Невеста инопланетянина - Анатолий Федорович Дроздов

— Вставайте! — Кир сделал жест ладонью вверх. — И пройдитесь.

Мужчина неуверенно поднялся, шагнул вперед разок, другой.

— Не болит! — воскликнул удивленно. — Нет, немножко ноет, но это ерунда.

— Пройдет, — пожал плечами Кир. — Я вам поставил позвонок на место, но впредь, если задумаете тяжелое таскать, обзаведитесь бандажом и надевайте. В ближайшую неделю и этого не делайте. Понятно?

— Да, — ответил пациент. — Спасибо, доктор! Я вам сколько должен?

— Ничего, — ответил Кир. — Я с пациентов денег не беру.

— Но мне сказали…

— Одевайтесь! — Кир перебил его. — Впредь будьте осторожны. Вам повезло, что вы меня застали в ФАПе, мог и уехать. И чтобы делали?

— Понял! Спасибо еще раз!

Пациент оделся и вышел. Кир выглянул в окно. У входа в ФАП стояла «волга». Когда нечаянный пациент вышел из дверей, из машины выскочил водитель и открыл дверцу. Мужчина загрузился, и «волга» укатила. «Кто-то из начальства, — подумал Кир. — Тогда с чего он ящики таскал? Ремонт, наверно, делал и не удержался».

— Костя, — отвлекла его Карина. — Скажи мне, почему он даже не вскрикнул, когда ты двигал позвонок? Ведь это больно.

— А я лишил его сознания, — ответил Кир, — поэтому он ничего не чувствовал

— Как это?

— Нажал на нервный узел, — он подошел к Карине и коснулся пальцем места возле шеи, — вот здесь. Гарантировано отрубает человека на полчаса, порою — больше. Меня Олег Кувайцев научил. И позвонки вправлять.

— Что, просто показал, и ты освоил? — она засомневалась.

— Нет, конечно, — Кир улыбнулся. — На однокурсниках тренировались.

— Они не возражали?

— Им было интересно, особенно девчатам.

— Ага! — Карина хмыкнула. — Развратники!

— Мы медики, — не согласился Кир. — И многим помогали, Олег, конечно, главным образом, а я лишь ассистировал. Снимали боли и недомогания. На теле человека есть немало нервных точек, воздействуя на которые, можно ему помочь.

— Меня научишь?

— Попытаюсь, но результат не гарантирую.

— Считаешь меня глупой?

Она нахмурилась.

— Не обижайся, — Кир вздохнул. — Тут такое обстоятельство. Когда я был глухонемым, мой организм как средство компенсации развил другие чувства — обоняние и осязание. Они сильнее, чем у других людей. Прикладывая палец к телу человека, я ощущаю нервный узел — он под подушечкой пульсирует. У других найти не получается — проверено. Смотри! — он прикоснулся пальцем возле своей шеи. — Запомнила, где это? Теперь потрогай.

Карина приложила палец к указанному месту.

— Почувствовала?

— Нет, — она убрала палец.

— Вот то-то и оно, — заметил Кир.

— Но все равно меня научишь! — она насупилась.

— Как скажешь, — он снова улыбнулся. — Тому, что знаю и умею, но с позвоночником работать ты не сможешь — не хватит силы в пальцах.

— Ладно, — Карина согласилась. — Когда начнем?

— Наверно, завтра.

— Ты приедешь?

— Если позволишь.

— О чем ты? Конечно, приезжай, я буду ждать! — Карина вдруг смутилась и покраснела.

— Обязательно приеду, — заверил ее Кир…

Глава 5

Назавтра зима решила напомнить людям, что им рано радоваться наступлению весны — повалил снег и завьюжила метель. Из-за этого к Киру добрались всего лишь двое пациентов.

— Хорошо, что выехали затемно, — поведал ему водитель «москвича», привезший свою мать. — Еще часа бы два — и не пробились бы. Дороги заметает…

Кир, отпустив их, начал собираться.

