Последний шанс - Джон Гришэм

Наконец запотевшее ветровое стекло расчистилось, и не осталось причин откладывать старт. Сердце вновь учащенно забилось — Рик разозлился, но постарался не обращать внимания на непокорный пульс. Нечего волноваться: это всего лишь оборудованная сцеплением машина, к тому же чужая. Он глубоко вздохнул, отпустил ручник, и… ничего не случилось. Виа Антини оказалась ровной, без горок.

Ногу на сцепление, включаем первую передачу, слегка давим на газ и крутим руль до конца вправо. Пока все в порядке. Взгляд в зеркало: сзади никого. Теперь вперед. Рик отпустил сцепление и прибавил газу, но слишком много. Двигатель взревел, и в тот момент, когда он нажал на тормоз, машина ударила стоящий впереди «ситроен». На панели вспыхнули красные сигналы; Рику потребовалось несколько мгновений, чтобы понять: заглох двигатель. Он быстро повернул ключ в замке зажигания, выжал сцепление, включил заднюю скорость, затянул ручник и, ругаясь про себя, оглянулся через плечо. Никто на улицу не выскочил. Никто на него не смотрел. Поездка задним ходом получилась такой же жесткой — двигатель заглох в тот момент, когда «фиат» толкнул смарткар, и Рик надавил на тормоз. На этот раз он выругался вслух. Какой смысл сдерживаться? Он глубоко вдохнул и решил не осматривать повреждения — наверняка ничего нет. Легкий толчок, и только. И поделом: нечего ставить машину перед самым носом. Руки действовали быстро: поворот руля, зажигание, рычаг переключения передач, ручной тормоз. Зачем ему нужен ручник? Ноги легли на педали и бешено перескакивали со сцепления на тормоз и на газ. Мотор взревел, и машина, остановившись, едва коснулась «ситроена». Но на этот раз двигатель не заглох. Уже прогресс. Половина «фиата» оказалась на проезжей части, а машин по-прежнему не было. Рик быстро переключился на заднюю передачу, но слишком поспешно. Скачок — голова дернулась, резануло болью в натруженных мышцах — смарткар получил удар сильнее прежнего, и мотор заглох. Рик уже не следил за своим языком, только вертел головой, проверяя, не собираются ли зрители.

Женщина появилась неизвестно откуда. Рик не заметил, как она шла по тротуару. Но теперь стояла так, словно провела здесь несколько часов. В длинном шерстяном пальто и желтом платке. Пожилая дама вышла на утреннюю прогулку со старой собакой на поводке и онемела от удивления, наблюдая, как медного цвета «фиат» под управлением явного психа устроил на улице настоящий пинбол.[18]

Их глаза встретились. Презрительная усмешка и выражение морщинистого лица ясно говорили, что она думает. От нее не укрылось дикое отчаяние Рика. Он на секунду перестал ругаться. Собака тоже смотрела на него — какая-то разновидность небольшого терьера, — и ее взгляд был таким же ошеломленным, как у хозяйки.

До Рика не сразу дошло, что женщина не являлась владелицей ни одной из машин, которые он так усердно долбил. Обыкновенная прохожая. И прежде чем она успеет вызвать полицию — если у нее зародилось такое намерение, — у него есть время улизнуть. По крайней мере он на это надеялся. Рик уже собрался сказать что-то вроде: «Какого черта ты на меня таращишься?», — но решил, что дама все равно не поймет, зато догадается, что он — американец. И внезапный порыв патриотизма запечатал его уста.

Нос машины высовывался на улицу — тут не до соревнований, кто кого переглядит. Рик демонстративно занялся своим делом: переключал скорости, заводил мотор и старался отпускать сцепление и нажимать на газ одновременно, чтобы убраться с этого места подальше от зрителей. Он надавил на акселератор, мотор заработал, потихоньку убрал ногу со сцепления и вывернул руль до отказа. На этот раз «фиат» с трудом, но миновал «ситроен». Машина оказалась на свободе и на первой передаче устремилась вперед по виа Антини. И тут Рик допустил ошибку: обернулся и торжествующе посмотрел на женщину и на пса. Он разглядел желтые зубы хозяйки — она над ним смеялась. А развеселившаяся собака лаяла и рвалась с поводка.

Рик запомнил направление — немалая заслуга, если учесть, что все улицы были узкими, односторонними и как две капли воды напоминали друг друга. Он следовал на юг, переключая скорости только в случае крайней необходимости, и вскоре оказался на виале Беренини — главной улице города, где проезжали редкие машины и фургоны. Остановился на красный свет, перешел на первую передачу и молился про себя, чтобы за ним никто не встал. Дождался зеленого, дернулся рывком, но не заглушил двигатель. Вот и славно. Значит, выживем!

