Магия красоты - Валентина Гринкевич

и некрологов, этой новости будет самое место. А на последнюю страницу всяко больше народу заглядывает, чем в середину.

Но что можно было придумать такое, что местным сплетницам захотелось бы обсудить? Конечно, лучше всего сработала бы армия моих любовников и обманутый муж, но таковых у меня не имелось. Ограбление? Но что красть в салоне?

Решено было срежиссировать драку. Но не обычную, которых по вечерам возле любого кабака можно встретить, а женскую. Чтобы летели в разные стороны проклятья, бусы, шпильки и клоки волос.

Дело было непростое. Обман не должен был вскрыться, поэтому девушек надо приглашать неместных. Благо как раз на днях сестрички парикмахерши собирались съездить в родной городок навестить родителей. Там же им было поручено нанять двух «актрис», желательно из близкого круга родственников или очень хороших знакомых, которые умеют держать язык за зубами. И предложить им разыграть небольшую сценку в соседнем городке за скромное вознаграждение. Я инструктировала девушек, что упор надо сделать именно на возможно поучаствовать в забавном приключении, проявить авантюризм, а не на то, что им хорошо заплатят. Актеры должны были отыграть от души, из любви к искусству, а не стоять крашеными куклами в надежде на гонорар.

Стелла уверила меня, что найдет походящих девушек без труда. Есть у них оторвы и среди кузин, и среди детских школьных подружек тоже. Кто-нибудь да согласится.

По моей задумке одна из девочек должна была изображать оперную певичку, которая, находясь  в столице с гастролями, захотела вдруг посетить наш салон. Но по приезде обнаружила, что свободных мест нет. А просто так за личные заслуги другому клиенту в «Чародейке» отказывать не будут. Вот она инфантильная, капризная и склочная светская львица, вытащила другую прямо из парикмахерского кресла, что переросло в конечном итоге в немыслимый скандал и почти драку на крыльце салона.

Я даже хотела изготовить листовку, на которой видно было бы, что девушка - действительно певичка и на гастролях, но разумно рассудила, что вещественные улики нам ни к чему и таким образом наш обман может быть легко раскрыт, тем более если попадет в местную газету.

А вот как раз на прессу я и возлагала основные надежды. Марик должен был заманить в нужное время журналиста с фотоаппаратом. Для этого решили в подворотне выложить куль с ветошью, прикрытый стареньким пиджаком. Впечатлительный мальчик должен был принять его за труп и бежать в газету за репортером. Надеясь получить несколько монеток за острый репортаж. Ну а уж драку на ступеньках моего салона, они застанут совершенно случайно…

План был незатейлив, и я с легким сердцем закрывала салон субботним вечером, вешая на дверь табличку «Воскресенье – выходной». Собиралась провести следующий день за чтением вслух любовных романов для Адели и в ожидании возвращения Стеллы и Луизы с подружками или без.

Глава 22

Воскресное утро прошло без особых происшествий занятое уборкой и домашними хлопотами.

Адель после проведенных над ней косметических процедур будто расцвела и здоровьем, и настроением. Она чаще улыбалась, чувствовала себя бодрее и полюбила гулять.

После завтрака позвала меня к себе, чтобы помочь разобрать ее гардероб.  Адель не была модницей и на моей памяти никогда не покупала одежду. Обходилась одеждой, которая осталась у нее с давних времен и так как с годами она лишь усыхала и нечасто выходила из дома, он оставался ей впору и почти не снашивался. Но то, что давно потерял актуальность – очевидно. Вот Адель и позвала меня провести ревизию платьев на предмет, какие еще можно оставить на вешалках, а что давно пора отдать в церковь святой Верены, покровительницы бедных и сирот.

Платяных шкафа в спальне Адели была два и, даже не открывая, становилось понятно, что работы нам предстоит немало. Впрочем, справились мы довольно быстро, так как почти от всего можно было избавиться без особых сожалений.

Адель сначала ахала, охала, всплескивала руками и пыталась сопротивляться, но, выслушав мои доводы, быстро сдалась, согласившись, что незачем копить в шкафу пыльный хлам. Нужно жить легко и свободно. Мы оставили несколько платьев хоть и безнадежно устаревших, но дорогих ей как память. Которые она надевала, на какие-то памятные даты или с покупкой которых у нее были связаны особые воспоминания. Оставили несколько универсальных, которые можно оживить при помощи аксессуаров: шарфиков, бус или шляпок. Шляпки самом собой оставили тоже все в полном составе.

Остальное барахло сгрузили в три больших мешка, и я снесла их вниз к черному ходу. Позже обсудим с Мариком каким образом их легче всего будет доставить в приют.

Я посмотрела на Адель, которая оглядывала полупустые полки в шкафу с легкой грустью и предложила, что раз место освободилось, самое время не жалеть о старых тряпках, а купить новые. И нечего откладывать все на будущее, жить надо днем сегодняшним, поэтому стоит воспользоваться свободным временем и пройтись по магазинам.

Адель недолго отнекивался, да и кто бы устоял против моего напора, и остаток дня мы провели в одежных лавках.

Возвращались домой с полными пакетами в руках. На Адель было красивое легкое голубое платье в горох, новые удобные замшевые сандалии и соломенная шляпка. Все это невероятно ей шло, щеки женщины разрумянились, глаза блестели. Я любовалась изменениям, произошедшим с ней, и улыбалась. В прекрасном настроении прошли мимо булочной на углу и тут меня осенило.

– Адель! Мы же целый день провели за тряпками и совсем ничего не готовили, даже за продуктами не ходили. Что будем есть на ужин? Я голодна как дикий зверь!

Она остановилась и смотрела на меня растерянно:

– Я не знаю… Разве уж совсем ничего нет? Кашу сварим.

– После такого чудесного дня будем есть на воскресный ужин скучную кашу? Совсем не хочется. Давай вернемся в булочную, пока далеко не ушли, купим пирог с курицей или с вишней… или какой там у них еще остался…

– Конечно, если хочешь. А ведь, действительно, неплохая идея.

Мы вернулись в булочную, я зашла внутрь изучить ассортимент, а уставшая за день Адель присела на плетеный стул под навесом и обмахивалась соломенной шляпкой.

Полки к вечеру были почти пустые, но еще остался вполне приличный пирог с сыром и шпинатом, и золотились хрустящими корочками недавно испеченные багеты.

– Кто это с вами? Тетя приехала? – спросил меня пекарь, тот самый, младший сын которого краснел и передавал мне букеты полевых цветов.

Я непонимающе уставилась на него.

– Какая тетя? Про кого вы говорите?

– Женщина в голубом платье, что пришла вместе