Тито — главарь предателей - Рено Жувенель

«Мало-помалу мы охватили сетью шпионажа все разветвления государственного аппарата, армию и полицию. Шпионы проникли, начиная с 1945 г., и в руководящие органы Венгерской коммунистической партии, социал-демократической партии и в очень многие другие общественные и политические организации».

А Палфи показал, между прочим, что армия и полиция были приведены в состояние мобилизационной готовности. Летом 1948 г., в момент издания закона об отделении школы от церкви, была даже проведена генеральная репетиция мобилизации.

Палфи был офицером в армии Хорти, участвовал в оккупации Закарпатской Украины и за это был награжден орденом. Будучи с 1945 г. платным югославским шпионом, он с готовностью предоставил себя в распоряжение Райка. Действуя по инструкциям последнего, он саботировал демократизацию армии и участвовал в подготовке путча для свержения демократического правительства.

В Югославии он поддерживал связь только с военными, но, с кем бы из них он ни встречался — с полковником ли Лозичем, Жокаилом или Недельковичем — тема их бесед была всегда одна и та же: свержение народной власти, убийство ее руководителей, организация Балканской федерации, разрыв с СССР и установление тесных отношений с Соединенными Штатами.

В Риме, куда Палфи был послан делегатом на съезд партизан, он встретился с югославским делегатом Недельковичем, который изложил ему империалистический план Тито—тот план, о котором Райку сообщил Ранкович.

В 1948 г., после тайного свидания Райка с Ранковичем в Пакше, Палфи ускорил темпы подготовки вооруженного переворота для свержения республики. Он разрабатывал план, осуществимый, по его мнению, с помощью всего десяти батальонов, которые захватили бы важнейшие общественные здания, почту, радиостанцию, здание Центрального Комитета коммунистической партии и важнейшие промышленные центры в провинции. Что же касается уничтожения венгерских руководящих деятелей — Матиаса Ракоши, Михая Фаркаша и Эрне Герэ,— то эта задача была возложена на полковника полиции Коронди, который, помимо специального батальона, имевшегося наготове у него самого, получил бы в помощь особую часть, сформированную из бывших офицеров армии Хорти.

Все эти факты подтвердил и Тибор Сеньи, засланный в Венгрию Даллесом. Но он дополнил эти показания еще одним ценным признанием, а именно, что намечавшийся государственный переворот в Венгрии являлся составной частью общего американского плана. Помимо военной помощи, обещанной Белградом, «предусматривалась военная помощь с другой стороны. Имелось конкретное обещание, что Соединенные Штаты окажут Венгрии, в случае успеха государственного переворота, финансовую помощь. Кроме того, Райку было обещано — и он говорил об этом еще раньше, в 1948 г.,— что, когда государственный переворот будет осуществлен и он, Райк, сделается премьер-министром, Соединенные Штаты помогут Венгрии вступить в члены ООН».

Так оно и случилось с Югославией.

Сеньи вполне отдавал себе отчет в последствиях восстановления в Венгрии власти капиталистов.

«В конечном счете это привело бы к созданию в Венгрии не буржуазно-демократической республики, а какой-нибудь новой формы фашистского режима с теми же, или примерно с теми же, практическими последствиями, какие имела прежняя фашистская диктатура... Капиталисты получили бы обратно свои, заводы, земельные собственники — большую часть своих поместий, банкиры — свои банки,— иначе говоря, у венгерского народа были бы снова отняты все завоевания, которых он добился при народно-демократическом строе. В Венгрии воцарился бы кровавый террор».

Андраш Салаи — представитель самой гнусной разновидности полицейских агентов. В 1930 г. он был троцкистом, в 1933 г. перешел на службу в полицию Хорти. Пробравшись в 1942 г. в ряды участников нелегальной коммунистической организации, он выдает полиции руководителей Коммунистического молодежного союза. Потом его поместили в тюрьму для слежки за политическими заключенными; он способствовал провалу задуманного ими побега, и 64 заключенных были из-за него казнены.

Именно этим фактам своей биографии он обязан тем, что титовская разведка обратила на него внимание и в 1946 г. завербовала его.

Титовской разведке — так же как и в случае с Райком — была известна прошлая деятельность Салаи, и она использовала это, чтобы его завербовать, угрожая в противном случае разоблачить его перед венгерскими властями.

