Меч и жеребец - Майкл Муркок

снес его со спины коня, натянул лук и  достал  стрелу  из  колчана.  Натянув

тетиву и сделав поправку  на  ветер,  Корум  выпустил  стрелу  в  ближайшего

дракона. Выстрел его был неточен - стрела угодила в крыло  чудовища.  Дракон

взревел и закружился в воздухе, пытаясь  схватить  стрелу  своими  страшными

зубами. Он стремительно терял высоту, с каждым кругом становясь все ближе  и

ближе к голодным ящерам, хищно щерящим свои страшные пасти.  Корум  выпустил

еще две стрелы, но ОФ& раза промахнулся.

   Один из драконов спланировал прямо на Ильбрика. Тот  поднял  над  головой

щит и попытался пронзить мечом брюхо дракона. Тонкая Грива  заржал  и  забил

копытом; глаза его округлились. По  мосту  пошли  трещины.  С  ужасом  Корум

смотрел на то, как летят с моста камни. Он сделал еще один выстрел  и  вновь

промахнулся, однако, миновав свою  цель,  стрела  угодила  в  горло  другому

дракону. Воздух  огласился  хлопаньем  крыльев  и  скрежетом  острых  зубов.

Отбросив  лук  в  сторону,  Корум  схватил  свой  безымянный  меч,   подарок

Гоффанона. Едва не ослепнув от сияния клинка, он вонзил его в тело одной  из

тварей и почувствовал, как меч мягко  вошел  ей  в  брюхо.  Раненые  драконы

извивались у ног Тонкой Гривы, срывались с моста  и  летели  вниз,  в  пасти

прожорливых ящеров. С золоченого меча Ильбрика стекала драконья кровь. И тут

сидхи запел, будто почувствовал приход своего смертного часа.

   Враг с востока наступает -

   Страшный враг, бесстрашный враг.

   Сидхи сын его встречает

   И неистовый вадаг.

   В час последний мы не дрогнем,

   Будем мглу разить огнем мы.

   Ледяные когти полоснули Корума по спине. Закричав, Принц  взмахнул  мечом

над головой, чувствуя, как клинок рассекает драконью плоть. Дракон рухнул на

мост, с головы до ног залив Корума холодной кровью. Следующим  ударом  Корум

поразил чудовище, камнем летевшее на спину Ильбрика.

   Ильбрик продолжал свою песнь.

   Время с жизнью распроститься,

   Обратиться в жалкий прах.

   Пусть же имя сохранится

   Тех, кому не ведом страх.

   Тех, кто жил в иных мирах,

   А почил в земных полях.

   Что ж, видимо, они должны были принять смерть  от  безобразных  тварей  в

неведомой земле. И о битве этой никто никогда не узнает.

   Вот уже половина чудовищных тварей полегла от их мечей. Ходуном ходил под

ними ветхий мост и вот-вот должен был  рухнуть.  Все  новые  и  новые  камни

срывались вниз, все  глубже  и  глубже  становились  трещины  меж  каменными

плитами. Когти вонзились в плечо Корума, прямо перед его лицом  заскрежетали

ужасные челюсти. Подставив щит под мягкое брюхо дракона, Корум вонзил меч  в

рычащую глотку. Бездыханная тварь свалилась на камни моста и в  тот  же  миг

мост просел вниз. Корум услышал крик Ильбрика:

   - Корум, держись за меня изо всех сил! Принц послушно внял  этим  словам,

хотя в этом уже не было никакого смысла. Он приготовился к  смерти.  Сначала

боль, затем - смерть. И чем скорее, тем лучше.

ГЛАВА ВТОРАЯ

МАЛИБАНЫ

   Корум даже не заметил того момента,  когда  падение  сменилось  подъемом.

Тонкая Грива скакал прямо по воздуху  в  направлении  дальней  опоры  моста.

Драконы исчезли - спускаться на дно теснины, кишащее рептилиями, они явно не

хотели.

   Заметив смятение Корума, Ильбрик рассмеялся:

   - Древние дороги есть всюду. Тонкая Грива прекрасно видит их, и за это мы

должны благодарить наших предков.

   Конь перешел на легкую рысь.

   Корум вздохнул с облегчением. Он  не  сомневался  в  способностях  Тонкой

Гривы, но предположить, что тот сможет скакать по воздуху, он,  естественно,

не мог. Ступив на твердую почву, конь остановился.

   Перед ними лежала дорога, поросшая странными яркими  грибами.  Ильбрик  и

Корум спешились и принялись осматривать себя. Корум потерял лук  и  истратил

все стрелы; ранений же на теле не было, если не считать  нескольких  царапин

на  руках  и  плече.  Ильбрику  драконы  тоже  не  причинили  вреда.  Друзья

улыбнулись друг другу; вспоминать о том, что было с ними всего минуту назад,

им не хотелось.

   Ильбрик достал из подсумка флягу с водой и подал  ее  Коруму.  Фляга  эта

больше походила на бочонок. Коруму  стоило  немалых  трудов  поднести  ее  к

губам.

   - Что меня поражает, - сказал Ильбрик, принимая обратно флягу, - так  это

размеры Инис-Скайта. С моря  он  казался  совсем  крошечным.  Теперь  же  он

предстает едва ли не бесконечным. Смотри! - Ильбрик показал на далекую  гору

с одинокой сосной на вершине, что ясно вырисовывалась на фоне неба.  -  Гора

как будто стала еще дальше. Нет, Корум, без колдовства здесь не обошлось.

   - Что верно, то верно, - согласился вадаг, - тут явно нечисто.

   Они вновь сели на коня и  поехали  по  тропе,  петлявшей  между  холмами.

Вскоре холмы сменились  равниной,  которая,  казалось,  была  покрыта  слоем

кованой меди, блиставшей на солнце. Вдали маячили какие-то  фигуры.  Понять,

кто это - звери или люди - пока было невозможно; на всякий случай Корум взял

в руки меч, подаренный ему Гоффаноном, и подтянул  ремни,  крепившие  щит  к

плечу. Тонкая Грива уже скакал по равнине; из-под копыт его раздавался звон.

   Корум прикрыл глаза рукой, пытаясь защититься от ослепительного блеска, и

стал всматриваться вдаль. Перед ними были мабдены - мужчины, женщины и дети.

Стояло всего несколько человек, все же остальные лежали на медном поле.

   Ильбрик натянул поводья, и конь перешел на шаг.

   - Люди Артека? - предположил сидхи.

   - Похоже, что так, - ответил Корум. - Выглядят они так же.

   С известною опаской друзья спешились и  направились  к  недвижной  группе

мабденов.

   Подойдя поближе, они  услышали  голоса,  стоны,  хныканье  и  шепот.  Все

мабдены были наги, медное поле было усеяно их трупами. Казалось, что тела их

обожжены огнем. Лица стоявших  были  усеяны  волдырями,  можно  было  только

удивляться тому, как люди до сих пор стоят на ногах. Через  толстые  подошвы

своих башмаков Корум чувствовал жар медного поля;  легко  было  представить,

что должны были чувствовать те, кто стоял босиком. Вряд ли эти  люди  пришли

сюда сами, похоже, их согнали силой. Они умирали,  заживо  сгорая.  Сюда  их