Последняя песнь Акелы-3 - Сергей Бузинин

Глядя на сию пастораль, Корено в очередной раз тяжко вздохнул и принялся вполголоса завистливо бурчать. Арсенин, прекрасно понимая, когда и как нужно воспринимать одессита, внимания на его стоны не обращал, зато Дато, укоризненно хмуря брови, дернул Кольку за рукав и вполголоса напомнил, что хотя они и на суше, их корабль там, где их капитан, и рейс еще не закончен. Корено, за время совместных путешествий раз двадцать разъяснявший абреку разницу между судном и кораблем, возмущенно поперхнулся на полуслове, но тут же призадумался и больше о выпивке даже не заикался.

Внутри кабак поражал простотой и незатейливостью убранства, клубами табачного дыма и обилием (несмотря на ранний час) посетителей. Бармен, угрюмый рыжеволосый шотландец, стоя под огромным штурвалом (чуть ли не единственным на все заведение украшением), флегматично расчесывал пушистые баки, глядя в мутное зеркало (единственное на всю таверну) и на появление новых клиентов отреагировал в высшей степени наплевательски. При виде молчаливой пятерки прилично одетых незнакомцев, бармен всего лишь вздернул вверх левую бровь и на приветствия почтенной публике размениваться не пожелал. Очевидно, подобная мимика была ему не свойственна и служила сигналом, потому что двое или трое выпивох, вдруг вспомнив о срочных делах, с видом крайней озабоченности, шустро юркнули на улицу через заднюю дверь.

Небрежно раздвигая в стороны подвернувшиеся под ноги обшарпанные табуреты и их не менее обшарпанных хозяев и, не обращая внимания на бесконечный гул людских голосов и надсадный скрип граммофона, визгливо выводившего «…То Кемпбелы идут, ура, ура…» или нечто другое, но тоже явно шотландское, Арсенин добрался до стойки. Бармен не изменил монументальную позу ни на йоту. Всеслав требовательно ударил ладонью по кнопке барного звонка. Ирландец с сомнением покрутил физиономией перед зеркалом и вновь взялся за расческу.

Изрядно раздосадованный явным неуважением к своей персоне, Всеслав глазами указал Корено на бармена и, небрежно облокотившись на стойку, вынул из портсигара папиросу. Не успел Арсенин чиркнуть спичкой о терок, как одессит, ухватив невежу за широкий клетчатый галстук, рывком подтянул его к капитану.

— Приличный хозяин приличного заведения, встречая приличных гостей, как минимум приветствует их, — назидательным тоном произнес Всеслав, выдыхая струю дыма в покрасневшую от возмущения и удушья физиономию бармена. — Вы же, сударь, ведете себя, мягко говоря, невежливо.

— Так то приличных, — упрямо прохрипел шотландец, безрезультатно пытаясь вырваться из рук Корено. — А ухари залетные пусть не за моё воспитание, а за своё здоровье пекутся.

Словно по команде в зале стих многоголосый гомон, и в угрюмой тишине, внезапно накрывшей таверну, словно покойника покрывалом, сдавленный хрип прозвучал зловеще. Кто-то из посетителей, сжав горлышко пустой бутылки, словно рукоять меча, даже привстал со стула, кто-то, разминая кулаки, выразительно хрустнул костяшками пальцев, но этим всё и ограничилось. Китобои, напряженно выжидая, чем же закончится диалог бармена с наглыми пришельцами, от решительных мер пока воздерживались.

— У меня здесь назначена встреча, — выдохнув очередную струю дыма, Арсенин взял со стойки пустой стакан и придирчиво рассмотрел его на свет. — С капитаном Джекилом Хайдом. — Жестом приказав Корено слегка ослабить захват, Всеслав невозмутимо, словно не замечая готовых броситься в драку американцев, протер стакан платком и, щедро плеснув в него виски из стоящей наособицу бутылки, продолжил: — Он уже здесь?

— Уж с полчаса как здесь, — потирая горло, мрачно буркнул бармен, — в отдельном кабинете дожидается. Только зря вы, мистер, сразу по-хорошему не спросили, — угрожающе просипел ирландец, косясь на заднюю дверь. — Приличные люди, — передразнил он Арсенина, — вежливо спрашивают, а не гавкают…

— С тобой, свинья, не гавкает, а разговаривает капитан Жег…,- криво усмехнулся Троцкий, проследив за взглядом хозяина таверны, и вставая сбоку от двери, — тьфу ты, герр Штольц!

Как по заказу, створка, выбитая жестким пинком снаружи, резко распахнулась, и в зал, размахивая внушительного вида дубинами, ворвалась давешняя троица. При виде подручных, мысленно окрещенных Львом дуболомами, бармен осклабился в радостной улыбке, но почти тут же вновь осунулся.

Первый дуболом, споткнувшись о заботливо подставленную Троцким ногу, с размаху въехал головой в деревянную стойку и признаков жизни не подавал. Второй, получив от Льва табуреткой по морде, размазывая по щекам кровавые слюни и сопли, стек по стене и в настоящий момент был больше озабочен подсчетом оставшихся во рту зубов, чем восстановлением статус-кво. Третьему не повезло больше всех: проскочив мимо Льва, он даже успел замахнуться дубиной, но этим его удача и ограничилась.

Дато, крутнувшись в неразличимом глазу пируэте, рубанул ладонью по горлу дуболома, а Барт впечатал ногу в пузо. Выронив дубину и раззявив рот в беззвучном крике, несчастный рухнул на колени, но и на этом его беды не закончились: Коля, не желая отставать от друзей, навернул ему кулачищем по затылку и дуболом, сипя, словно сдувающийся шарик, растянулся на полу.

— Мерзкое пойло, — Арсенин, пригубив спиртное из своего стакана, аккуратно промокнул платком губы и повернулся к товарищам. — Я пойду с мистером Хайдом пообщаюсь, а вы пока меня здесь подождите. — Капитан, заметив мечтательный взгляд Корено, устремленный на заставленные бутылками полки, отрицательно качнул головой. — Без излишеств. Просто подождите.

Отдельный кабинет оказался небольшой комнатенкой, меблированной в общем стиле заведения, то есть почти пустой. Перешагнув порог, Арсенин с грустью констатировал, что роскошью или маломальским комфортом здесь и не пахнет: в комнате находились колченогий круглый стол, застеленный потертой скатертью некогда зеленого цвета, стайка ветхих стульев и пять человек, одетых с присущим морякам колоритом. По-видимому, один из пятерых — капитан Джекил Хайд. Кто же остальные четверо, предметы мебели или капитанские доверенные, предстояло еще разобраться.

— Добрый день, господа, — Арсенин, намеренно не концентрируя взгляд на ком-либо из присутствующих, кинул взгляд поверх голов. — Я — Генрих Штольц, и мне нужен капитан Хайд.

— И чего клятые москали желают от шановних панов? — неприязненно оскалившись, бросил по-русски похожий на ожившую корягу мужик в кожаной тужурке и капитанской фуражке.

— А с чего герр решил, что я москаль? — зловеще ухмыльнувшись краем рта, в тон ему, но по-английски, осклабился Арсенин.