Проверка на прочность - Михаил Николаев

К двум часам дня с тремя из пяти объединенных ударных авианосных соединений США было покончено. Пять авианосцев типа «Нимитц» ушли на дно, а еще два, перевернутые килями вверх, в данный момент буксиры тащили на судоразделочный завод для переработки в металлолом.

Было уничтожено 12 надводных и три тяжелых подводных крейсера, а по одному из них сдалось в плен. Цифры по эсминцам ужасали: 34 уничтожены и 7 (неповрежденных!) сдались в плен. А вот среди фрегатов, уничтоженных и сдавшихся в плен, оказалось поровну (по восемь). В такой же пропорции распределились потери США в гигантских десантных кораблях, которых у Америки было всего два: «Тарава» сгорел на мелководье у берега Чукотского полуострова, а «Пелелиу» сдался вместе с перевозимой им дивизией Корпуса морской пехоты.

Десантным вертолетоносцам и кораблям повезло больше. Из десантных вертолетоносцев в плен сдалось 11, а сгорело только 5. Схожая статистика была и по десантным кораблям: 5 сдавшихся в плен и 2 сгоревших.

Хуже всего пришлось многоцелевым АПЛ типа «Лос-Анджелес». В плен их не брали, предпочитая уничтожать под водой. Одиннадцать АПЛ было уничтожено наверняка, 15 остались без ходовых винтов в Перл-Харборе, и еще 22, ушедших под арктические льды на поиски «Тайфунов», пока считались без вести пропавшими.

Таких потерь у американцев небыло за всю Вторую Мировую войну. А о том, что за один день можно потерять почти весь Корпус морской пехоты (три дивизии сдались в плен еще в море, а еще две как раз заканчивали доколачивать на Чукотке), никто в Америке вообще не мог себе представить.

В операционном зале Дома Министерства Обороны эти цифры никого не шокировали. Их ждали. Разумеется, было желательно, как можно больше кораблей и личного состава иметь в категории пленных, а не уничтоженных. Но тут, все упиралось в жизни своих граждан, являющиеся слишком высокой ценой, за приобретаемое в результате пленения. Если американский корабль или американского десантника можно было пленить без потерь среди граждан СРГ, на это всегда шли. А вот рисковать из-за какого-нибудь Джона Смита жизнями своих моряков, летчиков или армейцев — да пусть он лучше в аду сгорит, мы его к себе не приглашали. В стране и так проблемы с демографией, а тут еще эти придурки в войнушку не наигрались.

Есть старое правило: если враг не сдается, его уничтожают. И, желательно, без собственных потерь. Военное руководство СРГ при планировании боевых действий, в первую очередь, руководствовалось именно этим правилом. Испытание нового оружия, проверка в реальных условиях тактических и стратегических наработок, боевой опыт личного состава — все это нужно, важно, но должно приобретаться не ценой жизней своих матросов, солдат и офицеров.

К двум часам дня в операционный зал поступил только один доклад о потерях. Командир Таманской мотострелковой дивизии, временно передислоцированной в Абхазию, доложил о гибели из-за неосторожности четырех молодых солдат и увечье, полученном еще двумя.

— Тщательно разберитесь и накажите виновных своей властью, — приказал ему министр Обороны. — Но не сейчас, а после возвращения из Тбилиси.

Позже, Георгий узнал, что комдив придумал для всех прямых начальников погибших солдат, вплоть до командира роты, включительно, наиболее страшное и тяжелое из всех возможных наказаний. Они должны были лично сообщить родителям погибших солдат об их смерти и объяснить, почему они не смогли их сберечь.

В Москве было два часа дня. «Бураны-ТМ» на этот раз не стали выходить на орбиту. Зачем, если скоро надо будет опять спускаться. До рассвета на восточном побережье США оставалось еще около часа, а заходить в атаку они собирались от Солнца, невидимые на фоне его диска.

Оставшееся время они потратили с пользой, выключая РЛС, расположенные в Гренландии на авиабазе «Туле» и в Великобритании, а также все обнаруженные радары других типов.

Слегка расфокусированному импульсу лазера с термоядерной накачкой было глубоко безразлично, какая именно преграда вставала на его пути. Бетон и металл превращались в облако холодной плазмы одинаково успешно. Но бетонные конструкции при этом еще и взрывались. Этому способствовали сразу две причины: вода, превращающаяся в пар, не находящий выхода, и температурные напряжения, в разы превышающие фактическую прочность бетона на растяжение.

