Поваренная книга Мардгайла - Андрей Синицын

— Свое имя я сократил для благозвучности, — сказал дракон. — Надо чтобы ты заказал стеклодувам специальные бутылки и этикетки с этим рисунком. И еще дубовые бочки понадобятся. Такой напиток создадим, уххх! Настаивать на травах станем, выцеживать, оттенять водой из ручья, выдерживать в бочках… Я тут отработал рецептик пока ты катался. Продавать будем прямо в бутылках и цену назначим: за бутылку — монета; за бутылку дополнительно выдержанную — три!

Панас быстро подсчитал прибыль — получалось, что мех будет уходить монет за сто, а то и поболе.

— Голова ты, Моран! — одобрительно покрутил свой чуб козак Панас Галушка. — С тобою приятно работать! По рукам!

Человеческая ладонь и когтистая драконья лапа встретились.

— Я тебе книгу потом дам, по экономике. Почитаешь. Все равно нам придется тут поблизости и таверну открыть, и дорогу до Шмянского строить… работы невпроворот. А мне нужен образованный компаньон. Не так ли?

— Чтоб я лопнул! — подтвердил Панас и крепко дернул себя за чуб. — Ладно! Делись рецептом — интересно же!

Мораннонед немедленно оживился — чувствовалось, что в изготовление прототипа «Драконьей особой» он вложил немалую часть собственной души и смекалки:

— Берешь родниковой воды и той замечательной травы, что растет у…

© В. Васильев, 2005.

СЕРГЕЙ ГАЛИХИН

Поваренная книга Мардагайла

— Какого дьявола мы ждем? — крикнул Взбрык с порога кают-компании. Его визийское имя полностью соответствовало смысловому значению на русском языке. Внешне Взбрык сильно напоминал кузнечика: чуть меньше двух метров, конечности вытянутые. На Алатане он был математиком, младшим советником ученого совета планеты. — Нужно садиться на Иртук. Там хотя бы есть пища.

«Ну вот и началось», — подумал я и чуть приоткрыл глаза.

— А ты уверен, что твой желудок ее переварит? — спросил Люч. Не пожилой, но уже в возрасте, шаршаг. Грушевидное тело, шесть ног, четыре руки. Девятнадцать очень маленьких глаз. Профессор биологии с планеты Шоломит. Руководитель нашей экспедиции. Последней экспедиции космической станции «Сателлит-38».

— Чей-нибудь, переварит… — с сомнением ответил Взбрык. — Здесь-то нас что ждет? Голодная смерть? Я вообще не понимаю всеобщего бездействия. Сергей, нужно что-то делать.

Я сижу на полу, прислонившись спиной к мягкой стене кают-компании. Из двенадцати ламп горят только четыре, и те вполнакала. Лица коллег словно скрыты кисеей, их фигуры, ставшие привычными за полгода общения, кажутся чужими, нереальными.

Открываю глаза и лениво поворачиваю голову.

— Что ты предпочел бы сделать?

По кают-компании прокатывается легкий смешок.

— Ну… Это тебе видней. Ты же инженер.

Самое противное, что Взбрык все прекрасно понимает, но все равно два-три раза в день достает меня предложением что-то сделать.

— Хорошо. Давайте еще раз подумаем, — сказал я, усаживаясь поудобней. — После аварии на космической станции «Сателлит-38» в живых остались семь членов экипажа. Мы потеряли восемь андроидов, практически все оборудование. Запасы воды и пищи ничтожны. Уцелели: отсек с каютами членов экипажа, столовая, тренажерный зал, кают-компания, медицинский бокс и морг… То есть весь жилой модуль. Антенна космической связи жилого модуля повреждена взрывом, усилитель выведен из строя. Компьютер непрерывно посылает сигналы бедствия на всех частотах, но… глупо надеяться, что их уловят дальше чем за пять парсеков. К тому же, у нас нет обратной связи. Если нас кто-то и услышит, мы этого не узнаем.

— А как же посадочные капсулы? — не унимался Взбрык.

Я кивнул головой и продолжил.

— У нас есть четыре аварийных посадочных капсулы. Но нет ни одной жилой. Даже если мы совершим благополучную посадку на планету, развернуть там лагерь не сможем. Сколько мы протянем в замкнутом пространстве посадочной капсулы? Я думаю меньше, чем на осколке станции. Гораздо меньше. К тому же здесь мы все вместе. А это тоже чего-то да стоит. Ты считаешь, что нам не стоит сидеть без дела. В чем-то ты прав. Жизнь — в движении. Только не в нашем случае. У нас мало пищи. Так что рекомендую поберечь энергию.

— Думаешь нас спасут? — спросил Дершог. Астрофизик с планеты Таркара. Волк прямоходящий.

