Ускользающий мир - Марина Ефиминюк

— Господи, хватит! Я и так сейчас умру от стыда! — Взмолилась я. Оказывается, он внимательно следил за моим нервным лицом, в глазах плясали самбу черти. Его губы отчего-то находились совсем рядом с моими.

И что-то случилось со мной. Как будто внутри сверкнуло, а внизу живота как-то странно заныло. Неожиданно нахлынула волна необъяснимого смущения.

Когда мы добрались, наконец, до моего дома, то Город накрыла темнота. Загорелись мириады ночных искусственных огней. Маленький двор, заставленный автомобилями, окунулся в тишину и прохладу. За обратную дорогу я не могла выдавить ни единого звука, как сломанный граммофон, и чувствовала себя хуже некуда.

Он остановился у подъезда, заглушил мотор. На этот раз он вышел, а уже через какое-то короткое мгновение открывал дверцу у пассажирского сидения. Люкка нагнулся ко мне, в темноте скрылась его красота, только голос обволакивал:

— Пригласишь к себе?

Я быстро облизала губы и покачала головой, боясь даже покоситься на мужчину, чтобы не сдаться:

— Вряд ли.

Он усмехнулся и помог мне выбраться на тротуар. Поддерживая за локоть, Люкка проводил меня до подъезда. Пустой двор с одинокими тополями утопал в темноте, разбавленной лишь светом единственного фонаря. Как-то по-особенному грустно пахло осенним холодом. Дымное небо прорезали лучи прожекторов, заменяющие звезды. Только половинка бледной луны, чуть прикрытая ватой черных облаков, печально моргала на землю.

— Прощай, — только и сказал он.

— Спасибо.

Голос как-то нехорошо дрогнул, сердце сжалось. Неужели он даже не попытается настоять?! Господи, хоть бы поцеловал что ли! Тогда бы я растаяла и быстренько поменяла свое решение! Я совсем не хочу быть твердой!

Но он лишь усмехнулся, спрятав руки в карманы:

— Иди, а то совсем замерзнешь.

Если бы он только знал, что мурашки по открытым рукам побежали вовсе не от ночной прохлады.

ЛЮККА

Когда он заходил в светлое фойе дома, где жил, то уже почувствовал легкое беспокойство. Внутренний голос подсказывал ему, что, скорее всего, «гости» дожидались его в гостиной, развалившись на диванах и попивая лучший коньяк, принесенный всего пару недель назад из Индустриала.

Собственно, он не ошибся. Выйдя из лифта в огромный холл, Люк увидел у своей двери двух замерших охранников, безучастных и немых, и тут же узнал в них телохранителей Оскара.

Что за неудачная неделя?! Что за паршивый день?!

Отчего-то злость на собственное невезение приобрела иное направление. В голове вспыхнул образ маленького личика Евгении, как-то смущенно отсылающей его восвояси.

Ни одна женщина. Ни разу в жизни. Не отказывала ему.

Он же знал, что красивая физиономия буквально завораживала их, гипнотизировала и заставляла сдаться по первому щелчку пальцев. Люкка прекрасно видел, что происходило с Евгенией на родительской кухне. Слышал бешеный стук ее сердца, видел подрагивающую жилку на шее, нервный румянец, когда он называл ее Евой. Она попалась, как ребенок…

Какого же тогда ляда?!

Вместо приятного вечера, ему придется встречаться с отцом Семьи.

Оскар действительно сидел на диване, закинув ногу на ногу, и смотрел старое видение. В пустой огромной квартире громкий звук разносился злобным эхом. По горизонтальному большому экрану, стоявшему посреди гостиной, между крошечных выглядевших почти настоящими деревьями носились разноцветные трехмерные фигурки людей. Когда сигнал сбивался, то они подергивались рябью, их ноги и руки расплывались в разные стороны.

— Люк, это видение просто умора! — Оскар, не глядя на мужчину, ткнул пальцем в сторону метавшихся человечков и осклабился.

— Здравствуй, Оскар, — Люк застыл в дверях, скрестив руки на груди.

— Ты не весел, друг мой? — Глава Семьи нажал на красную кнопку на длинном пульте. Экран вспыхнул и погас, разноцветные человечки исчезли.

— Не до веселья, — скрипнув зубами, согласился Люк.

На красивом лице заходили желваки, глаза прищурились.

Из кухни, жуя большой бутерброд, вышел щупленький мужчина с коротким ежиком на голове. Нижняя челюсть с острым подбородком, не останавливаясь, перемалывала, как жернова, толстый кусок хлеба с сыром.

— Здорово, Люк, — прохрипел он.

— Здравствуй, Петр, — спокойно отозвался Люк, стараясь не выказывать своего раздражение по поводу обжорливого гостя. От Невезунчика как всегда пахло резким одеколоном, этот запах намертво привязался к Люку, казалось, им провоняла вся квартира.

— У меня есть работа, — Оскар изучал Люка холодным взглядом.

— Я больше не работаю, Оскар, — Люкка пожал плечами, хотя он прекрасно знал, что Главе Семейства не отказывают.

— С каких пор? — Вклинился в диалог Петр.

— С сегодняшнего дня. Думаю, о моем приговоре ты уже слышал, Оскар. Один неверный шаг и мне конец. Они меня найдут даже в Индустриале.

— Люк, — Оскар поцокал языком, — ты знаешь, я отношусь к тебе, как к сыну…

— Не смеши меня, — перебил его Люк, сморщившись, — ты платишь мне за услуги. С сегодня же дня я больше не буду работать твоим перевозчиком. Думаю, тебе нужно поискать нового курьера.

— Последний раз, — хищно улыбнулся Оскар. — Я понимаю твою обеспокоенность, сынок. Но здесь действительно ничего криминального. Просто отвезти в Индустриал к Руте глупую мелочь.

— Где Рута находится?

— О, моя милая женушка отдыхает на морском побережье, — хитро блеснул глазами Оскар.

Люк прикинул. Чтобы переместиться на побережье во второй параллели, нужно было отмахать приблизительно девятьсот километров на юг здесь, только так он смог бы попасть в нужную точку. Похоже, Оскар не самым изящным способом пытался избавиться от него на несколько дней. Оставалось не понятным для чего.

— Хорошо, — кивнул Люк, понимая, что идти на открытый конфликт в его положении сравнивалось со смертным приговором. — Последний раз, и он обойдется по двойной стоимости.

— Спасибо, сынок. Кредиты что? Чепуха! — Оскар его сжал в объятиях и похлопал по спине. — Послезавтра Карина привезет эту вещь ко мне, вот и тронешься в дорогу. Не торопись особенно, не гони в пути. Не стоит глупо рисковать своей жизнью из-за неверных решений.

Люк быстро отстранился, услышав в словах старика вполне определенную угрозу.

Оскар суетливо засобирался на выход, для чего-то хлопая себя по карманам. Петр, дожевывая последний кусок, молча направился вслед за хозяином, как преданный пес.

— Послушай, Люкка, — как будто случайно Оскар помедлил, собираясь выйти в коридор. — Та вещь, что ты мне показывал, эта деревяшечка еще у тебя?