Контакт на случай ЧП - Энтони ЛеДонн

– Ты сказал, что он у меня не выживет. Я хотела доказать, что ты не прав. Я живу ради этого.

– Чудесно. Я так рад, что ты больше не пытаешься быть самым упрямым, гордым и нелепым человеком из всех, с кем я знаком!

Не обращаю на него внимания и пробую дотронуться до бинта у себя на спине. Пока доктор об этом не упомянула, все мое внимание было сосредоточено на раскалывающейся голове. Но теперь я знаю про рану и только о ней и думаю. Мне надо знать, с чем я имею дело, потому что разбираться с этим мне предстоит самостоятельно.

Тянусь еще немного и опускаю руку с раздосадованным выдохом. Не дотягиваюсь. Я намерена быть во всем самодостаточной, но бинт для этого буквально в самом неподходящем месте.

Том внимательно следит за каждым моим движением, и мне это ни капельки не нравится. Сердито на него смотрю.

– Почему ты все еще здесь, Том? Тебе разве не надо торопиться на самолет? Домой, жарить маршмеллоу и есть знаменитую пасту болоньезе, которую твоя мама готовит двадцать третьего декабря?

Он удивленно вскидывает голову.

«Да. Я помню, – хочу сказать я. – Рада бы забыть. Но все равно помню».

Том, очевидно, тоже кое-что помнит. Даже имя нашего кактуса. Все это мне совсем не на руку. Единственное, что хуже внезапного осознания того, что у меня никого нет, – то, что Том тоже это осознает.

– Что ты задумала, Кэти? – спрашивает Том. Его голос звучит немного обеспокоенно.

– Тебя это не касается, разве нет? – говорю я. – Уже давно не касается. Как ты и хотел.

В его глазах вспыхивает гнев.

– Так нечестно.

Может быть. Но у меня слишком болит голова, чтобы обсуждать это сейчас. Или когда-либо еще.

– Что насчет Айрин? – спрашивает Том.

– Хорошая мысль, – быстро говорю я, хватаясь за идею. – Позвоню ей сразу, как получу телефон, и она тотчас же придет. Пока!

– Только, – Том хмурится сильнее, – на праздники она всегда уезжает в Бостон, к дочери.

Устало откидываюсь на подушки.

– Ненавижу твою память. Прямо как у слонов.

– Что на счет Аны? – спрашивает Том.

На мгновение чувствую вспышку надежды. Моя лучшая университетская подруга живет на Лонг-Айленде. Это не то чтобы близко, но она обычно никуда не уезжает на праздники, и я знаю, что, если мне будет нужна ее помощь, она приедет.

Мне очень нужна ее помощь.

А потом я замиранием сердца вспоминаю, что в этом году Ана с семьей мужа уехала на праздники в круиз по Европе.

Прежде чем я успеваю придумать убедительную ложь для Тома, возвращается медсестра Желе. У нее в руках пластиковый пакет.

– Нашла!

Тянусь к пакету, в котором вижу свою одежду и, что еще важнее, свой телефон.

Я сразу же хватаю его, но останавливаюсь, когда дотрагиваюсь рукой до разорванной в клочья черной ткани.

– Эм, – достаю лоскутки, – что произошло с моим лифчиком?

Медсестра поджимает губы, берет из моих рук лифчик и рассматривает его.

– Иногда врачам приходится срезать одежду.

– Срезать? – Я пристально на нее смотрю. – А что, застежка – это слишком сложно? И чем они его срезали, мачете, что ли?

Том прикрывает рот ладонью, как будто пряча смех, и я щурюсь в его сторону.

– А ты чего смеешься? Помнится, ты с лифчиками тоже чудес не показывал.

Он смущенно трет свой лоб.

– Кэтрин. Слушай. Если хочешь, чтобы я ушел, – просто скажи.

– Я хочу, чтобы ты ушел, – говорю я от чистого сердца. Из-за того, что он так близко после стольких лет… в сознании всплывает уйма вещей, с которыми я не готова разбираться. Ни сейчас. Ни когда-либо еще.

Том долгое мгновение изучает меня, потом кивает.

– Ладно, Кэтрин. Ладно.

– Наконец-то, – выдыхаю я с притворным облегчением и пытаюсь не думать о том, что, когда он уйдет, я останусь одна, совсем одна, в больнице. Под Рождество.

Медсестра Желе смеряет Тома разочарованным взглядом, и за то, что она на моей стороне, я готова простить ей все ее желейные грехи, хотя я сама только что попросила Тома уйти.

– Может, вы подождете еще пару минут, пока кто-нибудь другой сюда доберется? – говорит медсестра.

Том мешкает.

– Я и так рискую не успеть на самолет…

Чувствую укол вины из-за того, что перевернула все его праздничные планы с ног на голову. Однако вина никогда не пробуждала во мне лучшие качества, и поэтому я перехожу в оборону.

– Вот что я вам скажу про Тома, – начинаю я, притворяясь, что говорю с медсестрой, хотя в центре моего внимания – мой бывший муж. – Что бы он ни делал, все должно быть спланировано. Он не просто опаздывает на самолет. Он опаздывает на рейс, билет на который, скорее всего, забронировал еще года два назад. Он не может рисковать своим расписанием из-за такой мелочи, как я.

– Вот именно, – огрызается он. – Этого мне на всю жизнь хватило.

Ай.

Я это заслужила, конечно, потому что веду себя по-сучьи. Но все равно. Ай.

Медсестра открывает было рот, но Том сурово на нее смотрит.

– Слушайте, Кэтрин не хочет, чтобы я здесь находился. И я здесь не останусь ни за какие деньги.

– Кто тебе вообще заплатит, чтобы ты здесь остался? – отвечаю я.

Том смотрит на мой изорванный лифчик, все еще болтающийся в руках у медсестры.

– Можно я это возьму?

– Что, в коллекцию? – спрашиваю я.

– Нет, – спокойно говорит Том, – чтобы тебя придушить.

Его слова почти заставляют меня улыбнуться, но медсестра к нашему особому стилю общения не привыкла, поэтому недовольно поджимает губы, а потом сминает лифчик в руке и направляется к двери.

– Пойду, пожалуй, это выкину.

– Спасибо за телефон! – кричу я ей вслед.

Том поправляет воротник пиджака и тянется к ручке чемодана, но уходить пока не торопится.

– Позвони кому-нибудь, Кэтрин, – тихо велит он. – И, бога ради, обнови свой экстренный контакт.

– Так точно. – Я шуточно отдаю ему честь, но выходит не очень.

Мой бывший только качает головой и тянется к чемодану. Интересно, он помнит, что это был мой подарок ему на день рождения в первый год после свадьбы? Сомневаюсь. Если бы помнил, то давно бы его сжег.

Том разворачивается было, смотрит на меня. Открывает рот, потом закрывает и качает головой.

– Счастливого Рождества, Кэтрин.

Он идет к двери. Я сглатываю и упрямо молчу. Или пытаюсь, по крайней мере.

Пока он еще не ушел, слышу, как зову его по имени.

Том оборачивается через плечо.

– Спасибо, – говорю я неловко и заставляю себя встретиться с ним взглядом. Сглатываю. –