Литературная Газета 6539 ( № 3-4 2016) - Литературка Литературная Газета

Но почему, почему только это начало прозой, а потом снова стихи? Причём переиздание, и тут уже песни вместе с неспетыми… А вот ответ поймёт только тот, кто до конца понял «Префекта»: по маршруту кабаньего коридора в глубоком снегу разбросаны не просто годы, а сборники стихов. Упрямой чередой, как перед поклейкой обоев, газетно облепляют тоннель. И как упорно и безуспешно убегает кабан от преследователя-поэта, так и сам преследователь никуда не может деться от уже написанного. «Да нет же! Не пугайтесь и не путайтесь в следах кабана, а просто перечитайте, что вам давно послано стихами» – вот какой месседж я уловил в таком запеве. Проза – роза, но ниже-то шипы-стихи, их много-много. И на них ещё мало наколото вниманий, будут ещё переиздания, будут, пока не голосом Безрукова просипите «а на сердце опять горячо-горячо» , а выучите сами: «Страшен волк. Глаза его упруги. Лоб туманом белым обнесён. Но прекрасен: средь кромешной вьюги срока на земле не знает он» .

Встретить такого поэта-современника – это дар времён. Про каких-то деревенщиков, про Есенина и П. Васильева читали мы легенды, изучали. А МихАндрыч – рядом, из тайги, невыдуманный и от города нашего всё норовящий, как вынужденный его земляк Клюев, сбежать, едва справит новую обувь... Проносящемуся мимо времени-суете мало интересны поэты, но оттого-то их ценность растёт. Они наподобие краснодеревщиков – знай выделывают слово, не по срокам, а по качеству. Или, как в Томской области, сплетают свои корзины, свои и ваши прожитые времена, авось кто-то дотянется, дочтёт до их прозрений… Вот Губанова я не встретил, шёл по следу с 1994-го, как за Префектом, а Андреев встретился в счастливую и сложную пору, когда и личное, и мировое резко куда-то менялось-выменивалось... Любимый цикл, в мягкой ещё обложке – «По небу чистому», вот он и ждёт в Красновидове.

Год назад вышла «Префект. Охота», уже почти распродалась. За это время проходили аж фестивали песен на стихи МихАндрыча, вечера, награждения, но мне-то интересны именно книжные динамики признания. И даже не тиражи – знаки, признаки понимания. Что ни стих – бери да пой, но и это не лучший способ вчуствоваться. Мелодия порой забивает, забалтывает смысл. А стихи сильнее, растут дальше подмеченной поэтом «правильностью направления ростка». Они хоть разные, но и в разности узнаваемые:

И люби больше непреклонный космос и птичий гам;

жизнь, она, к сожаленью, не кукла.

А захочешь подарить книгу, прочитай её вначале сам,

чтоб наслоилась целебная сила на буквы.

Действительно, зачем писать книгу рассказов, когда по-настоящему вышел, высказался только один? Но он – повод переиздать и критику, и эссе, и, конечно же, то, что теперь я знаю, где было написано, на какие глядя берёзы на улице Киевской…

Шестикнижие

Шестикнижие

Книжный ряд / Библиосфера

ПОЭЗИЯ

Наталья Ахпашева. Зеркала в зеркалах. – Абакан: Дом литераторов Хакасии, 2015. – 120 с.

Это шестой сборник стихотворений Натальи Ахпашевой. Составляют его произведения, написанные после 2000 года. Как отметил в предисловии к книге доктор филологических наук, завкафедрой литературы Хакасского государственного университета А.Г. Грибков, говоря о переводе автором фрагмента из хакасского сказания «Алтын-Арыг»: «Наталья Ахпашева возросла до масштаба национального поэта». Добавим: а также до масштаба общероссийского.

Лирика Ахпашевой благородно традиционна, без особых формальных изысков, игровое начало для автора неприемлемо, потому что поэзия – дело сердечное, она всегда о самом главном: об одиночестве человека в мире, о любви, о смерти. Явственно в книге тяготение к фольклорности, песенности, что придаёт стихам особое обаяние и народное звучание.

Лаконичность, простота, яркая эмоциональность и вместе с тем волевая интонационная сдержанность – вот основные черты поэтики Натальи Ахпашевой.

Боль на душе постепенно остынет.

Как предначертано, так и живи.

Так и живу. Только нет мне отныне

радости в битве, утехи в любви...

