Королевство иллюзий - Элина Градова

рубит прямо на ходу. Я же не спавши вторые сутки! Эмоции держали на плаву, сколько можно, но организм сказал,

— Баста! И кофе свой термоядерный больше в меня можешь не лить! Не поможет!

— Иди вон в мою кандейку, прикорни на кушетке, покараулю, — спасает санитарка, — если что, позову.

— Спасибо Вам, Анна Никитична, — целую мягкую щёку и ползу в её хоромы.

Последняя моя смена в приёмнике, да и вообще в больнице. Мы со старшей накроили и насчитали мне гулять почти три месяца, это вместе с административным. Так и условились, если двух законных не хватит, то она легализует и подпишет заявление на месяц за свой счёт, и появляться для этого не обязательно. Но всё же, просила, хоть иногда давать о себе знать. Интересно, как это у меня выйдет? По сотовому не позвонишь…

Господь сжалился и подарил целых два часа покоя. Я словно провалилась в глухой колодец, ничего не слышала и не видела снов. Но потом пришлось заступить на пост.

Мелькают лица, жалобы, травмы, драмы, боль… всё, как обычно, и опять,

— Бомж! Ну почему мне так не везёт?! — Никитична, воздевает руки к небу, а потом натягивает свои толстенные санитарские перчатки, которые именует не иначе как крагами, — пойду мыть!

Не понимаю зачем, но направляюсь следом за санитаркой. Опять тот же путь, та же дверь у входа, разве что без льда и инея, на дворе уже весна намечается. Что я там рассчитываю увидеть? Ещё одну царственную особу в обрывках одежды или уже без оных? С колтунами в волосах и в разводах грязи на теле? А, что если правда, ещё какого-нибудь бедолагу занесло иномирными ветрами в нашу обитель? И если не я то, кто же? Кто спасет?

Уф, обыкновенный бродяга-бомж на моё счастье, сыплет на Никитичну на чистом русском отборным матом, упирается, пьян и обгажен до такой степени, что хоть святых выноси. Санитарка в словесной перепалке не уступает и, взяв мочальную швабру, загоняет засранца в ту самую душевую, с которой у нас всё и закрутилось.

В свою последнюю смену начинаю вспоминать и подмечать всё, что раньше не виделось и не замечалось. Тот же приёмник, та же суровая санитарка, та же душевая, те же процедуры, да только всё не то! Мой Берти не тот! Он единственный и неповторимый, не случайный и не бомж вовсе! Никак не смогла бы пройти мимо него. Никак! Вот и не прошла. Это всё не случайность, это судьба!..

Глава 11

С особым тщанием работаю последние часы, уже и рутинные дела в удовольствие. Мне их будет не хватать. Теперь понимаю, насколько приросла, как выражается Костик, к этому скорбному месту. Никакое оно не скорбное, оно родное, светлое, а для многих спасительное! Впрочем, как и для него самого. Последний остров надежды в мутном суровом океане боли и несчастий, с людьми, которые подают руку помощи, заботятся, спасают! Даже если эта рука спрятана в толстой хозяйственной перчатке, а её хозяйка смотрит исподлобья суровым взглядом. Как же мне будет не хватать тебя, Никитична!

Даже если лохматый ворчливый дежурный врач недоволен, что потревожили сон, если лифтёр слегка подшофе перепутал кнопку и увёз вместо пятого этажа в подвал, исправился ведь, в морге не оставил?

Так что радуйтесь, люди, что есть ещё эти скорбные места, а в них работают те, кому не наплевать на чужую боль, не за смешную зарплату не наплевать и не за клятву, которой не один век, а потому что не очерствели душой, даже если сверху она покрылась коркой, а иначе им и самим не выжить…

* * *

Распрощавшись утром со всеми, а в особенности с моей любимой санитаркой, пообещав сообщать при первой же возможности, что жива-здорова, отбываю в посёлок. Осталось ещё у Марии Семёновны вымолить прощение за прогул. Могла бы позвонить, но мне же увольняться надо, так что всё уж заодно, сразу с автобуса к ней в амбулаторию.

— Танюша, одумайся! — старая фельдшерица так убедительна, да ещё и вздыхает, — по стопам матери собралась? Как видно, гены пальцем не сотрёшь… Тоже за мужиком вдогонку в тёплые края? Лёгкой доли ищешь? — наконец-то понимаю, что двигало моей непутёвой мамочкой! Любовь!

И я её отпускаю, теперь, спустя годы, оказавшись на её месте, мне становится очевидно, что не за лёгкой жизнью она отправилась, не за деньгами и благами, а за любовью. Прощена! Любовь оправдывает многое, всё оправдывает! Правда, мне легче, я не оставляю дочь на произвол судьбы. Мне намного легче…

— Таня, тебе надо отдохнуть! — Костик встревожен не на шутку, — двое суток без сна, уже ветром мотает!

— Есть на это время? Дождёшься? — реально боюсь, что он без меня уйдёт и так столько времени потерял, а теперь хлопнет дверью портала и будет прав, зачем ему там лишняя обуза! Но только эта обуза здесь сдохнет без него от тоски!

— Понимаю, чего ты боишься… Не веришь мне совсем?

— Неа, — и даже не стыжусь, — такой ценный клад всегда должен быть под присмотром. Я почти уволилась, все мосты, можно сказать, сожгла, так что обратного хода нет. Просто посиди со мной немного. Мне главное, чувствовать тебя. Всегда чувствовать рядом, понял?

— Слушаюсь и повинуюсь, моя богиня! — даже дразниться не стал. Или это и есть его сарказм? Не знаю, ничего не понимаю, валюсь с ног и засыпаю на ходу. Вернее, на груди. На его горячей, большой родной груди. Обнимаю насколько хватает рук, весь мой, никому не отдам, не отпущу, мой…

* * *

— Любимая, ты собралась взять этот сундук с собой в Оберон? — похоже, впечатлён, только,

— Это не сундук, а чемодан! К тому же, на колёсиках! А, как ты хотел, Берти, чтобы я переехала в чужой мир без лишних трусов или удобной пары туфель? Мне так и донашивать за Миреей её башмаки? — башмачки, конечно у неё отменные, кожа ручной выделки, да и обносков она мне не предлагала, всё новое, но всё-таки, почему я каждую ерунду должна одалживать, словно нищенка, когда у меня своё есть. А прокладки? Что он знает о прокладках в их средневековье?

— Не получится, — убивает очевидностью, — мы его потеряем по дороге.

— А как же быть-то? — ломаю голову, вроде где-то был рюкзак походный, только