Правдивая история про девочку Эмили и ее хвост - Лиз Кесслер

— Мам?

— Мм?

Я набрала в грудь побольше воздуха.

— Ты веришь в русалок?

— Русалок? — она рассмеялась. — Ну, ты и вопросы… — и вдруг умолкла на полуслове.

Выронив подорожник, она не отрываясь смотрела на море.

— Ты чего? — осторожно спросила я.

— Где мы? — прошептала мама.

— На берегу. Я подумала, что здесь должно быть очень хорошо…

— Что это за место?

Вот чего я совершенно не продумала, так это что говорить и что делать, когда мы доберемся до места. Как она поведет себя, когда обо всём узнает — не только про Джейка, но и про меня? А вдруг она вспомнит, но не до конца? Или решит, что мы с ним оба уроды? Начнет нас стыдиться? Ну почему я не подумала обо всём этом заранее!?

Я откашлялась.

— Это… просто скалы. Разве нет?

— Я здесь уже была, — проговорила мама. Лицо у нее скривилось, будто от боли.

— Когда?

— Не знаю. Но я помню это место.

— Хочешь подойти поближе к воде?

— Нет! — Мама отпрянула назад. — Эмили, нам пора возвращаться. Мистер Бистон будет ждать.

— Но ведь мы только приехали. Мы сто раз успеем вернуться!

— Я не могу здесь оставаться, — отрезала мама. — Мне здесь нехорошо. Мы возвращаемся домой!

И так стремительно пошла вверх по тропинке, что я едва поспевала следом.

В конце концов мы всё же съели наши бутерброды на увитой плющом скамейке. Автобус укатил у нас прямо из-под носа, так что — хочешь не хочешь — пришлось ждать следующего. Мы жевали молча. Я не знала, что сказать; мама же тупо смотрела в пространство.

Мне ужасно хотелось расспросить ее или самой рассказать то, что знаю, но я понятия не имела, с чего начать.

Наконец появился следующий автобус, и мы всё так же молча тронулись в обратный путь. До Брайтпорта добрались только к четырем.

— Ты на меня не сердишься? — спросила я, переходя с мостков на палубу «Короля».

— Сержусь? С какой стати? Ты ведь ничего такого не сделала? — мама вопросительно заглянула мне в лицо.

— Я хотела, чтобы у нас получилась веселая прогулка, а ты вдруг расстроилась…

— Просто задумалась, милая, — мама покачала головой. — Что-то с этим местом… — она замолчала.

— Что? Что с ним?

— Какое-то смутное воспоминание… Но я никак не могу вспомнить. — Она сняла куртку. — Опять я какую-то чушь несу…

— Вовсе нет, — горячо возразила я. — Что ты вспомнила?

Мама стояла, крепко прижав куртку к груди.

— Понимаешь, это даже не воспоминание о каком-то событии, а, скорее, о чувстве или ощущении… как будто я испытывала чувство необыкновенной… любви…

— Любви?

— И чего-то еще. Грусти… ужасной тоски. — Мама прошла в соседнюю комнату. — В общем, я же говорю, что полная чушь, — крикнула она из-за стены. — А теперь ставь-ка чайник, а я сбегаю за мистером Бистоном. Он нас, наверное, потерял.

Наполняя чайник водой, я выглянула в окошко. Мистер Бистон был уже тут как тут: топал вовсю по пристани. Мне стало не по себе. Шел он очень быстро, и вид у него был весьма недовольный.

Бум, бум, бум.

Это он постучал в дверь.

— Он уже пришел, — сообщила мама, выбегая из своей комнаты. — Вот и славно. Привет! — улыбаясь, она распахнула дверь. — А я как раз собиралась…

— Где вы были? — резко спросил мистер Бистон.

— Ездили на прогулку, правда, Эмили? Вдоль…

— Я пришел в три, — мистер Бистон постучал пальцем по своим наручным часам. — Ждал целый час. Что это значит? — Он одарил меня сумрачным взглядом.

Я вся сжалась. Мама удивленно посмотрела на мистера Бистона.

— К чему так нервничать? — подойдя к буфету, она достала чашки и блюдца. — Сейчас мы все выпьем по чашечке чаю. Что вы нам сегодня принесли, мистер Бистон? Кексы с глазурью или булочки с корицей?

— Пончики, — ответил он, продолжая буравить меня взглядом.

— Я тут ни при чём, — не выдержала я.

— Конечно, нет, Эмили. Будешь пить чай?

Мистер Бистон наконец отвернулся и, сняв куртку, повесил ее на спинку стула.

— Нет, спасибо.

Я валялась на диване, прислушиваясь к их разговору и пытаясь понять, когда же мистер Бистон подсыплет маме зелья. Необходимо было застукать его на месте преступления, чтобы мама, наконец, поняла, что никакой он ей не друг. А если он и до меня доберется? Вдруг он и меня своим зельем опоит?

