Третье лето Союза «Волшебные штаны» - Энн Брешерс

— Тогда она, наверное…

— Сестренка моей подруги Тибби. Она упала из окна несколько недель назад и уже почти поправилась, но ей надо постоянно проверяться. Тибби должна была отвести ее сегодня, но ей пришлось идти на работу, потому что она копит на… — Кармен замолчала. — И зачем я тебе все это рассказываю?

Он улыбнулся и пожал плечами:

— Не знаю.

— Пойдем, Катрина, — позвала она. Девочка никак не хотела расставаться с Мэдди и кукольным домиком.

— Я бы хотел, чтобы ты мне еще что-нибудь рассказала. Мне интересно все, что ты говоришь. — Он смотрел ей в глаза.

По его голосу Кармен поняла, что это правда. Что он не заигрывает, а действительно хочет все о ней знать. Кармен вознеслась на небеса от одной этой мысли и одновременно с этим загрустила. Ведь она не такая, какой он ее себе представляет. Он думает, что Кармен — добрый, бескорыстный, всегда готовый прийти на помощь человек. Он с самого начала сделал неправильные выводы.

И что самое ужасное, Кармен это допустила.

— Вриланд! Вриланд, перестань, черт возьми, загорать и помоги мне!

Бриджит открыла один глаз и присела на пирсе. Эрик пытался стащить в воду одновременно все четыре катамарана, и вид у него при этом был совсем не сексуальный.

— Парень, — сказала она точь-в-точь, как Кэти. — Ты опоздал. Я не могу все делать одна.

Бриджит легла обратно, опершись на локти. Волшебные Штаны радовались солнечному свету. Она уже расставила по местам водные мотоциклы, лодки, двойные катамараны; разложила спасательные жилеты и прочее снаряжение. Она всегда приходила вовремя, он же всегда опаздывал и всегда был жутко недоволен той работой, которая ему доставалась.

— Как всегда, у нас толпы желающих.

Они постоянно шутили над тем, что за три недели в лагере никто так и не пришел заниматься водным спортом. Конечно, рафтинг — это не экстремальные поездки на горном велосипеде!

На берегу появилась группа мальчишек, но, если верить Эрику, они пришли не затем, чтобы кататься на лодках.

Если бы Бриджит не запретила себе флиртовать, она бы сейчас кокетливо спросила: «А почему, как ты думаешь, они сюда пришли?». Но не спросила.

— Зачем ты распугиваешь детей? — зевнула Бриджит.

— Затем, что не хочу работать. Хочу сидеть, не поднимая задницы.

Бриджит улыбнулась: она знала, как Эрик выкладывается на футбольном поле. Но они сидели, не отрывая задницы, каждый день с двух тридцати до пяти. Би полностью устраивал такой распорядок дня: до обеда она тренировала свою команду, а все остальное время проводила с парнем, в которого была влюблена.

Она поднялась. Сегодня Бриджит сменила свой самый некрасивый закрытый купальник Speedo на самый лучший — зеленый с трусиками бикини. Во-первых, старый купальник запачкался, во-вторых, сегодня был необычный день — день Волшебных Штанов. Она взяла их с собой, когда возвращалась из дома, и теперь, от их присутствия, воздух казался слаще, чем обычно. В конце концов, какая разница? Эрик все равно ничего не замечает (Или замечает?) И почему она вообще об этом думает?

Когда стало слишком жарко, она сняла Штаны и аккуратно положила на пирс. Потом расплела косичку, выгнулась дугой и исключительно ради собственного удовольствия прыгнула в озеро. Она нырнула, достала до дна и немного помедлила, прежде чем всплыть: у нее всегда были хорошие легкие. Когда она показалась на поверхности, Эрик с тревогой смотрел на воду.

— Ты что, кит?

Она приняла обиженный вид.

— Спасибо за комплимент, Эрик. Знаешь, многие девушки не любят, когда их называют китами. Если сомневаешься, спроси свою подружку.

— Просто люди не могут оставаться под водой так долго.

— Некоторые не могут. — Она подплыла к лодкам. — Слушай, а давай покатаемся?

Это была неожиданная мысль.

— Давай! Мы же должны совершенствовать мастерство.

Она стащила лодку на мель и села вперед на весла. Он последовал за ней, залез в лодку и стал ее раскачивать. Бриджит рассмеялась.

— Кажется, ты что-то забыл, — сказала она.

Он огляделся и пожал плечами.

— Весло не хочешь взять?

— А, это. — Он зажмурился от солнца. — А надо?

— Думаю, нам надо научиться грести. — Но она тоже отложила весло и легла на спину.

Всего за неделю они провели вместе так много времени, что Бриджит уже чувствовала себя с Эриком вполне комфортно. Они, например, много разговаривали. Странно, конечно, так вести себя с парнем, по которому сходишь с ума.

