Ведьма с Лайм-стрит - Дэвид Джаэр

На следующий день приключения Дойлов в Америке подошли к концу. После заключительного интервью, когда подарок Бронкского зоопарка – королевская змея – уже лежал в коробке, Дойлы собрались на палубе парохода «Адриатик», чтобы помахать рукой зевакам и журналистам на пристани. И когда прозвучал пароходный свисток и судно снялось с якоря, сэр Артур с удовлетворением подумал, что его миссия увенчалась успехом. Оптимизм и воодушевление Дойла нашли отклик в сердцах американцев, уставших от чопорности сухого закона и политической скуки. Хорас Грин, журналист «Таймс», писал, что лекции Дойла восприняли как «глоток свежего воздуха». Он полагал, что теперь нужно только одно – доказательство подлинности способностей хотя бы одного медиума, поскольку, «даже если во всем мире удастся подтвердить существование только одного-единственного человека, способного производить медиумическую материализацию», Рубикон будет перейден.

Но на тот момент сэру Артуру было достаточно того факта, что теперь его лекции посещают не только женщины из Американского объединения матерей Золотой звезды. Он завоевал расположение многих журналистов, хотя поначалу опасался, что они будут высмеивать его дело. Действительно, были те, кто злословил, не обошлось и без ошибок и конфузов, но в целом Дойл считал свой тур успешным. В Нью-Йорке он собирал полные залы; распространил свое учение, выступая в городах от Восточного побережья до Среднего Запада; проверил многих американских медиумов и надеялся, что сумел найти новых последователей спиритуализма – а главное, его друг-иллюзионист после событий в Атлантик-Сити приблизился к принятию новой религии. И Дойлу было очень приятно, что его друг пришел попрощаться. Гудини стоял на пристани и махал сэру Артуру.

Приз

«В те дни жизнь уподобилась состязанию в беге из “Алисы в Стране чудес”: какое бы место ты ни занял, приз все равно был тебе обеспечен»[19], – писал Ф. Скотт Фицджеральд. И не важно, за что обещали приз в соревновании – за ум, отвагу или ловкость. Была установлена награда за победу в состязании в трансатлантических перелетах – и вскоре, казалось, каждый пилот, начиная от бывших военных летчиков и заканчивая пилотами почтовых самолетов, устремился к берегам Европы. Авиаторы и их летательные аппараты не сходили с первых полос газет. Журнал Орсона Дезе Мунна «В мире науки» проспонсировал это состязание. Но публика жаждала зрелищ в духе карнавала, и эту жажду утоляла бульварная пресса. Появились награды за выносливость – и стали популярны танцевальные марафоны, на которых американцы теряли сознание, сжимая партнера по танцу в объятиях. Моралисты били тревогу: мол, страна катится в преисподнюю. Появились конкурсы красоты – и прелестницы в плотных купальных костюмах украсили ротогравюрные страницы газет Уильяма Рэндольфа Херста.

В своем кабинете в небоскребе Вулворт в Нью-Йорке Орсон Мунн занимался куда более респектабельным изданием и не хотел иметь ничего общего со всей этой безвкусицей. Впрочем, он нисколько не оскорбился, когда в Америке был проведен первый национальный конкурс красоты, на котором девушки-подростки дефилировали перед конферансье, выступавшим под псевдонимом Царь Нептун, в окружении переодетых нубийскими рабами ассистентов. На променаде в Атлантик-Сити собралась толпа зрителей в сто тысяч человек: они пришли поглазеть на коронацию первой Мисс Америка – лучащейся от счастья шестнадцатилетней девушки из Вашингтона. Увидев лицо красавицы в газете, Мунн подумал, что она очень похожа на актрису Мэри Пикфорд, с которой он познакомился на одном театральном бенефисе еще во время войны. Нью-Йоркский светский лев, он часто посещал приемы. Его работа предполагала обсуждение и изучение таких вопросов, как радиоволны Маркони, огневая мощь новейшего линкора и двенадцатицилиндровый двигатель автомобиля. Но в то же время Мунн любил румбу и проводил вечера в клубах в центре города. Высокий, худощавый, уже седой, он был в центре внимания как в научных, так и светских кругах. Его друзьями были Томас Эдисон и Гарри Гудини, и он говорил на языке обоих их миров.

Призы вручались и за выигрыш в научных конкурсах. Даже наиболее значимые новые открытия в физике показались не столь уж возвышенными, когда Джеймс Малкольм Берд, редактор журнала «В мире науки», в 1920 году обещал награду тому, кто сможет лучше всех объяснить стране открытие Альберта Эйнштейна и значение его теории. Не предполагалось, что этот конкурс станет столь значимым событием, но в связи с небывалым интересом людей к последним событиям в сфере науки конкурс Берда вызвал существенный резонанс. За победу обещали приз в размере пяти тысяч долларов – в те времена это была крупная сумма, куда больше, чем иные денежные награды за достижения в науке, за исключением разве что Нобелевской премии.

