Драматерапия - Милан Валента

Драматерапия использует эти методы (главным образом релаксационные и концентративные) при индивидуальных формах терапии и для того, чтобы расслаблять или концентрировать внимание группы (например, при использовании управляемой имажинации).

Таким образом, хотя психотерапию в большинстве случаев еще не считают отдельной научной дисциплиной, в настоящее время она является уже достаточно самостоятельной специальностью, которая, помимо богатой практики, располагает и своей теоретико-методической базой, на которую и опирается драматерапия.

3.5. Драматерапия и ритуал

Ритуал как явление, сопутствующее человечеству с самого его возникновения, тесно связан с обрядом (латинское ritualis означает «обрядовый») и ритмом как последовательностью в движениях в платоновском понимании. Ритм и ритмическая смена периодов играют в человеческой жизни бóльшее значение, чем линеарное течение времени; годичные ритуалы вытекают непосредственно из ритмизации жизни, которая подтверждается и фиксируется этими ритуалами. «В ритме содержится концентрированная жизненная сила, зародыш которой не исчезает, а только лишь изменяется. Ритмизованная жизненная сила есть проявление связи человека с космосом… Ритуал дает возможность проживать ритм во всех его измерениях» (Babyrádová, 2002, с. 217). Ритм вместе с пением и символическим жестом образует в филогенезе базовую основу всех культовых ритуальных обрядов (Pernica, 2003).

Грэхэм Льюис (см.: Jones, 1996) описывает ритуал как неизменную процедуру, заданную правилами, Берн (Berne, 1992) – как стереотипную серию простейших дополнительных трансакций, запрограммированных внешней социальной силой, причем форма ритуала определяется традицией. Шефф (см.: Jones, 1996) считает ритуал и мифы драматическими формами компенсации универсальной эмоциональной тревоги. Связи между ритуалом, игрой и преодолением стресса широко используются в драматерапии, для которой ритуал является средством, использующим игру для компенсации негативного опыта клиента.

Митчелл (см.: Jennings, 1994) считает ритуал такой структурой нашего жизненного опыта, которая сама по себе еще не изменение, но подготовка к изменению, причем многие ритуалы возникают из уверенности в том, что вещи можно изменять посредством миметических[7] действий.

Первоначально ритуал был средством воплощения мифов, которые в древних цивилизациях выполняли мировоззренческую функцию: ориентировали в поиске и нахождении ответов на принципиальные вопросы относительно сотворения Вселенной, о происхождении человека и богов, стихий, человеческого общества и его героев. Мифы в этом смысле понимаются как некие групповые сновидения, а ритуал – как повторение предыдущих событий, причем Фрейд и некоторые антропологи верили, что «подавленный материал, присущий всему человечеству, как, например, эдипов опыт, может проявиться в культурной символике, в особенности в области мифологии и ритуалов» (Murphy, 2001, с. 178). Другой корифей глубинной психотерапии – К.Г. Юнг (Jung, 1958) – видел в ритуале тот путь, которым архетипы исторического опыта человечества из бессознательного (посредством мифов и символов) проникают в сегодняшнюю реальность человека.

