Колдовская магия - Джуд Фишер

Пятеро наемников бездельничали, подпирая частокол, который их наняли охранять — одно из множества заданий на этой Большой Ярмарке, самое легкое, хотя в соответствии с данным обстоятельством и не слишком хорошо оплачиваемое. Наемники смотрели, как Потерянные въехали на территорию Ярмарки с огромными лохматыми йеками, обшарпанными повозками, фургонами и наездниками в разноцветных эксцентричных одеяниях.

— Тебе когда-нибудь гадали по руке, Джоз?

— Нет.

— А тебе, Кноббер?

— Нет.

— Мэм?

Она подарила ему тяжелый взгляд.

— Что насчет тебя, Док? Ты когда-нибудь ходил к кочевникам-предсказателям, чтобы тебе погадали по руке?

— Давай посмотрим на твою руку, Дого.

— Давай. Что ты видишь?

— Чертовски короткую жизнь, если ты не прекратишь задавать свои дурацкие вопросы.

— Фу-ты, ну-ты…

Мимо протрусила длинная цепочка коз с красными кисточками в ушах, подгоняемая парой пегих собак и парнем, исполняющим сальто на ходу. Шестиколесная телега тарахтела позади процессии, в ней сидели несколько загорелых женщин и двое заросших мужчин, все в мандаринового цвета шелковых платках и все покрытые несчетным количеством бус из слоновой кости. Люди эти возлежали на горке подушек и вдыхали ароматный дым из огромного котла с носиком. Какофония из свиста и мяуканья сопровождала караван.

— У тебя когда-нибудь была Потерянная женщина, Док?

— Дого…

— Чего, Док?

Послышался звук удара и вскрик.

Аран Арансон смотрел на приближающийся караван и чувствовал, как вздрагивает сердце, будто услышав первые ноты любимой песни.

Вид Потерянных всегда производил на него такое впечатление — заставлял поверить в существование бесконечных возможностей. В кочевниках было что-то не от мира сего, а в том, что они привозили с собой, — нечто магическое, вызывающее, рискованное. Оно придавало остроту монотонности торговли и сплетен, поднимало Большую Ярмарку на иную ступень бытия. Может, во всем были виноваты незнакомые ароматы, наполнявшие воздух, когда Потерянные проходили мимо, — тонкие и незнакомые запахи пищевых приправ или духов, неуловимые, приглушенные, колеблющиеся на грани узнавания. А может, все дело заключалось в звуках чужого языка. Или просто сбивало с толку знание, что эти люди пересекли Эльду вдоль и поперек и в результате научились гораздо большему, чем он сможет когда-либо понять.

Если честно признаться, то Аран Арансон завидовал Потерянным. Он завидовал отсутствию у них излишних обязанностей, их чувству общины. Но больше всего он завидовал постоянной смене горизонтов, образов и тому, что каждый день приносит новые открытия о мире и твоей собственной жизни в нем.

Аран смотрел на кочевницу, шагающую мимо в широкой рубашке из шерсти йеки, вытканной серебряными нитями, на мужчину с татуировками на лице от подбородка до лба, на молодых парней, смеющихся и бегающих наперегонки со сворой паршивых собак. Маленькие черные козы и птенцы с экзотическим оперением. Целые орды детей — с коричневой и золотой кожей, светлыми волосами и белыми зубами. Мимо прошел мул, нагруженный седельными сумками, из которых выпирали свечи всех мыслимых форм и размеров; на животном восседал остролицый человек с дюжиной бумажных фонарей в ярд высотой в руках. Как ему удалось сохранить их в целости при жестоких ветрах Скарнских гор, Аран не представлял. Он смотрел и смотрел и через некоторое время ощутил странные перемены в собственном лице. Потребовалась пара минут, прежде чем он сообразил, что расплывается в улыбке.

— Кажется, тебе весело, па?

Аран повернулся. Сзади стояла Катла, с мужицкой прической, в заляпанной тунике.

Он в некотором смятении оглядел ее с головы до ног:

— Что скажет мать, когда тебя увидит?

— Это все, что мне пришло в голову.

Катла прошлась рукой по увлажненной потом стрижке:

— На самом деле мне новая прическа даже нравится. Волосы не попадают в глаза во время бега.

Тут девушка схватила его за руку.

— Правда, они замечательные, эти кочевники? Я видела с вершины холма, как они ехали сюда. Представляешь, Потерянные перешли через горную цепь!

— Да. — Аран скользил взглядом по проходящей процессии. — Они замечательные люди. Настоящие первопроходцы. Ничто не остановит их на пути, когда маршрут окончательно определен, — ни горы, ни леса, ни пустыни.

Катла заметила, как глаза Арана затуманились. Он и сам кочевник внутри, подумала она, вспомнив истории, которые отец рассказывал о своих предках, путешествовавших по диким уголкам мира, когда вся семья собиралась вокруг зимнего костра. И видя так ясно эту жажду жизни, она чувствовала себя как никогда близкой ему.

— Представляешь, каково это — покорять пустыню на спине йеки: солнце согревает лицо, горячий ветер дует в спину… — сказала она задумчиво. — Или взбираться на гору, где никогда не тает снег и откуда можно увидеть все континенты Эльды.

Но ее отца было не так-то легко увлечь. Он сгорбил плечи, будто почувствовав груз бытия, пригибавший к земле.

— Ты — девушка, — без всякой необходимости напомнил он. — Все эти путешествия не для тебя.

В ответ на несправедливое замечание дочь вскинула голову.

— Почему нет? Среди кочевников есть и женщины: они ездят на йеках, управляют телегами и фургонами, а там, наверху, — она указала на частокол, — я видела женщину в кожаных доспехах, она выглядела такой же сильной, как мужчина. Почему я не могу избрать такую жизнь? Я бегаю быстрее мужчин, плаваю, езжу верхом, да, кстати, и сражаюсь тоже.

— Кочевники отличаются от нас, Катла. Они живут по другим законам. А что до продажных мечей, наемников, то у них вообще нет никаких законов и правил.

Глаза Катлы загорелись.

— По мне — это истинная свобода.

Аран повернулся лицом к лицу к своей дочери:

— Эйранские женщины управляют фермами и домами, поднимают семьи. В чем есть большая власть, нежели в создании рая для других, обрабатывании земли и дарении новой жизни?

— Власть? — фыркнула Катла. — Эйранскими женщинами торгуют, их продают наиболее выгодному партнеру, а мы только стараемся состроить хорошую мину при плохой игре. Женщины вынашивают ребенка за ребенком только для того, чтобы терять их, отдавать холоду, лихорадке или злым духам. И даже если дети вырастают, все равно они потом умирают в кровавых сражениях или в океане! Женщины вкалывают с утра до вечера, а потом до полуночи, и даже минутки не могут потратить на самих себя. Такого рода власть мне бы не хотелось заполучить.

— Смелые слова, сестричка! — Фент обнял ее за плечи. — Может, ты лучше выйдешь замуж за истрийского господина — например, того, по чьей вине отрезали твои волосы?