Но мистер Бистон держался как обычно. Усевшись за стол, он повел себя так, словно ничего не произошло. Они пили чай, уплетали пончики и болтали о ценах на мини-гольф и прочей ерунде.

Прожевав последний кусок, мистер Бистон бросил взгляд на часы.

— Ну, мне пора, — сказал он.

— Как, уже? — удивилась я.

Но он ведь так и не подсыпал ей зелья! Может, он не каждую неделю эту делает? Ну ничего, я с него теперь глаз не спущу…

— На 4.45 у меня назначена встреча, — буркнул он, дернув кривым ртом. — Не люблю заставлять людей ждать.

Я промолчала.

— До свидания, Мэри. — Мэри зовут мою маму.

Мистер Бистон торопливо вышел. Мама принялась мыть чашки, а я схватила кухонное полотенце.

— Ну, ты так и не договорила, — сказала я, принимая у мамы мокрое блюдце.

— Что именно?

— Про нашу поездку.

— Ах, да, — мама заулыбалась. — Конечно. Замечательная прогулка.

— Ты говорила про скалы, — напомнила я.

Она уставилась на меня с искренним недоумением.

— Радужные Камни, — внезапно у меня перехватило дыхание.

— Радужные что?

— Мама! Только не говори, что ты всё забыла! Скалы с радужными брызгами! Ты рассказывала, что почувствовала, когда увидела их. Любовь, и грусть, и всё такое.

Мама рассмеялась.

— Миссис Партингтон на прошлом родительском собрании сказала, что у тебя богатое воображение. Теперь я понимаю, что она имела в виду.

Она деловито разгладила скатерть на столе, стряхнула ладонью крошки. Я смотрела на нее не отрываясь.

— Ты чего? — удивилась мама.

— Мам, ты вообще помнишь, о чём мы с тобой говорили до прихода мистера Бистона?

Мама прищурила один глаз и задумчиво потерла подбородок.

— Погоди… — Лицо ее приняло озабоченное выражение, но она тут же снова рассмеялась. — Представляешь, ничего не помню. Абсолютно. Ну ничегошеньки! Принеси-ка мне щетку и совок. Посмотри только, на что похож ковер!

Я продолжала стоять и смотреть. Она всё забыла! Он все-таки подсыпал ей зелья! Но как?! Когда?

— Эмили, очнись. Щетку и совок. Или мне самой за ними идти?

Я вынула из шкафчика щетку и совок и протянула маме.

— Мам, — попыталась я снова. — Ты что, правда не пом…

— Эмили. — Мама подняла голову. — Пошутили, и будя. Я больше не желаю слушать о разноцветных скалах. У меня есть дела поважнее, чем выслушивать твои выдумки.

— Но это не…

— ЭМИЛИ!

Мне хорошо знаком этот тон. Он означает, что лучше заткнуться. Взяв со стола пакеты от пончиков, я потащилась к мусорному ведру. На одном из пакетов была надпись: «МПВ».

— Почему на этом пакете твои инициалы? — удивилась я.

— Понятия не имею. Наверное, чтобы знать, какой из них для меня.

— А какая разница?

— Всем известно, какая я сластена. На моем пончике сахарной пудры больше.

— Но ведь это и так видно.

— Эмили, да что с тобой сегодня? Я не допущу, чтобы ты говорила о мистере Бистоне в таком тоне.

— Но я правда не понимаю! Почему он не может просто заглянуть в пакетик?

Вместо ответа мама начала насвистывать, и я, плюнув на это дело, отправилась к себе в комнату, прихватив с собой пакеты. Они подскажут мне разгадку, наверняка, только надо сообразить, что к чему.

Я так внимательно вглядывалась в мамины инициалы, что начали слезиться глаза И тут до меня дошло. Ну конечно же! 3-зелье!

Оно было не в чае. Оно было в пончиках!

Глава одиннадцатая

Вернувшись в понедельник из школы, я кинула сумку на пол и завалилась на диван. Мама читала.

— Как прошел день? — поинтересовалась она, поднимая глаза от книги.

— М-м. — Встав, я подошла к холодильнику и налила себе стакан молока.

Я боялась встретиться с ней взглядом. Ну как мне ее убедить?! Как рассказать про мистера Бистона? А ведь мне еще папу надо найти. Как же быть?

Кто-то легонько постучал нам по крыше. Я аж подпрыгнула. Если это мистер Бистон, я…

— Привет, Эмили, — как всегда загадочно произнесла Милли, выпутываясь из складок своего обширного черного одеяния.

Я обернулась к маме.

— Ты что, куда-то уходишь?

— На общее собрание жителей района. Я же тебе говорила на прошлой неделе…

— Правда?

— Как приятно, что не у меня одной куриная память, — проходя мимо, мама легонько потрепала меня по щеке.

Я посмотрела на часы.