Зачистка в Политбюро. Как Горбачев убирал «врагов перестройки» - Михаил Соломенцев

27 мая Михаил Александрович утром вылетел в Вешенскую. Вместе с ним полетели секретарь обкома Фоменко, заместитель председателя облисполкома и инструктор обкома партии, чтобы присутствовать при чествовании Шолохова в родной станице. Я был уверен, что в Вешенской состоится замечательная встреча Михаила Александровича со своими земляками.

Так оно и случилось. Как рассказал Фоменко, торжества были организованы блестяще. На них было много простых крестьян, казаков и казачек, нарядившихся под героев шолоховских произведений.

Позже мне стало известно, что Михаил Александрович очень был доволен, как его чествовали на Дону. Говорил он об этом с большой гордостью за своих земляков, за их теплое отношение.

Часть 3

Партийная номенклатура. Подбор кадров

Вскоре после начала работы в обкоме партии, особенно после областной партийной конференции, на мое имя стало поступать гораздо больше писем, заявлений и жалоб, чем прежде. Писали в надежде, что новое руководство поможет. Случалось, меня «ловили» у входа в обком. Поскольку я ходил на работу пешком и почти в одно и то же время, некоторые жалобщики надеялись у входа в обком решить свои вопросы.

Однажды подхожу к обкому и вижу — стоят несколько женщин и два мужичка. Я поздоровался, они хором просят их выслушать. Я объяснил им, что улица не место для рассмотрения жалоб, приходите в приемный день (назвал день и часы приема), и мы рассмотрим ваш вопрос. На этом, не сразу, правда, закончился разговор. В последующие дни было еще несколько таких встреч у дверей обкома. Потом эти люди приходили ко мне на прием. Я поручал работникам обкома и облисполкома внимательно разобраться с их жалобами и результаты доложить лично мне. Из четырех заявлений только одно было необоснованным. По одному жалобы справедливы частично. В очередной приемный день я пригласил авторов этих заявлений и сказал им, в чем они правы и в чем не правы, а также о том, что руководителям их организаций даны указания немедленно отменить несправедливые решения и доложить обкому партии. Я был поражен, с каким восторгом и радостью они встретили мое сообщение. Даже тот, кому было сказано, что он несправедливо жалуется, спокойно согласился, что он, значит, ошибся.

О чем говорят эти примеры? О том, что до сих пор к рассмотрению писем, заявлений и жалоб относились формально, отделываясь бюрократическими отписками, а проверяющие не следили за добросовестным исполнением своих поручений.

Пришлось собрать руководителей обкома и облисполкома, заведующих отделами и серьезно поговорить о фактах формализма в работе с письмами, заявлениями и жалобами. Договорились начать самую решительную борьбу со всеми проявлениями невнимания к людям.

Наши решения сразу же стали известны всем, и поток писем, различных заявлений и жалоб возрос. Появились письма о злоупотреблениях властью, о нарушении партийной и государственной дисциплины, приписках в отчетности, об аморальных поступках отдельных руководящих работников.

Приведу только один пример. В начале уборки урожая 1965 года поступило письмо за несколькими подписями, что по указанию первого секретаря райкома органы статуправления района сделали в отчетности значительную приписку к количеству скошенной в валки пшеницы. Мне доложили содержание этого письма. Сначала я не поверил, подумал, что это клевета. Я не видел смысла в такой приписке. Но учитывая, что идет речь о секретаре райкома партии, решил организовать проверку.

К моему большому огорчению, факт подтвердился. В тот же день я вызвал к себе этого секретаря. Он знал результаты проверки, находился в угнетенном состоянии. На мой вопрос, что его на этот проступок толкнуло, ответа не дал. Сразу стал просить прощения и говорить, что его подвели. В заключение я ему сказал, что мы завтра же соберем внеочередное заседание бюро обкома. На нем он должен объяснить свой проступок.

Назначили внеочередное заседание бюро на следующий день. Перед ним решил поговорить с теми, кто хорошо знает этого человека. Выяснилось, что он злоупотребляет служебным положением, окружил себя подхалимами, увлекается употреблением спиртного. Угодливо ведет себя по отношению к председателям колхозов, имеющим звание Героев Социалистического Труда. Прямо скажем, убийственная характеристика для секретаря райкома партии.

На состоявшемся заседании бюро обкома он продолжал вести себя неискренне, утверждать, что его кто-то подвел.

Обсуждение было активным, требовательным. Выступили все члены бюро, говорили не только об имевшей место приписке к отчетности, но и о других фактах недостойного поведения секретаря райкома, в частности об отсутствии коллегиальности в райкоме, о том, что первый секретарь райкома многие принципиальные вопросы решает единолично, без обсуждения на бюро, в том числе и кадровые вопросы. Приняли постановление:

1. За грубейшее нарушение партийной и государственной дисциплины, выразившееся в даче указания увеличить в очередной отчетности площадь скошенного в валки урожая зерновых культур, первому секретарю райкома партии объявить строгий выговор с занесением в учетную карточку.

2. Считать невозможным дальнейшее пребывание первого секретаря райкома партии на занимаемом посту. Поручить райкому партии рассмотреть этот вопрос.

Далее, уже только в составе бюро обкома, я предложил на следующий же день собрать пленум райкома партии, на котором кто-нибудь из состава бюро доложит о принятом решении. Все согласились — нельзя ни на один день оставлять район без руководства. Ну а кому поручим на пленуме райкома партии докладывать наше решение? Мертвая тишина. Что же оставалось делать? Называть фамилии. При этом я должен считаться с тем, что не каждому можно давать такое поручение. Ну, например, второму секретарю обкома — он коренной ростовчанин, работал все время первым секретарем горкома партии, в области его мало знают. По тем же причинам не направишь и только что избранного нового секретаря горкома. В таком случае целесообразно поехать кому-то из числа работавших в прежнем сельском обкоме партии. Назвал всех, кому, считал, можно было дать это поручение, и по существу все отказались под разными предлогами.

Кто-то произнес: «Михаил Сергеевич, это должны сделать вы». Наступила пауза. После короткого раздумья я сказал, что докладывать, а главное, отстаивать наше решение мне сложнее, чем многим из них, так как человек я здесь новый, область в достаточной мере не изучил, но поручение бюро постараюсь выполнить.

Пленум райкома был назначен на вторую половину дня. Я приехал туда в середине дня. Состоялась обстоятельная беседа со вторым секретарем райкома. Было ясно, что ведет он себя неискренне, как позже мне стало известно, с решением бюро обкома партии он был не согласен, но вслух этого не говорил. С нынешним первым он в дружеских отношениях. Если первый останется, то и за ним сохранится пост второго секретаря. Придет новый человек — он может потерять свое кресло.