Двенадцать несогласных - Валерий Панюшкин

– Мы пройдем подо льдом реки. Там есть маленькая речка. Зимой ее никто не охраняет, и мы в водолазном снаряжении пройдем подо льдом.

Ему было даже обидно, что цех, где куется ядерный щит страны, так легко достижим для семи диверсантов и одного краеведа. Учебная операция считалась завершенной, но генерал сказал:

– Майор, а ты можешь взять периметр в лоб?

– Охраняемый периметр секретного города в лоб? – Ермолин улыбнулся.

– Ну да, игру мы выиграли, мужикам в душу наплевали, – генерал имел в виду охрану Арзамаса-16. – Надо дать им хоть чтоб они тебя поймали, майор. Можешь в лоб?

– Могу. – Ермолину стало грустно. – Он подумал, что действительно может просто пройти через все секреты и заслоны. – Мне только понадобится трехметровый шест и шесть метров веревки.

В назначенное командованием время группа Ермолина совершила двадцатичетырехкилометровый лыжный бросок и обошла в лесу четыре пикета – кто-то из бойцов в пикете курил, кто-то разговаривал, пару раз бойцы, поднятые по тревоге, пробегали прямо над головой у Ермолина, затаившегося в снегу. При помощи шеста и веревки группа Ермолина обошла все ловушки и секреты – датчики были загрублены, чтобы не включалась тревога всякий раз, когда мимо пролетает птица, заградительный периметр построен был кое-как или во время его ремонта воровались строительные материалы.

В три часа ночи группа Ермолина стояла перед воротами секретного цеха, где делались ядерные боеголовки, и никто группу не задержал. Россия со всей своей ядерной мощью не просто проиграла семерым диверсантам, а проиграла вчистую. Кто-то из спецназовцев пнул ногой один из секретных датчиков, чтобы привлечь наконец внимание караула. Завыла тревога, со всех сторон к воротам бросились бойцы с собаками. Собаку, которая добежала до него первой, Ермолин взял за ошейник и погладил по голове. Мальчишке-солдату, который первым наставил на Ермолина автомат, майор сказал:

– Повезло тебе, боец. В отпуск поедешь. Диверсанта поймал.

Было обидно и тошно. Несмотря на то, что «Вымпел» выиграл эти учения. Несмотря на то, что на разборе какой-то интендант краснел и оправдывался за недопоставку колючей проволоки для ограждений. Ермолин чувствовал, что перегорел, как лампочка. Давно уже начал перегорать. Еще на Кавказе, когда надо было охотиться по горам на людей, давеча считавшихся соотечественниками, когда боевые товарищи погибали неизвестно за что. Но в тот раз он сдержался и не написал рапорта об отставке.

Не сдержался позже. В октябре 1993-го, после штурма Белого дома. Политическое противостояние между президентом и парламентом перешло тогда в противостояние военное. На улицах Москвы стреляли. Президент Ельцин вызвал в Кремль начальника «Вымпела» генерала Герасимова, чтобы приказать ему штурм. Президент так выпучивал глаза, произнося слово «штурм», что Герасимов понимал: от него ждут крови, от него ждут, что «Вымпел» в мелкий винегрет покрошит всех защитников Белого дома, которых Ельцин считал мятежниками.

– Товарищ президент, сил маловато, – пытался генерал увильнуть от палаческой миссии.

Но президент не слушал. Он махал в воздухе руками и выкрикивал слова: «авиация», «артиллерия», «кольцевой охват». Герасимов подумал, что если «Вымпел» не будет штурмовать Белый дом, то вызовут десантников, и вот они-то уж точно покрошат всех депутатов Верховного Совета в мелкий винегрет.

«Вымпел» был поднят по тревоге, в то время как майор Ермолин сидел один дома с сыном в Балашихе. Жена куда-то уехала. Ермолин позвонил теще, но выяснилось, что она не может добраться к нему в Балашиху через Москву, забитую военной техникой и парализованную комендантским часом. Пришлось взять сына с собой на базу.

Мальчик сидел на ящике с патронами, когда «Вымпел» в полном боевом снаряжении был построен и генерал Герасимов вышел к своим бойцам.

– Чей это? – кивнул он на мальчика. – Твой, майор? Подмогу привез? Иди-ка домой, жди тещу, а когда приедет теща, будешь командовать резервом.

Ермолину было горько. Он всегда думал, что для того и нужно бегать по горам, воевать в Афганистане и Анголе, чтобы здесь, в мирной Москве, твоя семья… А здесь танки на улицах! Он взял мальчика за руку и направился к выходу. А генерал Герасимов продолжал:

– Мужики, есть приказ штурмовать Белый дом. Приказ этот я могу выполнять только добровольцами. Добровольцы, два шага вперед.

Никто из офицеров не тронулся с места.

– Мужики, кроме нас и «Альфы», никто не может взять Белый дом без крови.