Рик переехал на другой берег реки Пармы по Итальянскому мосту, бросив быстрый взгляд на спокойную воду внизу. Он покидал центр, и машин стало еще меньше. Целью поездки была виале Виттория — широкий четырехполосный проспект, окружающий западную часть Пармы. Ровный и почти безлюдный в этот предрассветный час, он идеально подходил для практики в вождении машины.

Около часа, пока не посветлело небо, Рик ездил взад и вперед по абсолютно ровной мостовой. Педаль сцепления слегка заедало на половине хода, и это его немного отвлекало. Но через час упорного труда он обрел уверенность и слился с машиной в единое целое. Спать расхотелось — так его порадовало открытие нового таланта.

На широкой разделительной он учился парковаться, вписывая машину между желтыми линиями — вперед, назад, вперед, назад, пока ему это не осточертело. Теперь Рик не сомневался в своих силах и в этот момент заметил бар на пьяцца Санта-Кроче. А почему бы и нет? Он почувствовал себя почти итальянцем, и ему потребовалась доза кофеина. Рик в очередной раз припарковался, заглушил мотор и с удовольствие направился в сторону кафе. На улицах стало многолюдно, город проснулся к жизни.

В кафе тоже было много народа, стоял шум. Рик собрался было повернуться и уйти — укрыться в своем «фиате», где ему ничего не грозило. Но нет! Он подписал контракт на пять месяцев и не собирается проводить это время в осаде. Рик вошел в зал, подал знак бариста[19] и попросил:

— Эспрессо.

Бариста кивнул в угол, где за кассой восседала тучная женщина, явно не собираясь готовить для Рика кофе. Американец отступил, вновь испытав желание ретироваться. В зал стремительно вошел хорошо одетый мужчина, по виду бизнесмен, с двумя газетами и портфелем в руках и сразу направился к кассе.

— Бонжорно, — поздоровался он. Женщина ответила. Бизнесмен попросил кофе и протянул ей бумажку в пять евро.

Кассир приняла деньги, дала сдачу и чек. Бизнесмен понес чек к стойке и положил так, чтобы его видел один из кофеваров. Бариста взял чек, поздоровался и через несколько секунд на стойке появилась маленькая чашечка на блюдечке. Бизнесмен, к тому времени углубившийся в газету, положил в нее сахар, размешал и выпил одним глотком.

Вот, значит, как здесь принято.

Рик подошел к кассе, старательно произнес.

— Бонжорно. — И, прежде чем женщина успела ответить, положил перед ней пять евро. Она дала сдачу и протянула ему волшебный чек.

Попивая кофе у стойки, Рик уловил царящее в баре возбуждение. Многие заглянули сюда по дороге на работу и, судя по всему, прекрасно знали друг друга. Одни без умолку болтали, другие читали газеты. Кофевары трудились не покладая рук, но не позволяли себе ни одного лишнего движения. Они шутили с клиентами, что-то тараторили по-итальянски и сыпали остротами. Кроме стойки, в зале стояли столики, которые обслуживали официанты в белых передниках. Они подавали кофе, воду в бутылках и разнообразную выпечку. Рик внезапно почувствовал голод, хотя не так давно «У Полипо» съел целый воз всякой всячины. Его внимание привлекла витрина со сладкими рулетами, и нестерпимо захотелось съесть тот, что был покрыт шоколадом и сбитыми сливками. Оставался вопрос: как его добыть? Рик не решился бы открыть рот в присутствии стольких людей. Может быть, женщина-кассир проявит сочувствие к американцу, способному лишь указать пальцем?

Но он ушел из бара голодным. Прогулялся по виале Виттория, затем свернул на боковую улочку, бесцельно побрел по ней и наткнулся на другой бар. Заглянул, уже увереннее, в зал — за кассой сидела такая же дородная пожилая женщина.

— Бонжорно, — поздоровался Рик. — Пожалуйста, капуччино. — И, заметив, что ей наплевать, откуда он взялся, ободрился. Указал на витрину и добавил: — И еще вот это.

Женщина кивнула и приняла банкноту в десять евро, чего, разумеется, было вполне достаточно, чтобы расплатиться за кофе и круассан. В этом баре было меньше посетителей, чем в первом, и Рик спокойно наслаждался кофе и печеньем.

Заведение называлось «Бар Бруно», и кем бы ни был этот Бруно, он любил европейский футбол. Стены украшали коллективные фотографии команд, снимки игровых моментов и расписания матчей тридцатилетней давности. Рик заметил лозунг с мирового первенства 1982 года, когда Италия заняла первое место. Над кассой Бруно поместил свои увеличенные черно-белые снимки с Кинальей и Баджо.