Смерть этажом ниже - Кир Булычев

Они вышли на лестничную площадку. Там стоял смертельно пьяный парень в дубленке и волчьей шапке. Увидев Шубина, он невнятно, но громко и дружелюбно спросил:

— Что передать на волю?

И пьяно засмеялся.

Снизу донесся громкий крик. Перешел в хрип, оборвался.

— Я одеться должна, — сказала Эля милиционеру. — У меня пальто в ресторане. В гардеробе.

Милиционер обдумывал эту информацию. Они спустились еще на один пролет.

— Эй, — сказал милиционер, — охрана.

Неандерталец обернулся.

— Проводишь девушку одеться.

— Так дойдет.

— Проводишь, говорю. Мы тебя у машины подождем.

Дежурный не ответил, он продолжал спускаться вниз. За последним пролетом открылся холл гостиницы.

С первого взгляда Шубину показалось, что он видит иллюстрацию к сказке о спящей царевне.

Там все спали.

В желтом прозрачном тумане, заполнившим холл, спали на полу те люди, что недавно толпились у стойки в ожидании места, спала, положив голову на стол, администратор, спали те, кто коротал время в креслах. Спал официант у приоткрытой двери в ресторан. И было очень тихо.

В этом сонном царстве была такая заколдованная странность, что милиционер тихо сказал:

— Стоять!

И все послушно остановились, кроме неандертальца, который продолжал спускаться по лестнице.

Снизу поднимался тяжкий, неживой запах, который, хоть и был знаком, не разбудил бы в Шубине воспоминания, если бы не мерцание желтоватого тумана. И Шубин увидел: черная река… желтый туман по воде… кашель Наташи и слова Бруни о непредвиденных сочетаниях сбросов. Это узнавание мелькнуло и пропало, изгнанное невероятной действительностью.

Шубин видел, как неандерталец вступил в прозрачно-желтоватую пелену тумана и движения его стали замедляться. Он схватился двумя руками за горло, повернулся обратно, к лестнице, но подняться больше чем на ступеньку не успел, а упал, ударился головой о нижнюю ступеньку и замер.

Шубин схватил за руку Элю, которая кинулась было к дежурному.

— Сказали же, стой! — крикнул он. И крик его был слишком громким для этого зала.

Они стояли втроем на лестнице, и вокруг была страшная тишина, потому что ни из ресторана, ни с улицы не доносилось ни звука. После минутной оторопи вниз двинулся милиционер. Он сделал шаг.

— Да нельзя же! — крикнул Шубин, и голос его странно раскатился по холлу, будто тот был гулким храмом.

Желтое легкое марево чуть клубилось, мерцало, словно воздух в жаркий летний день над перегретой дорогой. Шубин физически почувствовал его жадное движение, он понял что это марево, — поглотившее тех людей, которые, казались спали, но по нелепым, неестественным позам было ясно, что они мертвы, — стремится к лестнице, чтобы дотянуться до живых людей, заставить его, и Элю, и милиционера упасть и утонуть в нем, как утонул дежурный с красной повязкой на рукаве.

— Там люди, — сказал милиционер. Над верхней губой его проступили капельки пота.

— Ты им не поможешь, — сказал Шубин. — А сам умрешь.

— Умрешь? — тихо спросила Эля. — Как же так?

— Не знаю. Но туда нельзя. Пошли наверх.

Шубин почувствовал дурноту и жжение в горле. Может, это было самовнушение, может, и в самом деле марево испарялось, удушая все вокруг.

Он потянул Элю за руку, а она вдруг жалобно сказала:

— Но у меня пальто в гардеробе.

Шубин начал подталкивать вверх милиционера и Элю, и они нехотя подчинились.

— Они сознание потеряли, — говорил милиционер. — Надо «скорую» вызвать.

Вытолкнув их за площадку на ступеньки, откуда не был виден холл, Шубин остановился и стал шарить по карманам — где сигареты? Все было нереально, нет, не сон, а нереальность, в которой он бодрствует. Один раз в жизни с Шубиным такое было: у самолета — старого, трижды списанного «вайкаунта», принадлежавшего небольшой частной компании, что делала дважды в неделю рейсы из Боготы в провинцию, загорелся в воздухе мотор. Шубин сидел в салоне, вокруг кричали, кто-то пытался встать — густой шлейф дыма несся за иллюминатором, самолет кренился, кружил, искал места сесть, а внизу были покрытые курчавым лесом горы. Шубин понимал, что все это не сон, а собственная смерть, но продолжал сидеть спокойно и старался, как бы помогая пилоту, сквозь разрывы в дымном шлейфе углядеть прогалину в лесу или плоскую долину для посадки. Самолет все же сел на кочковатом поле, всем набило синяков, потом пилоты выводили пассажиров, выталкивали их из самолета. Люди, не соображая, хватали свои вещи, чемоданы, сумки, а пилоты кричали и гнали их, чтобы они отошли от самолета… И уже издали Шубин увидел, как самолет взорвался, и с каким-то странным удовлетворением понял, что он-то успел взять свой чемодан.

Сверху по лестнице спускался, покачиваясь, парень в дубленке.

— Затормозились? — спросил он. — Хочешь, я тебя освобожу?

Шубин не понял его, он забыл, что только что был арестован, потому что между той сценой в номере и виденным в вестибюле была непроницаемая вековая граница.

— Что? — спросил Шубин.

Милиционер сказал:

— Туда нельзя.

— Ну и дела, — сказал парень в дубленке. — Свободная страна, свободный город. Кого хотят, того хватают.

Он оттолкнул милиционера, и милиционер отступил, потому что не ощущал себя сейчас милиционером.

— Погоди, — сказал Шубин. — Там опасно. Какой-то газ.

— Газ так газ.

Парень был силен и по-пьяному размашист.

Эля зашлась в кашле.

Шубин сказал парню:

— Как хочешь, только поздно будет.

— Да нельзя же, нельзя! Там все мертвые лежат! — закричала Эля и снова закашлялась.

— Какие такие мертвые? — парень отрезвел. Ему не ответили. Шубин поддерживал Элю, которой стало плохо, ее начало рвать. Она старалась сдерживаться, но Шубин подвел ее к урне, что, к счастью, стояла на лестничной площадке.

Парень прошел на площадку и загляну вниз. И остановился. Потом выругался, запахнул дубленку и побежал наверх.

Шубин поддерживал обмякшую Элю, ему стало страшно, что она отравилась.

— Ты как? — спросил он. — Это от волнения. Сейчас пройдет.

Словно старался уговорить ее, что это не имеет отношения к желтому мареву, к тому что они увидели.

— Мне лучше, — сказала Эля. — Ты извини.

— Тебе надо наверх, в номер, тебе надо лечь, — сказал Шубин.

— Да, конечно, — Эля сразу согласилась.

— Где ключ от моего номера? — спросил Шубин.

— Ключ? Я его дежурной отдал, — сказал милиционер.

— Пошли наверх, — сказал Шубин. — Надо позвонить.

— Точно, — милиционер вдруг улыбнулся с облегчение. Словно получил толчок, вернувший его к реальности.

И он первым побежал наверх.