Свинцовый ливень Восточного фронта - Карл Кунов

Группа армий Юг, в которую входила 198-я пехотная дивизия Карла фон Кунов, — должна была нанести основной удар наступления 1942 года. Пока группа армий Север вела осаду Ленинграда, фон Бок и его люди должны были захватить стратегически важные нефтяные месторождения Кавказа. Чтобы добраться до них, сначала надо было выбить Советы с их позиций около Изюма на Донце, и нужно было укрепить левый (северный) фланг на Волге, около Сталинграда. Хотя германские дивизии группы армий Юг были пополнены примерно до 85 % нормативной численности (части групп армий Центр и Север имели примерно 60 % от нормативной численности личного состава), перед ними стояла очень сложная задача, как из-за стойкого сопротивления противника, так и из-за проблем с постоянно удлиняющимися линиями снабжения. Чтобы еще больше осложнить ситуацию захватчиков, Советы нанесли упреждающий удар в середине мая, вынуждая немцев вступить в бой прежде, чем они были полностью готовы. В конечном счете это наступление ухудшило ситуацию Советов, так как генерал-полковник Эвальд фон Клейст и первая танковая армия окружили наступавших и взяли в плен 214 000 человек под Изюмом.

С началом наступления группа армий Юг была реорганизована в две новые команды. Группа армий А, с семнадцатой и первой танковыми армиями, должна была захватить нефтяные месторождения Кавказа, в то время как группа армий В двигалась на Волгу, прикрыв свой тыл второй, шестой и четвертой танковыми армиями, а также третьей и четвертой румынскими, восьмой итальянской и второй венгерской армиями.

С уходом зимы наша ситуация улучшалась день ото дня. Постепенно была создана непрерывная линия фронта, даже соединяя нас на севере с нашими итальянскими братьями по оружию из дивизии Целере.

Продолжалось строительство укреплений, и особенно слабые участки были усилены колючей проволокой. Постепенно улучшающаяся прекрасная весенняя погода заставила нас чувствовать себя на позициях как дома. Моя рота была поочередно развернута на позициях Burg («Крепость») и Schanze («Логово») — наиболее открытых из всех позиций в секторе полка.

За исключением нескольких боев местного значения, сектор дивизии был относительно тих в течение многих недель, если не месяцев. В то время я принимал гостя — офицера артиллерии, кандидата в члены Генерального штаба, который проходил обычную практику в другом роде войск под моим надзором. Я знал, как часто такая практика заканчивалась на воинском кладбище на фронте, и поэтому я сразу сказал своему изголодавшемуся по действию гостю, что он должен был здесь учиться, а не быть героем. Он выжил и после окончания его практики тепло меня поблагодарил — и за полученный опыт, и за то, что он выжил.

28 июня 1942 года группа армий В начала на севере большое летнее наступление. Наша дивизия, принадлежавшая группе армий А, осталась на своих позициях на реке Миус. Начиная с 28 июня русские все чаще проверяли наш участок фронта разведывательными отрядами, которые мы отбрасывали назад. Утром 30 июня 3-й батальон 694-й стрелковой дивизии русских, с приданной пулеметной ротой, атаковал позиции моей роты в «Крепости».

Тем утром почти весь наш офицерский состав, включая меня, участвовал в военной игре в тылу, когда связной-мотоциклист привез отсутствующему генералу донесение: «Чрезвычайно сильное нападение противника в секторе 2-го батальона 308-го гренадерского полка, на позициях „Крепость“ и „Логово“!» Еще до появления связного я подозревал, что что-то подобное происходит, так как издали доносились звуки боя. Мой командир и я сразу поехали в мотоциклетной коляске на КП батальона. Я поспешил к своему бункеру и оттуда бросился вперед короткими перебежками под сильным артиллерийским огнем противника к «Крепости», где командиром взвода был мой лейтенант Ютерсонке. Я успел лишь к самому концу. Молодой офицер, который был похож на викинга — и сражался как викинг, — не только удержал наши позиции, но и с горсткой его превосходных солдат сумел захватить тридцать четыре пленника и двадцать пять единиц стрелкового оружия. Примерно шестьдесят русских было убито.

Нужно сказать несколько слов о моем молодом офицере роты. Наши отношения вне службы походили на отношения между старшим и младшим братом. Часто мы разговаривали в его или в моем бункере и придумывали планы относительно послевоенной жизни. К сожалению, в тот день у лейтенанта Ютерсонке оставалось впереди еще только тринадцать дней его короткой жизни. Днем 13 июля, лишь в нескольких шагах от меня, он был убит в бою.

Я получил звание обер-лейтенанта весной 1942 года, задним числом от 1 ноября 1941 года. Я наконец начинал догонять по званию свою выслугу лет.

Прежде чем мы оставили Грибовку в начале немецкого летнего наступления 1942 года, я снова размышлял над тем, как дружелюбно и невраждебно относилось к нам украинское население. Особенно верно это было для моих случайных хозяев в Пелакеевке. Они всегда охотно давали мне что у них было — иногда несколько свежих яиц или несколько кусков их исключительного домашнего хлеба. Я время от времени отплачивал им — пузырьком одеколона или бруском хорошего мыла, которые мы получали время от времени в армейской столовой. И то и другое они ценили, особенно дочь хозяев дома. Жаль, что эти хорошие отношения позже изменились из-за политических ошибок. Конечно, причиной были не только те ошибки, но также и то, что мы застряли на Миусе. Это, вероятно, заставило тех, кто был наиболее дружелюбен с нами, пересмотреть их отношение. Конечно, никто не хотел быть объявлен пособником, в том случае если немцы в конечном счете отступят. В Союзе Советских Социалистических Республик, как и везде, это могло дорого стоить.

Рано утром 12 июля мы начали наступление из Грибовки через Миус. Для нас это было началом последнего большого наступления, еще больше вторгшегося в почти бесконечную Россию. В первый день мы продвинулись почти на двадцать километров, несмотря на сильное сопротивление тылового охранения противника. Все же с наступлением сумерек мы остановились около Давидовки. Артиллерия из тыла русских производила мощные и концентрированные обстрелы вечером и в течение ночи снова и снова. Командир 1-го батальона 308-го гренадерского полка, прежний полковой адъютант, капитан Гросс был убит прямым попаданием в его КП.

Следующим утром наш полк выдвинулся к железнодорожной насыпи, потому что в тот день — 13 июля — мы были практически в центре наступления. Все дороги были забиты грязью из-за ливня вечером 12 июля, что помешало нашей артиллерии прибыть вовремя для поддержки наступления. Поэтому мне пришлось вести наступление в особых условиях, без артподготовки. Наши потери были соответственно высоки. «В 16.00 2-й батальон 308-го гренадерского полка штурмовал высоту 360,2, которая была усилена бункерами и колючей проволокой. Особенно проявили себя 7-я рота под командованием обер-лейтенанта Grossjohann и часть итальянской мотоциклетной стрелковой роты дивизии Целере, которая добровольно присоединилось к атаке»[15].