Пепел на ладонях - Александр Науменко

разноцветных вывесок. Этим вечером свечи и камин в его бывшем баре горели особенно ярко, словно это место было единственным островком тепла и уюта в холодной пустоте.

Он сидел в плетеном кресле у камина, закутавшись в старый плед, и задумчиво потягивал горячий чай с медом. Мед стал редкостью. Но Иван держал пару банок для особых случаев. Сегодняшняя ночь, с её завыванием ветра и бесконечным дождём, являлась именно таким случаем.

Когда внизу раздался стук в дверь, мужчина вздрогнул. За последние месяцы он привык к одиночеству. Люди здесь больше не ходили по ночам. А те, кто всё же появлялся, редко приносили хорошие новости.

Он встал, бросив взгляд на охотничье ружьё, прислонённое к стене. Рукоять была потёрта, а ствол давно утратил свой блеск, но оружие ещё представляло опасность. Иван сам несколько раз проверял это, и на дичи, и на тех, кто приходил ночью не с добрыми намерениями.

Он взял ружьё, привычным движением проверил, заряжено ли оно, и медленно направился вниз по скрипучей деревянной лестнице.

«Кого там ещё чёрт принёс в такую погоду».

На первом этаже было темно. Лишь слабый свет от камина, пробивающийся через лестничный проём, слегка освещал помещение. Мужчина осторожно подошёл к двери, поднял оружие и прижался ухом к дереву. Глухая тишина. Только шум ветра и частые капли дождя, стекающие по крыше.

Он задержал дыхание. Постучали снова, чуть громче, настойчивее.

— Кто там?

— Это я! — донёсся приглушённый голос снаружи.

— Кто, я?

— Андрей.

Иван на секунду замер, вслушиваясь. Голос действительно вроде бы был знакомым. Андрей, сосед из деревушки, жил в паре километров от бара. Парень был из тех, кто не лез на рожон и старался держаться подальше от неприятностей.

Но Иван знал, в последнее время чужаки стали появляться слишком часто. Особенно по ночам. Некоторые, изголодавшиеся, измученные, готовые на всё ради куска хлеба или ночлега. А другие, озлобленные, отчаявшиеся, готовые убить ради того же. Не раз Иван слышал истории о том, как такие «гости» вырезали целые семьи или жгли дома ради еды и тепла. А ещё использовали других, в качестве заложников, чтобы проникнуть в помещение. Поэтому он не спешил открывать дверь.

— Андрей? — переспросил Иван, прижимая палец к спусковому крючку. — Что тебе нужно?

— Замёрз я, — устало ответил голос. — Дай хоть согреться, чайку попить. Полчаса, и уйду.

Иван помедлил ещё пару секунд, затем убрал ружьё, но всё же держал его наготове. Аккуратно отодвинул засов и приоткрыл дверь. Молодой человек стоял на пороге, мокрый насквозь, с опущенными плечами. Его лицо было бледным, а руки дрожали от холода.

— Ты один? — спросил Иван, всё ещё держа оружие наготове.

— Один, — кивнул парень. — Да кто сюда ещё попрётся в такую погоду?

Мужчина осмотрел его с головы до ног, затем выглянул наружу, проверяя, не прячется ли кто-то в темноте. Только бушующий ветер и дождь. Немного успокоившись, он распахнул дверь шире.

— Заходи, — буркнул он, пропуская молодого человека внутрь. — Ты чего в такую погоду?

— Да вот, подумал, может, ты ещё не спишь, — улыбнулся Андрей, хотя лицо его выглядело уставшим. — Пустишь? А то совсем продрог.

Иван молча кивнул и отступил в сторону, пропуская гостя внутрь. Парень сбросил ботинки у порога, а потом, заметив, что Иван смотрит на его мокрую куртку, криво усмехнулся:

— Не переживай, не утоплю твой бар.

— Да уж, топить тут уже нечего, — проворчал хозяин, замыкая дверь. — Давай к камину, согреешься.

Через несколько минут гость уже сидел за деревянным столом напротив камина, грея руки у огня. Иван достал из старого шкафа бутылку домашней настойки.

— Ну что, за встречу? — произнёс он, разливая.

— За встречу, — тихо ответил Андрей, поднимая стакан.

Они выпили. Парень поморщился, а Иван, напротив, выглядел довольным.

— Крепкая, зараза, — сказал Андрей. — Ты что, её на керосине гонишь?

— Ага, — усмехнулся хозяин бара. — Керосин-то в дефиците, а вот черноплодки у меня ещё хватает.

Они посидели в молчании, слушая, как трещат дрова в камине. Наконец Андрей нарушил тишину.

— Знаешь, что странно? — начал он, задумчиво глядя в огонь. — Я ведь всё это время думал, что хуже уже не будет. А оно становится.

Иван поднял брови, но ничего не сказал, только налил ему ещё.

— Помнишь, как в начале было? — продолжил гость. — Все бегали, суетились. Кто-то в Краснодар рванул, кто-то в Новороссийск. А потом начали возвращаться. Те, кто выжил.

Мужчина кивнул. Он сам был свидетелем того, как люди пытались найти спасение. Когда новость о катастрофе дошла до тихого черноморского городка, казалось, что здесь всё останется по-прежнему. Но вскоре начались дожди, реки вышли из берегов, дороги заполонили беженцы. А потом пришла зима.

— Краснодар… — тихо повторил Иван. — Я слышал, там теперь город-призрак. Больше половины вымерли. Хотя, другие говорят, что жизнь налаживается.

— Да, — подтвердил Андрей. — Я был там в первые недели. Сначала эпидемия, потом мародёры. Продуктов не осталось, электричества тоже. Люди просто сходили с ума. Я тогда хотел остаться, помочь… но понял, что это бессмысленно.

Он замолчал, сжимая стакан в руках. Иван тоже молчал. Он знал, что прошлое — это рана, которую лучше не трогать. Но Андрей, казалось, не мог остановиться.

— Я ведь думал, что здесь будет лучше. А оно…

Он махнул рукой в сторону окна, за которым ветер с воем бился в стены.

— Как ты думаешь, что нас ждёт впереди?

Иван задумался. Вопрос был не из тех, на которые легко найти ответ. Он опустил взгляд на свои натруженные руки. Шершавые, с мозолистой кожей, они выглядели так, словно принадлежали человеку, который всю жизнь работал на земле. Эти руки уже давно не знали ничего, кроме грубой работы, но когда-то они держали не только ружьё и топор. Когда-то они бережно обнимали жену, подбрасывали в воздух маленькую дочь, оттирали до блеска стаканы за барной стойкой.

Ему вдруг показалось, что он снова там, в прошлом. Бар живёт своей обычной жизнью. Летний вечер, солнце садится за горизонт, окрашивая море в золотисто-оранжевые тона. На улице слышен смех. Местные рыбаки спорят о том, кто поймал самый большой улов, а приезжие туристы, уже немного подвыпившие, заказывают очередной раунд. В баре шумно и весело, пахнет жареной рыбой, домашним вином и солью. Его жена, Оля, стоит за стойкой, красивая, с лёгкой улыбкой, и разливает напитки. А их дочь, пятилетняя Василиса, бегает между столиками, раздавая гостям своё детское обаяние.

— Папа, смотри, что я нарисовала! — кричит она, размахивая листком бумаги с корявым, но трогательным рисунком.

— Сейчас, солнышко, — отвечает он, вытирая руки полотенцем. — Покажи маме, а потом мне.