Примерно две трети офицеров сделали два шага вперед.

В самом штурме Ермолин не участвовал, но рассказов товарищей оказалось достаточно, чтобы считать эту операцию верхом спецназовской виртуозности, а реакцию президента – верхом чиновной неблагодарности. Они ворвались в вестибюль Белого дома, и депутат Валерий Шуйков крикнул своим разбегавшимся в панике сторонникам:

– Не бойтесь, это «Вымпел», крови не будет!

Многих офицеров «Вымпела» Шуйков знал лично: они охраняли его во время поездок в Ингушетию.

Они брали этаж за этажом. Один из офицеров распахнул дверь какого-то депутатского кабинета и увидел, что прямо ему в лицо направлен пистолетный ствол. Депутат, хозяин кабинета, то наводил пистолет на спецназовца, то подносил пистолет себе к виску и все не мог решиться на выстрел.

– Мужик, – сказал офицер депутату. – У тебя дети есть? Сдавай мне пистолет по описи и иди к детям.

А полковник Проценко, легендарный полковник Проценко, штурмовавший еще дворец Амина, подошел к дверям в кабинет вице-президента Александра Руцкого и сказал солдатам, охранявшим эти двери:

– Я полковник Проценко. Мне надо поговорить с вице-президентом.

И его без слов пропустили.

Генерал Руцкой знал полковника Проценко еще по Афганистану. Когда Проценко вошел, генерал сидел за столом, мрачно повесив голову.

– Здорово, полковник.

– Здравия желаю, товарищ генерал. У меня приказ арестовать вас. Вы ж понимаете…

– Понимаю, – Руцкой кивнул. – Ну, давай покурим. Что у тебя?

– «Прима», – Проценко улыбнулся, доставая из кармана скомканную пачку дешевых сигарет без фильтра.

– Вот мать их! – хмыкнул вице-президент. – Лучший в мире спецназ курит «Приму». Угощайся.

Вице-президент протянул полковнику пачку красного «Мальборо». Они покурили молча, как два старых боевых товарища. И полковник Проценко повел арестованного Руцкого к автобусам, куда собирали и других арестованных депутатов мятежного парламента.

Эти автобусы доехали до станции метро «Краснопресненская». Двери открылись. Люди из автобусов вышли, стали к глухой стене метро и приготовились к расстрелу. Кто-то молился. Кто-то плакал. Кто-то смотрел безучастно на офицеров спецназа, стоявших рядом.

– Чего вы стоите! – крикнул кто-то из офицеров. – Идите в метро! Домой! Домой!

На следующий день помощник президента, пытавшийся командовать штурмом и посланный по-военному на хуй, доложил Ельцину, что отряд спецназа «Вымпел» отказался от выполнения приказа Верховного главнокомандующего, что в штурме участвовали только добровольцы, что не стреляли, что арестованных отпустили. Указом президента отряд «Вымпел» был передан Министерству внутренних дел, переименован в «Вегу» и предназначался теперь для разгона демонстраций. Интеллектуальный спецназ, лучшие в мире диверсанты должны были теперь учиться строить против безоружных демонстрантов «черепаху» из пластиковых щитов и махать против безоружной толпы дубинками.

Из девяноста офицеров «Вымпела» восемьдесят тогда уволились. И в том числе Ермолин. И вот почему теперь он работал на аукционе охранником.

Уроки республики

Вечером он вернулся домой с этой своей стодолларовой купюрой в кармане, и жена сказала ему, привычно поцеловав в щеку:

– Тебе звонили из МЕНАТЕПа.

– Откуда? Из банка МЕНАТЕП? Я никого не знаю в банке МЕНАТЕП.

Жена пожала плечами. Они сели ужинать, и на ужин были, например, сосиски с макаронами.

Еще через несколько дней, отдежурив в очередной раз в дверях очередного аукциона, Анатолий вернулся домой, и жена сказала:

– Тебе звонили от Ходорковского.

– От какого? От того, который олигарх? Я с ним не знаком.

– Толь, – жена изобразила на лице ту минимальную укоризну, какую только и позволяют себе хорошие офицерские жены, когда речь идет о мужниных служебных делах. – Перезвони Ходорковскому, ты же, кажется, работу ищешь.

Она даже не произнесла вслух, что выходила замуж за офицера, а не за аукционного вышибалу. Но Анатолий понял и перезвонил по телефонному номеру, записанному женою на клочке старой газеты. В приемной Ходорковского ему очень обрадовались. Встреча была назначена буквально назавтра.

Офис МЕНАТЕПа располагался тогда в самом центре Москвы, в Колпачном переулке. Это был красивый особняк за высоким забором с видеокамерами по периметру. Проходя в ворота, Анатолий подумал, можно ли, например, захватить это здание всемером. И оглядевшись, решил, что можно.