его, если тронешь, – сказал Стримбор и прикрыл плащом бессознательного юного мага.

– Ты же некромант, – добавил Ястреб.

Больше пояснений не потребовалось. Нангерат и сам догадался, в чем дело. Он – колдун, маг Смерти. А его сын теперь волшебник, маг Жизни…

– Я его инициировал, – хрипло сказал Альтис. – Но он оказался слишком слаб.

Эти слова ударили некроманта как кнутом. Сын слишком слаб. По вине отца.

Альтис устало попросил друга:

– Стрим, поставь ему защиту от воплощения кошмаров.

– Не учи ученого! Уже ставлю, – раздраженно отозвался бог-ветер. Он очень беспокоился за побратима и его второго ученика, хоть и не желал этого показывать. Черный Пламенный… О Купол, Черный Пламенный! Такой, каким был Альтаир. – Первый раз, что ли… Куда его?

Демон поморщился от зверской головной боли, огляделся, ненадолго задержав взгляд на обеспокоенном Лёньке и мрачной Алинке, но обратился к богу-ветру:

– Присмотреть за ним сегодня сможешь, Стрим? Я не в силах…

– Без проблем, – ответил Стримбор, поворачиваясь, чтобы отнести паренька к себе в каюту.

– Я с тобой, – шагнул следом Ястреб. – Алинка, ты тоже – нам нужен сильный Пламенник. Жулька, и ты с нами, – потрепал он по холке снежного волка.

– Пошли, – тяжко вздохнула воительница. Но перед тем как уйти, повернулась к демону: – Как ты, Ал?

– Выживу, – ответил тот, стараясь не показывать, как он на самом деле сейчас слаб.

Секунду поколебавшись, Алина все же пошла вслед за Ястребом. Жулька быстро подскочил к Альтису, поднялся на задние лапы, морозно дыхнул в лицо и убежал прежде, чем демон успел возмутиться.

Траэллита, положив ладони на плечи друга, щедро поделился с ним силой. Альтис некоторое время молчал, прикрыв глаза, потом осторожно отстранился:

– Спасибо, Трэн, больше не нужно.

Ламий придерживался иного мнения, но спорить не стал. Вместо этого взглянул на Волка. Арох кивнул.

– Пойдем, нечего здесь делать, – сказал он демону. – Пускай Трэн палубу приберет.

Демон без лишних протестов побрел к юту. Ламий подождал, пока друзья уйдут, и только после этого принялся гасить огненные осколки, оставшиеся после инициации.

Пламенные маги обычно перерождались самостоятельно, достаточно легко… или сгорали. Но все было иначе, если Пламенем оказывался Черный Огонь. Или если до этого бедняги не владели некромантией. С Черным Огнем все еще сложнее, потому что он не соприкасался с магией Жизни, как любое другое Пламя. Некромант по-прежнему сможет поднимать мертвых. И лечить живых. Становление Черного Пламенного чем-то сродни перековке сознания, и сил нужно немерено, чтобы удержать волшебника, не позволить сойти с ума и умереть. Как только Альтис рискнул его инициировать в своем нынешнем состоянии?

Последний «осколок» одиноко лежал у самой фок-мачты. Не спеша уничтожить, ламий взял его в ладонь и понял, что небольшой сгусток Черного Пламени все еще живой. Живой Черный Огонь… как у Альтаира… Он танцевал в руке бога-ламия по растопыренным пальцам и перепонкам, где-то согревая, но чаще болезненно жаля.

Ноги отказались держать, и ламий сел, привалившись спиной к мачте.

– О Купол, как же я виноват перед тобой, мой старший брат, – вырвалось из его уст помимо воли.

Когда Альтис, Литис и Арох вляпались по самые уши на материке, Стримбор и Коган по вине Трэна влезли в авантюру на Драконьей Гряде в море! Это была его, Змея, вина в том, что Волк попал в плен, что троицу демонов вышвырнуло в материальный мир, а потом… а потом Литис, Альтаир и Альтис…

Богам закрыт путь в подматерию, а демоны не могли выбраться оттуда без помощи Ароха – он единственный свободно ходил по девяти нижним и трем верхним мирам, не считая материального. Проводник между мирами с уникальным даром проникновения в разные слои бытия. Потерялся Волк, и на триста лет друзья оказались отрезаны друг от друга глухой стеной, не зная, что случилось…

Ламий слегка прикрыл ладонью глаза, упершись локтем в согнутое колено, и продолжил смотреть на черный огонек в темноте. Со смертью двоих братьев часть его души умерла в страшной агонии. Не верилось. Вся жизнь, почти пять тысячелетий, превратилась в ничто. Черный Пламенный заменил Трэну отца. Именно он с детства воспитывал своих шестерых младших братьев.

– Что же я натворил… – простонал ламий.

Бессмертные привыкли к потерям в мире смертных. Привыкли терять тех, кого по глупости успели полюбить. Больше всего на свете побратимы дорожили друг другом. В череде потерь они друг для друга стали якорем, семьей, той неизменной частью сути, которая, что бы ни произошло, была вечной. Это больше чем просто дружба, больше чем братство, это – единство. Не было случая, чтобы семь искателей умудрились всерьез поругаться или, что вообще непредставимо, враждовать между собой.

Единое. Целое. Неделимое. Вот чем были четверо богов и три демона.

Если отрезать руку, то все равно еще долго будешь пытаться ею пользоваться, забывая, что ее нет. Вот и сейчас побратимы медленно осознавали, что часть целого утрачена. И не верили. Что будет дальше?.. Что будет, если Альтис погибнет? Альтис, о Купол, Альтис!.. Пасть Кошмара – детская игрушка по сравнению с тем, что пришлось пережить ему! Что будет, когда Коган, Стрим и Арох поймут, что в этом его, Трэна, вина?!

Огонек жег руку. Иссушенные перепонки покрывались болезненными разрывами на коже.

– Что ты хочешь, Пламя? – шепнул бог-ламий. – Что ты хочешь от того, кто виновен в смерти твоего избранника?..

Черной патокой огонек расползся по ладони и собрался снова, потянувшись вверх. Ламий медленно поднес его поближе… А если оставить его в себе навсегда?.. Он убьет морского бога, но зато можно будет ненадолго представить, что это брат снова рядом, живой…

Удар ладонью по ладони был не сильным, но очень болезненным. Красное Пламя полыхнуло, гася и вбирая в себя черный огонек.

– Не стоит, – обронил Лисёнок, в упор глядя на бога-ламия.

Целая минута прошла, прежде чем ламий очнулся и осознал, что именно он едва не совершил.

– Как скажешь, – запоздало отозвался он. Его улыбка больше походила на судорожную гримасу.

Боль в ладони, превратившейся в один сплошной ожог, не спешила проходить. Перепонки казались тонкими истрепанными кусками парусины в запекшейся крови.