У Бриджит хватило мужества на то, чтобы раз или два в день произносить имя Кайи. Эрик должен знать: она все понимает, с уважением относится к тому, что у него есть девушка, и не будет становиться у них на пути.

Вдруг Эрик тряхнул головой.

— Пчелка, — сказал он.

— Да?

— Пчелка!!

Вид у него был встревоженный.

— Что?

— О господи! Я хочу сказать, пчела!

Внезапно она услышала жужжание над самым ухом и замахала руками, но жужжание не прекратилось. Она вскочила на ноги, и лодка угрожающе закачалась. Испуганная пчела тем временем запуталась у Эрика в волосах. Он подпрыгнул, Би рассмеялась и, пытаясь сохранить равновесие, пошатнулась. Эрика качнуло в другую сторону, и лодка перевернулась. Бриджит упала в воду, за ней плюхнулся Эрик. Выбравшись на берег, они принялись хохотать, как ненормальные. Би прыгала то на одной ноге, то на другой, вытряхивая из ушей воду.

— Да уж, сразу видно, что мы хорошо знаем свое дело.

Лена подошла к Анник до занятий, уставшая после работы, в грязной рубашке, но тем не менее довольная собой.

— Я дозвонилась в отдел стипендий Школы искусств. Мне сказали, что, если прислать портфолио до пятнадцатого августа, есть шанс получить премию.

Анник широко улыбнулась:

— Отлично.

— Я их предупредила, что отец в ближайшее время заберет депозит, но попросила оставить меня в списке. Теперь мне надо внести деньги до конца месяца.

— Ты сможешь?

— Я буду работать три дополнительные смены. Ненавижу этот ресторан, но платят там хорошо.

Анник хлопнула ее по спине так, что Лена чуть не упала. Наверное, от езды в инвалидной коляске руки становятся сильнее.

— Вот это я и называю бороться, — с воодушевлением произнесла Анник.

— Правда, не факт, что я эту премию получу, — вздохнула Лена. — Им уже прислали более семидесяти портфолио.

Анник разглядывала потолок.

— Что же. Значит, тебе надо сделать нечто из ряда вон выходящее.

После занятий Анник подождала, пока Лена закончит мыть полы.

— У тебя есть свободный час?

Лена подумала, что можно позвонить домой и что-нибудь наврать.

— Конечно. — Если что, Эффи за нее вступится.

— Хочу посмотреть, можешь ли ты рисовать модель дольше, чем двадцать минут, как мы обычно делали. Я посижу, если ты не против? — Анник, казалось, была довольна собственной шуткой.

Лена смутилась:

— А вам не трудно?

— Не говори глупостей, сейчас как раз хороший свет.

Устанавливая мольберт, Лена чувствовала себя неловко: как-то невежливо пялиться на своего учителя целый час. Но, начав рисовать, она увлеклась и не заметила, как пролетели тридцать минут, а по том еще тридцать.

Ощущение неловкости вернулось, когда Анник подъехала посмотреть на готовый рисунок. Она смотрела долго и внимательно. Лена грызла ноготь и ждала.

— Лена?

— Да? — тихо отозвалась Лена.

— Неплохой рисунок.

— Спасибо. — Лена знала, что это не все.

— Но ты не нарисовала мою коляску.

— Коляску?! — Лена не понимала, что имеет в виду Анник, и готова была провалиться сквозь землю.

— Ты решила сделать мой портрет в три четверти, хотя с этого угла хорошо видно инвалидное кресло. Почему?

Лена покраснела.

— Не знаю, — тихо сказала она.

— Не думай, что я хочу тебя смутить. Но дело в том, что коляска стала частью меня, понимаешь? У меня из-за этого самые разнообразные ощущения и переживания, но я не представляю себя без нее. Странно, что ты этого не поняла.

Лена почувствовала себя ужасно. Она-то думала, что Анник огорчится, если она нарисует коляску, и решила избежать двусмысленной, как ей казалось, ситуации.

— А ведь это мог быть отличный портрет, Лена. Я вижу, что это действительно твое: рисовать людей, кропотливо работать. Ты хорошо передаешь детали и сможешь достичь совершенства. — Анник стала совсем серьезной: — Только, знаешь, Лена…

— Да?

— Помни про коляску.

Тибби не любила Лоретту, пока ту не уволили. Не любила, главным образом, потому, что она, Тибби, не имела к ней никакого отношения, но Лоретта всегда вела себя так, словно была и ее няней.

Кроме того, как-то раз Лоретта постирала лучший Тиббин кашемировый свитер, и он сел до такой степени, что не налез бы и на Катрину. Несмотря на все это, когда родители уволили Лоретту, она почувствовала себя виноватой.