Два года спустя Берд заинтересовался одним из наиболее скандальных направлений науки – исследованием паранормальных явлений. Когда-то Берд преподавал математику в Колумбийском университете и славился своим критическим восприятием реальности. Худощавый, с орлиным носом, внешне он напоминал Шерлока Холмса, особенно когда надевал кэпи. Но он походил на знаменитого сыщика не только внешне. У него был очень острый ум. От его внимания не укрылся общественный резонанс, вызванный лекциями двух англичан – Лоджа и Дойла. Удивительный парадокс: во времена технологического прорыва людей так интересовали призраки. «В атмосфере Америки больше электричества, чем в любой другой стране, и потому тут так много духов», – провозгласил сэр Артур в Вашингтоне. Он утверждал, что электрическое поле приманивает призраков.

Обещали награду и за духов. Друг Гудини Джозеф Ринн, богатый импресарио иллюзионистов и разоблачитель медиумов, предлагал выплатить крупную сумму наличными, если сэр Оливер Лодж в его присутствии сможет призвать дух Раймонда или какого-то иного призрака. Некоторое время спустя он бросил такой же вызов сэру Артуру Конан Дойлу. Но увлеченные оккультизмом аристократы не собирались участвовать в каких-то унизительных состязаниях. Они заявили, что духов звонкой монетой не призовешь. Автор передовицы в «Бостон Глоуб» поддержал Дойла и Лоджа: «Если существует мир духов, с которым могут вступить в контакт жители Земли, то дверь в тот мир не открыть золотым ключом по той простой причине, что не та это дверь». Но Орсон Мунн не был согласен с этой точкой зрения. Он был уверен, что в современном мире золотой ключ подойдет к любой двери.

Сэр Артур в своих поисках стремился к бессмертию, а не к денежной выгоде. Не отвлекаясь на несерьезные конкурсы, он собирал полные залы в Нью-Йорке: семь его выступлений прошли с аншлагами, побив рекорд сэра Оливера в шесть выступлений. Он пылко проповедовал свои убеждения.

– За свои лекции я не беру ни шиллинга, чтобы меня не обвиняли в материальной заинтересованности, – заявил Дойл толпе в три тысячи человек, собравшихся послушать его в Дейтоне, штат Огайо. – Подходите к этому как к религии или оставьте спиритуализм в покое.

Хотя все меньше людей посещали церкви, взлет спиритуализма, вызванный сэром Артуром, породил волну религиозного фундаментализма в Америке: перед людьми встал выбор между христианским раем и Страной лета. Ведущей христианской проповедницей того времени была Эйми Сэмпл Макферсон, «сестра Эйми», хрупкая темноволосая женщина, колесившая на своем паккарде – «машине для богослужений» – по районам на юге и среднем западе США, так называемому «библейскому поясу», с проповедями о вреде танцполов и оккультизма. Она сбрасывала листовки со Словом Христовым с борта самолета, пролетая над общинами, где уже прочитала проповедь.

Обещали награду и за религию. Кинопродюсер Сесил Де Милль провел опрос зрителей, входивших в кинотеатры: «Какой фильм вам бы хотелось посмотреть?» В интервью «Лос-Анджелес Таймс» Де Милль пообещал крупную сумму в награду за «лучшую идею» киноадаптации. Страна сходила с ума от фильмов, конкурсов и автомобилей. После проведения общенационального конкурса на лучшую киноидею Де Милль понял, что многих еще интересует Священное Писание. Он незамедлительно взялся за воплощение идеи, которая заняла на конкурсе первое место: так Де Милль приступил к съемкам фильма «Десять заповедей». В нем он собирался показать, как расступилось перед Моисеем Красное море – Де Милль считал это удивительнейшим событием в истории.

Тем временем в Нью-Йорке Орсон Мунн еще помнил те дни, когда в небеса взметались церковные шпили, а не небоскребы офисных зданий. Своими башенками и готическими элементами архитектуры Вулворт напоминал ему огромный собор. Да, то был храм промышленности и торговли, и журналисты, занимавшие помещения издания «В мире науки», нисколько не интересовались чудесами религии. В середине ноября 1922 года Мунн встретился с редакторами журнала, включая Малкольма Берда и Остина Лескарбура: они собрались в кабинете редактора, чтобы обсудить недавний вызов, брошенный сэром Артуром Конан Дойлом их журналу. Сэр Артур хотел, чтобы журнал «В мире науки» провел собственное исследование паранормальных феноменов. Поскольку медиумизм был очень противоречивой темой, требовалось мнение авторитетного научного издания.