Борьба со смертью - Поль де Крайф

Бантинг - деревенский хирург; Маклеод - крупнейший в Северной Америке специалист по углеводному обмену. Это почти смешно. Бантинг похож на изобретателя, объясняющего свое изобретение, не имея чертежей.

Маклеод был человеком важным и занятым. Что, в сущности, привело к нему доктора Бантинга? В чем его план?

Бантинг подыскивает научные выражения. Вот, если перевязать проток... выводной проток поджелудочной железы... у собаки... Клетки, вырабатывающие панкреатический сок... эти клетки... дегенерируют... клетки островков останутся здоровыми, и тогда...

Профессор Маклеод хотел знать, доказана ли эта дегенерация клеток после перевязки протока достоверно, точно, научно. Не собирается же Бантинг, - ведь он, в конце концов, не ученый, - посвятить годы на изучение анатомии, физиологии поджелудочной железы. И знаком ли он с биохимией крови? И с клинической картиной диабета?

Бантинг стоял перед Маклеодом, как когда-то перед хирургами, собиравшимися ампутировать ему руку... Да, хорошо, разве профессор Маклеод еще не понял, о чем речь? Нужно создать такую дегенерированную, с перевязанным протоком поджелудочную железу. Выработка панкреатического сока в ней прекратилась. Клетки Лангерганса в ней не повреждены. Нет панкреатического сока, разрушающего их. В них и находится этот гормон, этот «X», продукт внутренней секреции, необходимый для сжигания сахара. И тогда...

Но откуда, все же, доктор Бантинг знает, что в поджелудочной железе происходит внутренняя секреция? Не может ли здоровая поджелудочная железа каким-нибудь иным способом предупреждать диабет? Не может ли эта железа изменять состав крови, удаляя из крови яды, препятствующие сгоранию сахара в организме? Там может не быть никакого «X», это не необходимо!

Профессор Маклеод еще немного развил это предложение и в самое короткое время привел к абсурду навязчивую идею Бантинга.

Профессор Маклеод был занятым человеком, но Бантинг мялся, кланялся, переступал с ноги на ногу - и не сдавался.

Но откуда Бантинг знает, что ферменты поджелудочной железы вредят клеткам Лангерганса? Если это не так, к чему перевязывать проток?

Бантинг чувствует, что это так. Он повторяет, - он чувствует.

Слов нет, большая заслуга профессора Маклеода - терпение, с которым он выслушивал эти фанатические научные предложения. Но, наконец, он задает Бантингу вопрос, на который тому уже совершенно нечего ответить.

Как может Бантинг надеяться добиться того, что не удалось крупнейшим физиологам мира?

Да, но Бантинг чувствует...

Хорошо, чего же хочет Бантинг? Конкретно!

- Я бы хотел иметь собак и ассистента на восемь недель, - ответил Бантинг.

Профессор Маклеод будет славен вовеки тем, что он дал Бантингу ровно столько, сколько тот попросил, - ни больше, ни меньше!

V

Бантинг хотел бросить практику, преподавание, отрезать все пути к отступлению, - так говорил он своему старому учителю, знаменитому хирургу Старру. Но и Старр, и его друзья Галли и Робертсон, и великодушный темноглазый В. Е. Гсндерсон - все считали, что отказываться от уже начатой карьеры хирурга- это, мягко выражаясь, безумие. Они считали, что если он, вернувшись в Лондон (Онтарио), закончит там учебный год, то остынет к этой дикой идее. И они советовали ему вернуться. «Вот я и вернулся», - рассказывал Бантинг.

Но он не только не остыл к этой идее, а, наоборот, увлекался ею все сильнее. Всю зиму эта мысль наполняла его, жгла.

У него не было ни животных, ни пробирок, никакого подобия лаборатории. Поэтому он читал и читал о диабете и о поджелудочной железе и о глубоких ошибках самых выдающихся ученых, кормивших поджелудочной железой больных диабетом или впрыскивавших им вытяжки из этой железы. Такое лечение не имело никакого смысла. Навязчивая идея все больше разжигала его. Он совершенно не заботился о расширении своей практики. Когда у него глаза уставали от чтения, он садился писать картины, не имея ни представления о том, как это делается, ни какого-нибудь опытного человека, который мог бы его поучить. Писал маслом, но акварельными кисточками, потому что никогда не видел никаких других... Но писал картины.

10 мая 1921 года. Вот, наконец, он научный работник. Он сидит в жалкой, мрачной норе Медицинского института в Торонто, - частное лицо, без званья, без всякого вознаграждения. Он продал свою обстановку и инструменты. О, этого хватит на жизнь, пока...

Это было просто смешно. Он стоял перед лабораторным столом, он, не поставивший в жизни ни одного опыта и твердо убежденный, что им уже полностью раскрыта тайна сахарной болезни. Стол составлял всю его лабораторию, потому что остальная часть этой отвратительной комнаты была занята под учебную химическую лабораторию. Здесь стоял Бантинг, и в его распоряжении было все, что обещал ему Маклеод: десять собак и восемь недель, в течение которых он должен ответить на сложнейший медицинский вопрос. II ассистентом у него был не доктор, а студент-медик, двадцати одного года.

Предполагалось, что этот ассистент, мистер Чарльз X. Бест, - большой специалист по количественному определению сахара в крови и моче. Он должен был определять этот сахар у собак, у которых Бантинг собирался вызвать диабет. В биохимии крови и мочи Бест смыслил несколько больше Бантинга, потому что Бантинг в ней просто почти ничего не смыслил. У Беста были светлые волосы, широко открытые голубые глаза, свежее лицо. Ничего общего с угрюмой наружностью Бантинга. Вероятно, его самым ценным качеством было полное, - как и у Бантинга, - непонимание безумия этой безнадежной затеи с десятью собаками и восемью неделями.

Началось с неудачи.

Они немедленно перевязали проток поджелудочной железы у нескольких из десяти собак, предоставленных Бантингу Маклеодом. Здесь Бантинг был в своей стихии. Четыре года работы у знаменитого Старра сделали из него ловкого хирурга, и эти довольно сложные операции были закончены с успехом. Все собаки быстро оправились.

6 июля, когда истекло уже семь недель и было зверски жарко... К этому времени поджелудочные железы с перевязанными протоками должны были уже дегенерировать. Клетки, вырабатывающие панкреатический сок, должны были уже погибнуть. Уцелевшие клетки островков Лангерганса молено было уже вводить лишенным поджелудочной железы, умирающим от диабета собакам. Такие животные уже были приготовлены...

Увы! Вот лежат на столе под наркозом собаки с пе- ревязанным протоком поджелудочной железы, и у обеих эта железа находится в совершенно нормальном состоянии. Какая неудача! И осталась всего одна неделя...

Но препятствия только разяшгают Бантинга. Склонив голову над вскрытыми телами животных, не отрывая глаз от лезвия ножа, он быстро, уверенной рукой обнажает протоки, которые, как будто, так туго перевязал...

Вот дурень! Он перевязал их слишком туго! Образовалась гангрена, началось отделение яшдкости, и, естественным путем, образовался новый проток, - отверстие в стенке старого протока.

А осталась только