Пепел на ладонях - Александр Науменко

сумерки. Мы с Эми больше не были прежними, как и многие миллионы людей на планете. Время будто застыло, смешавшись с плотным серым воздухом, который забивал легкие, и вгрызался в тело холодом.

В Кросс-Лейк мы прожили больше двух недель, пока нас не нашла группа людей на старом внедорожнике. Они ехали на юг, искали выживших. Один из них, мужчина по имени Джаред, сказал, что мы должны немедленно уходить, иначе нас ждёт то же, что случилось с теми, кто остался на севере.

— Нигде нет безопасного места, — покачал головой он, когда мы сидели в машине. — Голод, холод, люди друг на друга кидаются, как звери. Некоторые города просто сгорели дотла из-за пожаров. Леса вспыхивали от малейшей искры. Ты не представляешь, что там творится.

Он говорил быстро, нервно, как будто пытаясь выплеснуть всё, что накопилось в душе. Второй мужчина, Билл, почти не разговаривал, только курил и смотрел в окно. В его глазах была пустота, как у тех, кто видел слишком много и разучился чувствовать.

Они рассказали о беженцах, которые, потеряв все, бросались на чужие дома, в поисках еды и воды. Не было закона, не было порядка. Люди убивали друг друга за последние крохи пищи, за бутылку чистой воды. Говорили, что Национальная гвардия пыталась взять под контроль ситуацию, но с каждым днём это становилось всё труднее. Бандиты и мародёры чувствовали себя хозяевами жизни.

Мы ехали несколько дней, остановившись в небольшом городке по дороге. Это был Нью-Олм, как оказалось, временный лагерь для выживших. Там собралось несколько тысяч человек. Импровизированные палатки, костры, вокруг которых люди пытались согреться. У многих были обморожения и болезни, вызванные холодом и антисанитарией. Мы провели там почти неделю.

Вскоре нас с другими посадили в грузовик. Водитель сказал, что нас везут на юг, в надежде найти более стабильное место. Колонна автомобилей ехала через руины городов. Мимо разрушенных домов, почерневших от огня. В некоторых местах пепел лежал так густо, что нельзя было проехать дальше.

Мы оставили за спиной Айову-Сити, где от былой жизни почти ничего не осталось. Дома стояли пустыми и разграбленными, многие сожжённые. Оставшихся людей было немного, и те, кто не успел уехать, скрывались в подвалах или заброшенных зданиях.

Мы находились на грани. Уже в Иллинойсе, ближе к Спрингфилду, я и Эми сильно заболели. Сначала это был просто кашель, но вскоре температура поднялась так, что я буквально горел. Мы не могли есть, бессонные ночи тянулись бесконечно. В лагере, куда нас привезли, нашлись врачи, такие же выжившие, как и мы. Они помогли нам выкарабкаться, хотя ходили слухи, что по всей стране начались эпидемии. Болезни убивали людей быстрее, чем голод или холод. Врач, который нас лечил, сказал, что мы ещё легко отделались. В некоторых местах целые лагеря вымирали за считанные дни.

Мы продолжили свой путь. Грузовики двигались медленно, останавливаясь в каждом городе, чтобы забрать людей и выгрузить ослабленных. Многие места были полностью разрушены. В Сент-Луисе, где когда-то были целые кварталы небоскрёбов и шумных улиц, теперь остались лишь обломки и пепел. Города выглядели как мёртвые, пустые, опустошённые, словно их выжгли дотла бомбёжками. Стекла домов оказались выбиты, стены покрыты копотью, и повсюду находились останки машин. В воздухе стоял запах гари, смешанный с разлагающейся плотью.

Мародёры продолжали бродить по развалинам подобно шакалам. Мы видели, как несколько человек стреляли друг в друга за ящики с припасами. Один из наших попутчиков, молодой парень по имени Том, пытался вмешаться, но его ранили. Мы не могли его спасти. Пришлось оставить в одном из городков на границе Теннесси. Доктора из группы сказали, что шансов выжить у него почти не было.

Каждый день мы наблюдали, как страх и отчаяние превращают людей в зверей. Никто никому не доверял, каждый был сам за себя. В ночи раздавались выстрелы, и мы старались затаиться, не привлекая внимания.

Когда мы переезжали через Кентукки, леса, которые некогда были зелёными, теперь стояли обугленными и мёртвыми. Огонь прошёл по ним, уничтожая всё живое на своём пути. Там уже не осталось ни животных, ни птиц. Только зола от деревьев и густой пепел. Мы ехали через этот мрачный ландшафт, чувствуя, как с каждым километром силы покидают нас. Пища заканчивалась, вода становилась всё более дефицитной. В грузовике были люди, которые начали болеть. Кашель, озноб, лихорадка. Говорили, что это последствия пепла, который забивал легкие, отравляя организм. Правда или нет, не знаю.

Наконец, спустя почти четыре недели пути, мы добрались до Южной Каролины. Это был адский путь, иным словом его не назовёшь. Мы оба были сильно истощены, измождены болезнью и дорогой. Водитель сказал, что лагерь находится в Уолтерборо, небольшом городке. Там уже были тысячи, если не десятки тысяч выживших, которых свозили со всей страны. Одно из временных пристанищ располагалось в старом школьном здании. Солдаты патрулировали территорию, следя за порядком.

Когда нас привезли в лагерь, я ощущал сильную усталость. Эми тоже выглядела ужасно. Бледная, с впалыми глазами. Мы едва могли ходить. Нас сразу отвели в медицинский пункт, где врачи принялись лечить. Слава богу, здесь были хоть какие-то запасы лекарств. Нам помогли, но мы не были уверены, что сможем оправиться полностью. Болезнь отступила, но слабость оставалась.

Мы слышали, что некоторые лагеря уже закрыли из-за вспышек болезней. Но пока Уолтерборо держался, и это давало хоть какую-то надежду.

Наша группа провела в дороге месяц. Тридцать долгих, мучительных дней. Южная Каролина встретила нас серым небом и холодным ветром. Здесь было не так плохо, как на севере, но будущее оставалось туманным. Никто не знал, что будет дальше. В лагере ходили слухи, что правительство пытается стабилизировать ситуацию, но нельзя было предположить, получится ли это у них.

Сейчас я сижу в углу школьного класса, превращённого в импровизированное общежитие. Эми спит на матрасе рядом, её дыхание тяжёлое, но спокойное. Я же заканчиваю писать на сегодня, так как сил не осталось. Возможно, если будут какие-то новости, тогда снова возьму свой карандаш и блокнот… А пока спать.

27 декабря 2027 года

Шесть месяцев после катастрофы.

Шесть месяцев прошло с того страшного дня, когда Йеллоустон разорвал землю. Полгода, как целая жизнь. Мы с Эми сейчас по-прежнему в лагере для беженцев в Южной Каролине, в небольшом городке Уолтерборо. Здесь нас наконец-то приняли, дали тёплую одежду, еду и кров. И самое главное, медицинскую помощь. Простуда, которой мы оба заболели в дороге, могла бы стать для нас последней, если бы не этот лагерь и доктора,