Любовные игры - М. Хайнце

— Вы опять делаете слишком поспешные выводы, Алекс, — предостерег Генри Мортимер. — Посмотрите, как она много пьет. Она пьет для храбрости.

— Она налила тоник. Он не добавит ей храбрости.

Маги отошла от бара и толкнула Сельду в сторону, расчищая себе дорогу. С пылающими гневом глазами она шла прямо по направлению к Алексу и Генри.

— Вы правы, — заметил Алекс. — Я поспешил.

— Алекс Рейнольд, вы не только разрушили мою карьеру, но и погубили мою жизнь, — говорила Маги с тем выражением лица, которое она принимала, играя Марию Стюарт, в последней сцене по пути на эшафот. — Я не желаю больше видеть вас никогда в своей жизни. Одна мысль об этом вызывает у меня элегию!

— Аллергию, — поправил Алекс.

— Элегию, — утверждала Маги.

— Нет, сахарный кусочек, ты считаешь, что реагируешь на меня аллергически, то есть у тебя аллергия.

Маги дважды топнула правой ногой.

— Нет, таракан, я говорю, что я становлюсь элегической, когда я вижу тебя, то есть у меня элегия! Кроме того, как только я вижу таракана, у меня начинается зуд!

Алекс кивнул Генри и показал на Маги.

— Я же говорил, что она имеет в виду аллергию!

— Ах ты, жалкий паразит, — только и смогла выдавить Маги, повернулась на каблуках и стала искать в толпе гостей хоть одну человеческую душу, которой бы она могла поведать о своем страдании. Так как Альберт Швайтцер умер, она схватила совершенно неизвестного блондина и закружилась с ним в вальсе.

— Вы великолепно танцуете. — Молодой мужчина буквально поедал Маги своими фиалковыми глазами.

— Я всегда великолепно танцую, когда смертельно несчастлива, — промолвила она голосом героини «Дамы с камелиями».

— Расскажите мне подробнее, что с вами случилось. — В фиалковых глазах стояла печаль.

Маги остановилась посреди танца и с благодарностью схватила руку молодого мужчины.

— О да, охотно!

— Только этого мне и не хватало. — В фиалковых глазах стоял страх. — Спасибо за танец, может, мы еще увидимся! — И прежде чем Маги успела опомниться, неизвестный блондин исчез.

Генри Мортимер похлопал Алекса по руке.

— Ну посмотрите на бедную Маги, она стоит совсем одна, — проникновенно сказал он. — Вы можете на это смотреть?

— Да, — лаконично ответил Алекс. — Вполне.

— Вы бессердечный, — упрекнул его Генри.

— Отнюдь. Я реалист. Если бы она не отвергла меня без всякого повода, смею заметить, она бы не стояла одна.

— Ну, во-первых, у нее был повод, два сантиметра длиной, маринованный и с укропом, а, во-вторых, должна же она что-то значить для вас. Вы же были хорошей парой.

— Конечно. — Алекс посмотрел на часы. — Два часа назад мы действительно были парой, но она нарушила наше согласие, и теперь она одна.

Генри грустно рассматривал бокал в руках Алекса.

— Что вы там пьете? Ваши речи такие странные.

Алекс поднес стакан ему под нос.

— Вермут, как аперитив. Не бойтесь, я не пьян.

— Да, да, а я-то надеялся, что вы пьяны. — Генри покачал головой. — Сегодня действительно не мой день. А я-то хотел внушить вам сочувствие к бедной Маги. Придется мне подыскать кого-нибудь еще для этого случая.

— Зачем, — осведомился Алекс, глотая вермут. — Думаете, Маги даст себя переубедить, если кто-нибудь выскажет ей сочувствие?

— Не думаю, но вам не приходило в голову, что ни в одном другом городе мира не возникает так быстро новая тенденция. — Генри, как учитель, поднял указательный палец. — Вспомните бег. Люди бегали как безумные по загазованным улицам Нью-Йорка, вдыхали тонны смертельной окиси углерода, углекислого газа, не говоря уже о парах серы. А почему они бегали, стремясь к коллективной смерти? Потому что это была модная тенденция.

Алекс попытался сконцентрироваться на мысли Генри.

— Не собираетесь ли вы запустить здесь новую тенденцию? Тенденцию по спасению Маги Фокс для Бродвея.

Генри смеялся, как ребенок, которого застали, когда он залез пальцами в торт.

— Как раз это я и собираюсь сделать, или у вас есть другая идея и вы скажете, как мне спасти деньги, вложенные в «Розы и поцелуи»? — Он обернулся в поисках подходящей жертвы, но тут ему что-то пришло на ум. — Алекс, ну попытайтесь и вы внести свою лепту. В конце концов, речь идет и о вашем участии в спектакле, или вам придется играть без Маги с Лаурой…

Алекс застонал и закрыл глаза. Генри был очень доволен.

— Или, — продолжал Генри, — я должен вывести вас из спектакля и заменить другим актером.

— Не имеете права, — парировал Алекс. — Вам придется расторгнуть контракт, и вы должны будете заплатить неустойку.

Генри Мортимер больше не смеялся. Он ухмыльнулся холодно и расчетливо.

— Ошибаетесь, мой дорогой, если я выброшу вас, я потребую от вас неустойку, так как вы сорвете пьесу и из-за вашего маринованного огурчика разразится катастрофа. И я выиграю, защищая сам себя, кроме того, я буду отстаивать интересы Маги, будучи ее менеджером. Мы все объединимся против вас, Алекс.

Алекс взвесил свои шансы в этом случае. И задержал проходящих мимо Альфа и Ханта.

— Слушайте, вы не находите ужасным, что Маги так вот просто покинет Бродвей? Я думаю, без Маги Фокс не будет больше Большого Светлого Пути. Я думаю…

Генри Мортимер, довольный, улыбался. Он схватил другую пару гостей, чтобы поселить в их сердцах сочувствие к Маги Фокс.

Между тем Маги нашла рыцаря, утешавшего ее. Она присела около Рона и, страстно глядя ему в глаза, склонилась к его плечу.

— Сделай мне что-нибудь выпить, дорогой, — попросила она. — «Хайболл» тебе удается лучше всего.

Рон поцеловал ее в висок.

— Для тебя самый лучший, дорогая.

Пока Рон пробирался к бару, Сельда завладела Маги.

— Аль Цуков предлагает мне эксклюзивный контракт с Голливудом, — сообщила Сельда, лопаясь от гордости и довольства. — Пятьсот долларов в неделю плюс жалованье за роль в фильме…

Маги предостерегающе подняла левую бровь.

— Не соглашайся, Сельда.

— Почему нет? Это шанс попасть в Голливуд…

Маги прервала речевой поток Сельды и ткнула ее пальцем в грудь.

— Ты никогда не получишь от Цукова ни одной роли. Аль — проходимец. Десять лет тому назад у меня был такой контракт с ним. И что же? Я эксклюзивно сидела без работы целый год в Голливуде, а Цуков жил эксклюзивно в Палм Бич. Он ничего не делает для своих клиенток, лишь платит двести долларов в неделю и исключает двойные суммы из налога.

Сельда недоверчиво смотрела на Маги.

— Ты говоришь так, потому что распрощалась с Бродвеем, — сказала она язвительно.