— Куды ты? — удивилась мать.

— Договорились встретиться с Кариной, — ответил сын.

— Загрузнешь на дороге, — мать покачала головой. — Гляди, якая завируха! И што тады?

— Пробьюсь, — не согласился Кир.

— Ну, к ёй даедешь, — подумав, согласилась мать. — А як абратна? На вулице завируха, и яна не унимается.

— В ФАПе заночую, — пожал плечами Кир. — Там есть палата с койками для больных, сейчас она пустует, поскольку нет тяжелых — их всех в район отвозят. Карина разрешит заночевать, я думаю, — он улыбнулся. — Поработаю там сторожем, как ты.

— А завтра?

— Завтра снег растает — на улице плюс, я на термометр смотрел.

— Тады я есци саберу, — сказала мать. — Хто ж тябе накормиць у гэтым ФАПе?

И она этим занялась. Из дома Кир выбрался с тяжелой сумкой, которая оттягивала руку. Но спорить с мамой бесполезно: сказала взять с собой еду — будь добр подчиниться. Да и не хотелось спорить. Забросив груз в салон, Кир завел мотор и быстренько обмел веником занесенный снегом «запорожец». Затем сел за баранку и выехал в раскрытые ворота.

В Октябрьское он едва дополз. Машина буксовала, он пару раз едва не «сел» в сугробах, но все же выбрался. Новая резина и плоское днище «запорожца» помогли машине их преодолеть. От напряжения Кир вспотел и, остановившись возле ФАПа, с облегчением вздохнул. Пробился все же. Обратно он поедет завтра, сегодня даже речи нет — метель не прекращалась.

В приемной было пусто. Не удивительно — в такую погоду люди не пойдут лечиться, если, конечно, не припрет. Как видно не приперло. Оставив сумку возле лавки, Кир примостил на вешалке куртку с шапкой и постучал в дверь кабинета фельдшера.

— Приехал! — Карина прямо засветилась, увидев гостя на пороге. — Я думала, что не сможешь — на улице метет как в фильме «Снежная королева».

— Я обещал, — пожал плечами Кир. — Чем будем заниматься? Как вижу, пациентов нет.

— Сначала выпьем чаю, — ответила Карина. — Конфеты и печенье остались со вчера. А после ты меня научишь этим своим точкам.

— Заметано, — кивнул ей Кир.

Чай пили, не спеша, болтая. Кир рассказал Карине про Москву, учебу в институте, забавных случаях на экзаменах.

— Есть у нас на курсе один поэт, любитель выпить, как многие из них, — он улыбнулся. — И накануне экзамена по зарубежной литературе весь вечер квасил. Пришел сдавать похмельный, мятый. Взял билет, а там про творчество Флобера. А он-то имени его не слышал.

— Что так бывает? — не поверила Карина. — Писатели же.

— Да только в путь! — заверил Кир. — Таких студентов много. Зачем им творчество Флобера? Они же гениальные поэты! Стихи и без него напишут. Короче, садится он, похмельный, отвечать и говорит экзаменатору: «Я Флобера не читал, но Мопассаном восхищаюсь». Преподаватель сморщился, но вежливо спрашивает: «И вы что скажете о творчестве Мопассана?» Поэт ему: «Ну, Мопассан… Он это…» И начинает плакать. Я не вру. Вот прямо слезы льются, а он выкрикивает сквозь рыдания: «О, Мопассан! Я так его люблю!» Вся аудитория легла от смеха.

— А что экзаменатор?

— Поставил ему тройку, чтобы не связываться с психом, к тому ж похмельным. Поэт мгновенно плакать перестал, сказал ему: «Спасибо!» и ушел с зачеткой.

— Так он все это разыграл?

— Конечно! У нас на курсе есть такие клоуны! Цирк отдыхает.

— Веселая у вас учеба, — Карина улыбнулась. — А вот у