Неприличная страсть - Колин Маккалоу

Полковник Чинстрэп испустил долгий страдальческий вздох.

— О Боже, сестра, давайте побыстрее! Не моргнув глазом, она продолжала:

— Предполагается, что Майкл повредился в рассудке после сомнительного инцидента, имевшего место в лагере неделю назад. Между ним и другим сержантом состоялась драка, что было весьма необычно для обоих. Если бы вокруг не присутствовали люди и не оттащили Майкла, похоже, тот, другой, был бы мертв. Единственное, что сказал Майкл по этому поводу, это, что он хотел убить и убил бы этого человека. Он каждый раз повторял это, но больше ничего не говорил.

Когда командир попытался выяснить подоплеку всего этого дела, Майкл отказался что-либо объяснять. Но его противник поднял большой шум. Он обвинил Майкла в попытках склонить его к гомосексуальным действиям и настаивал на трибунале. Похоже, что погибший друг Майкла имел явные гомосексуальные наклонности, но что касается самого Майкла, тут мнения разделились. Пострадавший и его сторонники утверждали, что те двое были любовниками, но подавляющее большинство в части настаивало с такой же твердостью, что Майкл проявлял к погибшему исключительно дружеские чувства и защищал его в случае необходимости.

Командир батальона прекрасно знал всех троих, так как и Майкл и двое других уже давно находились под его командованием: Майкл и его погибший друг — с момента формирования батальона, а сержант — с Новой Гвинеи. По его мнению, Майкла не следовало отдавать под трибунал ни при каких обстоятельствах. Он предпочел думать, что с ним случилось временное умопомешательство, и отдал приказ об освидетельствовании его на медицинской комиссии, которая пришла к выводу, что действительно имело место душевное расстройство, — голос сестры Лэнгтри зазвучал заметно печальнее и строже. — Так что они засунули его в самолет и отправили прямиком сюда, а уж здесь его, конечно, ждало отделение «Икс».

Полковник Чинстрэп поджал губы и пристально посмотрел на сестру Лэнгтри. Снова она принимает чью-то сторону, и это еще одна ее весьма нежелательная черта.

— Я осмотрю сержанта Уилсона завтра утром у, себя в кабинете. Вы можете сами привести его, сестра. — Он взглянул на лампочку в голом патроне, слабо освещавшую стол. — Заодно и бумаги просмотрю. Не понимаю, как вы можете читать при таком освещении. Я бы лично не смог.

Ему показалось, что кресло под ним стало вдруг невыносимо жестким и неудобным; он поерзал, откашлялся и рассерженно нахмурил брови.

— Случаи с сексуальной подоплекой мне отвратительны! — вдруг заявил он.

Сестра Лэнгтри бесцельно вертела в руках карандаш, но, услышав эти слова, судорожно стиснула его пальцами.

— У меня сердце кровью обливается за вас, сэр, — сказала она, не пытаясь даже скрыть издевку. — Сержант Уилсон не относится к больным профиля отделения «Икс».

Голос ее дрогнул, она нетерпеливо провела рукой по волосам и слегка растрепала аккуратно уложенные каштановые локоны.

— По-моему, это недостойный спектакль, когда совсем еще молодому человеку ломают жизнь из-за какой-то драки и наспех сфабрикованного обвинения. Он и так достаточно перенес, когда погиб его друг. Я не могу не думать о том, каково ему сейчас. Уверена, он чувствует себя так, будто заблудился в жутком тумане и никак не может найти выхода. Вы не говорили с ним, а я говорила. Он абсолютно нормальный и умственно, и сексуально, и не знаю, что вы там еще себе думаете. Уж кого надо отдать под трибунал, так это медицинского чиновника, который направил его сюда. Лишить сержанта Уилсона возможности очистить себя от грязных подозрений, вместо того чтобы запирать в такое место, как отделение «Икс» — это позор для всей армии!

Как и всегда в таких случаях, полковник чувствовал себя совершенно неготовым иметь дело со столь непреодолимой наглостью, потому что обычно людям, занимающим высокие посты в медицинских учреждениях, не приходится сталкиваться с подобными выходками. Черт побери, да она разговаривает с ним так, будто считает себя равной ему и по образованию, и по уму! Ясно как день, это офицерский статус дает основания армейским сестрам вести себя так вызывающе. Да еще слишком большая самостоятельность, которой они пользуются на Базе и в других подобных местах. И эти проклятые косынки, которые они носят, совершенно не помогают. Только монахиням следует носить такие косынки, и только к ним можно обращаться как к сестрам.

