Выживший: Сбившись с пути. Том 1 - Андрей Валерьевич Степанов

и тут же поддал ей сапогами в бока. Живность тут же ускорилась. А я вернулся к размышлениям.

Однако толку от них было немного. Я думал о том, что изменилось в Рассвете за два дня и решил, что за это время произошло не так много. Скорее всего, меня ждало множество дел, в которых поворотный момент должен был разрешиться только в моем присутствии.

Но если их осталось меньше, чем я ожидал — это еще лучше. А потому я припустил лошадь и вскоре добрался до Валема. Здесь работа кипела не меньше, чем в Рассвете: строилась пара небольших домиков, доделывали террасные платформы для грузов.

А одна платформа уже была занята бревнами, которые готовились к отправке к капитану Анарею. Мне бы еще хотелось найти Вардо, но лучше всего будет обстоятельно подойти к вопросу.

Пока что я нашел только Отлю. Строитель работал, не покладая рук — сюда привозили минимум две телеги камня ежедневно и потому что он с помощником, усердно выкладывал бутовый камень прямо в дорогу, не забывая пересыпать его песком.

Похоже было, что процесс погрузки на телегу стал более совершенным — когда булыжники сбрасывали с телеги, я обратил внимание на то, что на телеге лежит еще и платформа, толстая и прочная, а на ней, вдоль телеги — веревки, которыми платформа при загрузке на телегу привязывалась к рычагу-крану.

Система работала. И это уже успокаивало и радовало. Поэтому я даже засмотрелся на то, как Отля с помощником аккуратно укладывали камни, переворачивая их вверх самой ровной стороной.

Дорогу они, кажется, начали относительно недавно — ее длина не превышала и пятидесяти метров. Но к делу подошли с душой и активно забивали деревянной колотушкой камни в песок, а потом просыпали каждую щель. Затем к этому добавлялся еще и пролив водой — река была рядом, так что запасов воды хватало.

— Привет! — крикнул я, спрыгивая с лошади.

— О, здравствуй, — поднял голову Отля. — Одухотворенный вернулся? Я тебя искал утром, а Конральд сообщил, что ты отбыл в монастырь. И уже вернулся. Всего пара дней. А тебя тут кое-кто ждет.

— Ония? — спохватился я?

— Ония, — утвердительно улыбнулся строитель и тут же вернулся к работе. И уже не поднимая лица от каменной поверхности дороги, продолжил: — она тебя тут заждалась.

Было желание громко спросить, почему меня ждут именно здесь, а не в относительно теплом Рассвете, однако я, ведя за собой лошадь под уздцы, прошел в направлении, которое мне указал Отля, и на самом берегу реки нашел Онию.

— Я только что из монастыря, — начал я вместо приветствия.

— Я слышала, Отля сказал, — ответила девушка. Я отметил про себя, что ее правильное лицо выглядит не столько грустным или печальным, сколько отрешенным. — Ты получил, чего хотел?

— Наверно. Я пока что не понял, — ответил я. И неохотно подошел ближе, сократив расстояние до вытянутой руки.

Девушка не отстранилась, но и не повернулась ко мне, продолжая всматриваться в гладь Нируды.

— Река сегодня спокойная, — неопределенным голосом ответила она. А потом все же повернулась, словно хотела меня о чем-то спросить. Но не спросила. Я промолчал.

Нируда и правда была спокойной. Гладкой, как зеркало. Зато в Валеме становилось шумно. Людей было немало, да и дорогу хорошую накатали телегами с грузом.

В Валем возили бревна, песок и камень. В Валеме продолжали плести веревки различной толщины и длины, но по большей части в плоты шли типовые веревки толщиной с палец. И использовали их многократно, так что пеньку размачивали и вычесывали исключительно для получения волокна в запас.

Исключая приезжих, в поселении работали строители в количестве шести человек, был Маринек-кирпичник, пяток рыбаков, Отля и его помощник — в качестве дорожных строителей. Получалась деревня в два Бережка. Гордости моей не было видно ни конца, ни края.

— Ония, Конральд сказал, что твой отец тебя ищет, — медленно сказал я, потому что не знал, что можно еще сказать девушке, которая вот так вот печально смотрит на речуню гладь.

— Отец всегда меня ищет.

— Ты чем-то расстроена? — подхватил я, полагая, что эта тема будет поддержана лучше.

— А ты как думаешь? — отозвалась Ония. Я, вероятно, покривил лицом, потому что девушка тут же вспыхнула и отвернулась.

— У тебя что-то изменилось? — спросил я, невзирая на то, что на предыдущий вопрос я ответа не получил.

— Что-то изменилось? — она наконец-то повернулась ко мне лицом и прекратила смотреть на реку. — Да я же... я...

Она сбилась и замолчала. Но щеки ее покраснели, а глаза буквально сверлили меня насквозь, настолько пристально она на меня смотрела.

От взгляда Онии мне стало совершенным образом не по себе. Я сам не выдержал и скосил глаза в сторону, на реку.

Со стороны раздался негромкий радостный крик, всплеск и тут же кто-то хлопнул в ладоши. Похоже, что рыбаки смогли достать приличных размером добычу.

Я слабо улыбнулся. Ония моей радости не разделяла.

— Я хотела помогать тебе! — воскликнула она, а в каждом слове чувствовалась какая-то жесткость. Причем в слове «тебе» она ощущалась особенно. — Помогать не Рассвету, не людям, а тебе! Быть полезной во всем! Абсолютно во всем! — крикнула она и хотела броситься прочь, но глинистый берег оказался слишком скользким.

Дернувшись вперед, я умудрился поймать Онию за руку, но при этом у меня самого поехали ноги — и я растянулся в грязи, как и девушка. Мокро, грязно, но отчего-то страшно весело. Я расхохотался.

— Тебе... смешно? — раздался изумленный возглас позади меня.

Посреди порывов смеха я с трудом умудрился проговорить, почти что выдавить из себя:

— Да...

И тут же получил комком глины прямо по руке. Зазевался, и следом за ним прилетел второй, который размазался по рубахе. Грязные брызги попали мне на лицо.

Этого я уже стерпеть не смог, вскочил, ногтями сгреб глину и, не комкая, бросил ее примерно в сторону Онии.

Сентябрь. Не слишком жарко, но и не очень-то холодно. Мы вдвоем минут десять перекидывались комьями глины, чудом не задев рыбаков, которые стояли поблизости. Но зато взбаламутили воду так, что им пришлось уйти — клева в ближайшее время не предвиделось.

Все это было смешно и весело, однако... мы промокли насквозь. Ужасно промокли — до нитки. Ония дрожала. Я стащил с себя мокрую рубаху и накинул на нее,