ПРОЗА

Стефан Гейм. Жёны всегда исчезают и другие истины. Мужья всегда виноваты: Рассказы / Пер. с нем. И. Храмова. – Оренбург: Оренбургское книжное издательство Г.П. Донковцева, 2015. – 288 с. – 1000 экз.

Книги немецкого писателя Стефана Гейма (1913–2001) достаточно известны нашему читателю, в России их было издано около десятка. Более 15 лет автор прожил в Америке, создав там один из своих самых скандальных романов «Крестоносцы» (1948) – об американской армии, где писателю довелось служить. Гейм крепко стоял на антикапиталистических позициях, что, мягко говоря, затрудняло жизнь в США. В 1952 году он переезжает в ГДР.

Рассказы из цикла «Жёны всегда исчезают и другие истины», как признаётся сам автор, создавались не для печати, а исключительно для собственной жены и бережно хранились ею в домашнем архиве. Но однажды издатель Гейма, узнав о них, попросил почитать, а прочитав, предложил опубликовать. Так увидели свет полные иронии и нежности рассказы о непростых взаимоотношениях двух уже немолодых людей, готовых беречь свою ворчливую любовь во что бы то ни стало. Каждый рассказ – это обыкновенная житейская история, доведённая до абсурда сатирическим пером автора. Например о том, как в аэропорту герой теряет жену и объявляет о её пропаже по громкой связи, за что потом получает нахлобучку от вновь обретённой супруги... Или о том, через какую бюрократическую мороку пришлось пройти герою, чтобы сменить на автомобиле номер в связи с объединением Германии... Все эти истории полны юмора и теплоты и вполне достойны того, чтобы не только быть «сокровищем» супруги писателя.

БИОГРАФИЯ

Александр Ливергант. Генри Миллер. – М.: Молодая гвардия, 2016. – 295 [9]с. – 3000 экз.

Переводчик и критик А. Ливергант продолжает свою серию портретов классиков англо­язычной литературы. Вслед за жизнеописанием американца Фицджеральда в серии «ЖЗЛ» подоспела книга о его современнике и соотечественнике Генри Миллере. И если первый – важнейший представитель «потерянного поколения», то жизнь и творчество героя новой биографии – это уже другая литературная эпоха.

Писать о Миллере легко: достаточно освоить весь корпус его текстов, чтобы восстановить внешнюю событийную канву жизни писателя. В своих произведениях он, упреждая биографов, сам рассказал «о времени и о себе»: о нью-йоркском детстве, о семье (Миллер – этнический немец), о постылой работе в «Вестерн Юнион» и любимых женщинах, о «парижском» периоде, времени сложном, но плодотворном – тернистым путём шёл неунывающий американец от безвестности к всемирному признанию. Автору «Тропика Рака» судьбой был отпущен долгий век. Из 89 лет 60 он провёл на грани бедности, но никогда не терял присутствия духа. Большую часть жизни прожил литературным изгоем, репутацию имел скандальную, в душе был европейцем и соотечественников не жаловал, на родине поборники нравственности клеймили его за нарушение моральных табу – автобиографические романы Миллера многие годы были запрещены цензурой. Сейчас уже очевидно, какое влияние оказала его исповедальная проза на всю последующую американскую литературу, в частности на писателей-битников.

ОЧЕРКИ

Нина Носова, Геннадий Гладченко, Наталья Макарова, Сергей Студенский. Здесь родина моя. – Калининград, Издательский дом «РОС – ДОАФК», 2015. – 208 с. – 525 экз.

Книги, составленные из произведений разных авторов, требуют к себе более внимательного отношения, поскольку каждое произведение, подобно кусочкам смальты в мозаике, является частью общего целого.

И если картина не выстраивается, если она получается скомканной, сжатой или неявной, то книгу нельзя назвать удачной.

В случае со сборником «Здесь родина моя» такого, к счастью, не произошло. Авторы дополняют друг друга, освещая темы с разных ракурсов, хотя, казалось бы, что нового можно сказать о таких основополагающих вещах, как любовь к своей земле и живущим на ней нашим соседям, животным...

Оказывается, можно. В небольших рассказах и очерках нет смысла использовать сложносочинённые предложения, уходить в метафизические дебри и использовать прочие игрушки изощрённого ума.

В них должен быть и есть только лаконизм, свойственный стихотворениям, и именно он заставляет внимательно вчитываться в тексты и находить то новое, что, возможно, было упущено ранее.