— Ну-ну, сестра Лэнгтри, успокойтесь! — он пытался сдержаться и сохранить благоразумие. — Я полностью согласен, что обстоятельства немного необычные, но война закончилась. Этому молодому человеку придется пробыть здесь не больше нескольких недель. А он мог оказаться и в более неприятном положении, сами знаете.

Карандаш взлетел в воздух, ударился о край стола и отскочил с глухим клацканьем к ногам полковника, размышлявшему в этот момент о причинах этого разговора. Строго говоря, ему следовало бы поставить в известность старшую сестру. Как начальница над младшим медицинским персоналом, она и только она имеет право подвергать наказанию сестер. Вот только вся беда в том, что после того случая с разорванной формой старшая сестра воспринимала сестру Лэнгтри не иначе как с благоговейным трепетом. Господи Иисусе, вот шум-то поднялся бы, если бы он пожаловался!

— Отделение «Икс» — это настоящий ад! — с возмущением крикнула сестра Лэнгтри. Такой он еще ни разу не видел ее. Это уже становилось любопытно. Должно быть, ситуация с сержантом Уилсоном и в самом деле произвела на нее такое потрясающее впечатление. Даже интересно будет взглянуть на него завтра.

Она продолжала, разгорячившись от своих же собственных слов:

— Отделение «Икс» — это ад! Больных, с которыми не знают, что делать, запихивают сюда и забывают навечно. Вы — невропатолог, я — обычная медсестра. Ни опыта или квалификации ни на волос! А вы-то знаете, что делать с этими людьми? Я не знаю, сэр! Я бреду наощупь. Я делаю все, что в моих силах, но при этом отдаю себе отчет в том, что, к сожалению, не в состоянии помочь им. Каждое утро я заступаю на дежурство и молюсь, да-да, молюсь, чтобы не произошло ничего такого, что могло бы нарушить равновесие этих хрупких и сложных людей. Мои больные в отделении «Икс» заслуживают большего, чем вы или я можем дать им, сэр!

— Ну все, сестра, достаточно! — лицо полковника побагровело.

— Да, но я еще не закончила, — возразила она, не собираясь сдаваться и не обращая никакого внимания на его тон. — В конце концов мы можем вообще оставить сержанта Уилсона в покое. Почему бы нам не заняться остальными? Скажем, Мэттом Сойером. Переведен в «Икс» из неврологического отделения, потому что они не смогли найти органическое повреждение, объясняющее его слепоту. Диагноз — истерия. Ваша подпись там тоже стоит. Далее. Наггет Джонс поступил из общей хирургии после двух операций на брюшной полости и историей болезни, где описывается, как он свел с ума все отделение своими жалобами. Диагноз — ипохондрия. У Нейла, то есть капитана Паркинсона, обычный нервный срыв. На человеческом языке это называется горе. Но его командир считает, что подобным образом он ограждает его от других потрясений, в результате Нейл продолжает сидеть здесь, месяц за месяцем с диагнозом — затяжная депрессия. Бенедикт Мейнард действительно сошел с ума, после того, как его рота открытым огнем уничтожила целую деревню, а потом выяснилось, что в ней вообще не было японцев, а только местные жители, женщины, дети и старики. Из-за того, что он получил небольшую травму черепа именно в то время, когда у него началось развиваться душевное расстройство, он попал в неврологию с сотрясением мозга, после чего переведен сюда с диагнозом — вторичное слабоумие. Я, кстати, согласна с диагнозом. Но он означает, что Бена должны обследовать специалисты в Австралии и назначить соответствующее лечение и уход. А что касается Льюса Даггетта — почему он здесь? В его истории болезни вообще не указан диагноз. Но мы с вами знаем, в чем тут дело. Льюс устроил себе интересную жизнь и шантажировал своего командира, который позволял ему делать все, что тому заблагорассудится. Но обвинение они ему предъявить не могли и, не зная, что с ним делать, не нашли ничего лучше, чем спихнуть его в такое место, как отделение «Икс», пока шум не затихнет.