Совокупности мифов со временем сформировали основу для отдельных религий, и ритуал тем самым обрел свою культовую форму, которая затем встроилась в светскую жизнь людей. Ритуалы стали неотъемлемой частью различных событий общественной жизни и отдельных лиц: от ритуалов проведения выборов до ритуалов, завершающих, например, подготовку молодого человека к профессиональной деятельности (аттестат зрелости, получение диплома). Дарвиновски ориентированные антропологи (например, Г. А. Брокетт) даже считают миф и ритуал прямыми эволюционными предшественниками театра (см.: Majzlanová, Škoviera, 2004), Б. Брехт (см.: Grotowski, 1999) также пришел к убеждению, что театр начался с ритуала, но превратился в собственно театр именно потому, что перестал быть ритуалом. Зачастую происходит ошибочная подмена собственно ритуала рутинными действиями или ежедневными привычками, каковыми являются, к примеру, утренние «ритуалы» (чистка зубов, бритье, кофе и т. п.). Лидер в области изучения драматерапии на Британских островах Сью Дженнингс дополняет: ритуальные действия, в отличие от привычек и стереотипного поведения, всегда связаны с активной символикой и художественной экспрессией. Драматический ритуал, согласно некоторым британским драматерапевтам (Jennings, 1994; Jones, 1996), является системой перформанса и использует метафору и символ, которые не только сообщают нам об изменении, состоянии и ценности, но также непосредственно влияют на нас в самых различных областях – физически, эмоционально, когнитивно, метафизически и на уровне воображения (Jennings, 1994). Подмена настоящих ритуалов привычками или ежедневными стереотипными действиями основывается на их повторяемости, одинаковости и регулярности, что, без сомнения, является признаком ритуала. Однако, помимо этого, в ритуале содержится нечто исключительное, знаки реальности и субреальности, архетипы как источник интуиции, воображение и духовно-спиритуальная энергия (доказано, что практика определенных ритуальных и литургических приемов вызывает у участников «энергетическую подзарядку»). Кроме того, ритуалы несут в себе символику и помогают отыскать и сохранить идентичность индивида в группе, в обществе и в его самооценке. Здесь можно выделить три компонента ритуала (Škoviera, 2004): его внешнюю сторону (которую мы воспринимаем органами чувств), внутренний смысл (социальный и духовный смысл) и переживание его участниками (индивидуальное или групповое, формальное или интернализованное). О необходимости обращения к ритуалу при обучении и терапии лиц с первазивными возрастными расстройствами (прежде всего, аутизмом) часто упоминается в специальной литературе, причем в контексте вышеизложенного следует подчеркнуть, что клиенты с первазивными расстройствами ценят в ритуалах именно их внешние атрибуты, которые имеют общие черты с ежедневными привычками, такими как повторяемость, одинаковость и регулярность. Аутичный ребенок с трудом ориентируется в окружающей реальности, откуда и вытекает его потребность в повторяемости, жестко и хронологически точно структурированной деятельности и режиме дня. Ритуал способствует такому структурированию, но символическая (смысловая) составляющая ритуала для аутистов не так важна, как процессуальная, неизменная и имеющая консервативный характер, так что, к примеру, ритуал начала нового дня в антропософски ориентированных кэмпхиллских сообществах для лиц, страдающих умственной отсталостью и нарушениями аутистического спектра, может быть настоящим ритуалом лишь для тех клиентов, которые способны воспринимать его символику, каковыми, разумеется, не могут быть индивиды с достаточно глубокой степенью умственного расстройства или низкофункциональные аутисты. Тем не менее, и для них участие в ритуале полезно и несет свою важную терапевтическую функцию по причине вышеупомянутых эффектов повторяемости. Под тем же углом можно рассматривать и «ритуалы», сопровождающие некоторые навязчивые неврозы, при которых для снижения напряжения, должна быть выполнена некая стереотипная последовательность действий (подъем с постели, одевание, выход из дома, отягощенный множеством «ритуальных» процедур, которые мешают, а иногда и делают невозможным выполнение самого действия).

Иногда говорят о естественных – подлинных, в отличие от искусственных, – ложных ритуалах, причем мера подлинности ритуалов определяется побуждениями, которые ведут к их возникновению. В постмодернистском мире традиции и многие привычки, связанные с ритуалами, были объявлены пережитком, тормозом дальнейшего развития, устранены из жизни. Однако ритуализация коренится глубоко в нас, и потому потребность в ней иногда требует новых искусственных ритуалов, таких как, например, «обряды» покупок в гипермаркетах, где целые семьи регулярно проводят выходные дни, потребляя товары, еду и «гипермаркетинговую культуру». Потребностями людей в ритуалах злоупотребляют также средства массовой информации, которые начали ритуализировать передачу новостей, рекламу, телевизионные шоу и т. п. в целях использования внешних знаков ритуалов для воздействия на поведение масс. Для обычного потребителя телевизионных передач бывает достаточно трудно отделить истинные ритуалы, уходящие корнями в антропологию, от искусственных, технократизированных и «обогащенных» коммерческими целями. Смысл подлинного ритуала заключается в опосредовании связей, ритуал является неким анамнезом коллективно используемых ценностей, и это «воспоминание», представленное ритуальным перформансом, вызывает терапевтический эффект (Babyrádová, 2002).