Работая в отделе пропаганды ЦК Венгерской коммунистической партии, Салаи устраивал на руководящие посты югославских агентов.

Пал Юстус также начал свою деятельность как троцкист в 1930 г., а когда полиция в августе 1932 г. арестовала его, он также согласился поступить к ней на службу. Он обнаружил при этом исключительное рвение и непрестанно строчил своим хозяевам доносы даже тогда, когда находился за границей.

После освобождения Венгрии Пал Юстус становится одним из руководителей венгерской социал-демократической партии, оставаясь одновременно агентом французской и югославской разведок.

«На службу во французскую разведку,— говорит он,— меня завербовал пресс-атташе французской миссии в Венгрии Франсуа Гашо, которого я знал с 1938 г. После освобождения Венгрии наши с ним отношения стали более тесными, потому что Гашо начал часто заходить ко мне в секретариат социал-демократической партии. Сначала в разговорах со мной он касался преимущественно вопросов культуры, которые входили в мою компетенцию. Но потом он стал обращаться ко мне с вопросами, которые с каждым разом носили все более политический характер, и уже из того, как он их ставил, для меня становилось все яснее, что ему известно о моих троцкистских, антисоветских и антикоммунистических убеждениях, ибо он интересовался главным образом взаимоотношениями обеих рабочих партий, противоречиями, возникавшими между социал-демократами и коммунистами, и тому подобными политическими вопросами. Однажды я прямо задал Гашо вопрос, почему он, будучи пресс-атташе, проявляет столь исключительный интерес к не подлежащим оглашению вопросам венгерской внутренней политики. Гашо тогда заявил мне, что, откровенно говоря, он, помимо своих официальных функций, занимается добыванием информации для французской секретной службы, и выразил надежду, что, узнав об этом, я все же не откажу ему в предоставлении информации, которой располагаю. Я принял его предложение по двум причинам: во-первых, потому, что я еще раньше давал ему совершенно секретные сведения и, таким образом, в значительной мере поставил себя в зависимость от него, и, во-вторых, потому, что, доставляя информацию Гашо, я видел в этом средство борьбы против усиления влияния коммунистов в Венгрии».

Но Гашо был наивным ребенком по сравнению с югославами. Те сначала старались польстить Пал Юстусу: майор Яворский называет его «венгерским Троцким» и приглашает к себе на завтрак; югославский посланник в Будапеште объясняется ему в чувствах горячей дружбы. Однако при первой попытке Пал Юстуса увильнуть ему суют под нос фотокопию одного донесения полиции Хорти. Тот же метод, который был применен по отношению к Райку!

Тесное сотрудничество между полицейскими органами Хорти, США и Югославии — факт столь же типичный, сколь и показательный.

Впрочем, Пал Юстус не собирался противиться намерениям титовцев: они совпадали с его собственными. Он стал добровольным участником заговора.

«Прежде всего я усилил, как никогда, пропаганду и агитацию против венгерской народной демократии. Я старался распространять такие идеи и взгляды по различным вопросам внутренней и внешней политики Венгрии, которые шли вразрез с линией партии и правительства. Потом я установил связи со своими старыми друзьями-троцкистами, которых я знал еще до войны, а также со своими учениками в рядах социал-демократической партии, которых я воспитал во время войны и после освобождения Венгрии и которые находились под моим влиянием. Позже, по настоянию Ранковича, я связался со старыми деятелями социал-демократической партии, которые по личным или политическим мотивам были недовольны своим положением, чтобы, сыграв на этом недовольстве, использовать их политически и привлечь к участию в выполнении замыслов Ранковича. Еще позднее я организовал две нелегальные группы: в первую, более узкую по составу, вошли самые надежные мои политические последователи; перед членами этой группы была поставлена задача создавать другие такие же группы. Вторая, более широкая, группа состояла преимущественно из интеллигенции. Затем я наладил связь с Пал Дэменьи, возглавлявшим враждебную партии троцкистскую фракцию. Он из тюрьмы тайно переслал мне письмо, в котором просил меня провести его группу в ряды социал-демократической партии и содействовать назначению ее членов на посты в партийном аппарате».