Технические специалисты, бившиеся над разрешением загадки непонятного явления, вызвавшего одновременное тотальное разрушение двух гигантских РЛС, расположенных на огромном расстоянии друг от друга, долго не могли придти к хоть каким-нибудь вменяемым результатам.

Перед операторами центра контролирующего околоземное космическое пространство, сидящими в командном пункте Командования воздушно-космической обороны Северной Америки (NORAD), один за другим гасли экраны.

Восьмая глава. Объемный взрыв

Небо на восточным побережьем Северной Америки было на удивление безоблачным. Солнце, мячиком выкатившееся из-за горизонта, неторопливо, но уверенно забиралось вверх по небосклону.

Война гремела далеко за океаном, а тут рассвет был таким мирным и спокойным, как будто она не начиналась вовсе. История, к сожалению, ничему не учит. Американцы начали уже забывать о том, что когда-то давно они бомбили Хиросиму и Нагасаки, немцы бомбили Лондон, русские — Берлин, потом англичане стерли с лица Земли Дрезден. Большинство из них пребывали в полной уверенности, что подобное может происходить в любой другой стране, но только не у них. Ведь Америку не бомбили еще никогда. Но, все когда-то бывает в первый раз.

На подходе к Северной Америке Бураны-ТМ, идущие плотным строем в термосфере над самой линией Кармана, разделились. Два, грузившиеся отдельно, отвернули в стороны. У каждого из них была своя индивидуальная задача. Остальные 18 разобравшись по парам, начали пологое снижение в тропосферу, а потом и в стратосферу с таким расчетом, чтобы их нельзя было увидеть с земли на фоне восходящего Солнца. В момент, когда пара Буранов-ТМ выходила в расчетную точку на высоте в 20 километров, командиры приступили к выполнению «Горки», направляя нос космоплана в зенит, а бортстрелки, принявшие на себя в этом полете обязанности бомберов, открыли крышки грузовых трюмов. Каждый Буран-ТМ вываливал за борт 20 тонн керамических сосудов размером со средний арбуз, имеющих сферическую форму и, включив форсаж, уходил вверх, медленно доворачивая в направлении Солнца. К этому моменту в расчетной точке появлялась следующая пара и также оперативно освобождалась от своего груза.

В течение 30 секунд на гору Шайенн было сброшено 360 тонн керамических сосудов. Они летели по параболической траектории со скоростью около 5 Махов, постепенно тормозясь в уплотняющемся воздухе.

Керамическая поверхность сфер нагревалась от трения о воздух. Сначала, нагревшись до 700 градусов Цельсия, она начала светиться в темно-красных тонах. Потом, при нагреве до 800 градусов, приобрела темно-вишневый цвет.

Трение возрастало. Свечение поверхности стало вишневым (900 градусов), потом светло-вишневым (1000 градусов), перешло от темно-оранжевого (1100 градусов) к светло-оранжевому, достигнув температуры в 1200 градусов по шкале Цельсия.

Теплоизоляция, выполненная из чрезвычайно легкого вспученного вермикулита, не давала нагреться сжиженному газу, находящемуся в центральной части керамического сосуда.

Примерно через одну минуту полета сферы встречали на своем пути гору Шайенн, в недрах которой находился командный пункт NORAD, и бились об ее поверхность. Содержимое разбившихся керамических сосудов выплескивалось на склоны горы и растекалось по ним, быстро испаряясь. Окрестности горы Шайенн захлестнул свист чрезвычайно высокой интенсивности, мгновенно раздавшийся казалось отовсюду, и через полминуты также неожиданно смолкший.

В недрах горы на глубине в 600 метров его мало кто услышал, так как большая часть американского политического истеблишмента и военного руководства, собравшегося в этой абсолютно надежной подземной крепости, в это время еще благополучно спала. Не всем из них потом довелось проснуться, но для тех, кому «повезло», пробуждение было ужасным.

Над склонами горы Шайенн поднялось туманное облако, окутавшее ее всю: от вершины, почти до самого подножия. Дежурный офицер дал команду закрыть КИДМы[12], но было уже поздно.

Одномоментно сработало несколько тысяч детонаторов и облако взорвалось. Весь его объем, составляющий несколько кубических километров, взорвался одновременно.

Ядерный взрыв страшен. Взрыв объемно-детонирующей смеси, которую некоторые специалисты называют термо-баррической бомбой, а те, кто к специалистам не относится никоим образом — вакуумной бомбой, не менее страшен. Особенно, когда масса взорвавшегося газа превышает три сотни тонн.