— Я думаю, что стоит на это надеяться. И мне кажется важным сказать вот еще что. Сохраняйте спокойствие. Паника — страшный враг. Как заместитель руководителя космической станции «Сателлит-38», ответственно заявляю: тот, кто начнет паниковать — будет изолирован в своей каюте. В первую очередь это касается тебя, Взбрык.

— Ты считаешь, что я сею панику?

— Считаю.

— И он прав, Взбрык, — сказал Люч. — Успокойся, или мы тебя запрем. Я уверен, шансы на спасение у нас есть. Через секунду после аварийной изоляции горящих отсеков бортовой компьютер начал посылать сигнал бедствия. До взрыва у него было достаточно времени.

— Но у нас практически нет пищи! Прошло три дня. Сколько мы протянем на остатках биологической массы? Неделю? Полторы? А что мы будем делать дальше?

— А дальше мы сожрем тебя, — я стараюсь говорить тихо, но как можно убедительнее. — Во-первых, пища. Во-вторых, тишина.

Все снова хихикают. Взбрык, похоже, начинает осознавать, что последнее время надоедает своей болтовней больше обычного.

— Действительно, Взбрык, ты думаешь только о худшем варианте, — сказал Дельф. Наш врач. Толстый, мохнатый, полутораметровый медвежонок с планеты Шалонг. Больше похожий на плюшевого, чем на настоящего. — Нас может услышать какой-нибудь корабль, проходящий поблизости. Тебе нужно отвлечься. Нам всем нужно отвлечься. Давайте сыграем, что ли, во что-нибудь…

Все, как будто, поддерживают эту идею, перебираются за большой круглый стол. Все кроме Маринга — нашего геолога, с планеты Серкупис. Сутулый, узкоплечий, двухметровый риарвон, голова как у черепахи срослась с шеей, висит ниже плеч. Рот с костяными наростами там, где по идее должны быть губы, больше напоминает клюв. Четыре глаза изредка произвольно лениво моргают. Если убрать конечности, Маринга можно принять за толстого червя. Он, как и прежде, тихо сидит в своем любимом кресле, в дальнем левом углу.

— Сергей, присоединяйся, — машет мне Люч.

Я отрицательно качаю головой, снова закрываю глаза и прислоняюсь затылком к мягкой стене кают-компании. В моем мозгу, словно закольцованный видеоролик, снова и снова прокручивается катастрофа. Это похоже на наваждение. Я ничего не могу поделать…

Слышу какое-то оживление, открываю глаза. За столом никто не играет. Но галактическая сборная ученых вроде бы приободрилась. «О чем же они разговаривают? — Прислушиваюсь… — Идиоты! На станции есть практически нечего, а они завели треп о кулинарии».

— …когда пассируешь ватункок, самое главное равномерно помешивать в течении пятнадцати минут, — рассказывает Дельф.

— Ерунда все это, — перебивает Дершог. — Вы просто никогда не пробовали тушеного артулунка. Это просто песня. Главное — не суетиться и терпеливо выполнять все операции. Берешь спинку артулунка и вымачиваешь ее в соусе…

Дершог замолчал на полуслове. Ученый мир медленно повернул головы и посмотрел на Патакона. Пухленький, розовый артулунк (наш химик с планеты Цыкип, не будь прямоходящим и не имей продолговатой, овальной головы, — вылитый поросенок) весь съежился, словно надеялся остаться незамеченным, если будет меньше… Конечно же это была шутка. Но в нашей ситуации уж очень сильно она выглядела как толстый намек на тонкие обстоятельства.

— Извини, я… не хотел… — неловко сказал Дершог. Патакон молчит. Если бы у него был с собой «шелест», я бы подумал, что он под столом снимает его с предохранителя.

— Ну, не подумал, что уж теперь!.. Мы действительно ели артулунков. Только это было на Гольтикапе. На Гольтикапе артулунки не обладают интеллектом, не умеют разговаривать, ходят на четырех конечностях и ведут стадный образ жизни! Кто мог представить, что где-то во вселенной живут артулунки, которые не то что разговаривают, а успешно осваивают галактику?

Артулунку эти доводы как будто казались неубедительными. Он как прежде сидел и тихо посапывал.

— Ну, хочешь, я отдам тебе свой жог?! — как последний аргумент предложил Дершог.

— Хочу, — спокойно ответил Патакон.

Жог у таркаров считается священным оружием. Он похож на обрез обычного охотничьего ружья, разве что трехствольный.

Дершог на мгновенье задумался. Очевидно, предложение было сделано сгоряча, под властью эмоций.

— Еще чего, — говорит Дершог. — Ты же никогда не убивал. Ты не знаешь, что это такое — отобрать жизнь. Нервная система у тебя тонкая. Сначала пристрелишь меня с перепугу, а потом совсем слетишь с катушек и начнешь убивать всех подряд.