Волчата голодны всегда - Кирилл Казанцев

– Ты, Борис, я слышал, жениться собрался? – неожиданно спросил Николай.

– Да, как раз пишу приглашения на свадьбу, и ты у меня самый почетный гость, – вспомнил про приближение приятного события адвокат.

– Хорошо, буду, и не один, а со своей девушкой, – улыбнулся Ник, но потом опять переменился в лице и добавил: – Ты только не торопись детей заводить. По крайней мере, пока со мной работаешь.

– До школы дети не опасны, – Борисенков вымученно улыбнулся, пытаясь подыграть своему шефу, – пока заявление написать не могут.

– А потом? – прищурился Николай, вглядываясь в адвоката. – Уедешь в другую часть страны? А если уезжать будет некуда? Если по всей стране наш порядок установлен будет?

– Сдам тогда в детский дом, – неожиданно парировал Борисенков.

– Выкрутился, – заржал Ник, показывая, что это была всего лишь шутка. – Недаром я тебе плачу.

Он снова вспомнил про оставленную Анжелу и остановил пытающегося поскорее улизнуть Борисенкова.

– Есть еще одно дело для тебя: нужно мать моей девушки в дурдом определить, – сказал он напоследок своему адвокату.

В здании, где расположился городской отдел по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, в кабинете начальника, несмотря на позднее время, горел свет. Кузьма Сергеевич Обносов уютно развалился в кожаном кресле, смакуя дорогой фирменный армянский коньяк, который ереванские коллеги прислали его брату Илье Сергеевичу Степанкову. Они были сводными братьями по отцу, но поскольку походили на своих матерей, то между ними не было никакого внешнего сходства. Их объединяло не отчество и не общая могила умершего отца. Больше всего их роднили жажда денег и чрезмерные амбиции. Обносов был старшим братом и поэтому помогал младшему в карьере. Так, после исчезновения Малахитовых, именно Обносов воспользовался связями мэра и деньгами от наркотрафика, чтобы обеспечить своему брату карьерный взлет с должности обыкновенного опера в кресло начальника отдела. Правда, помощь эта не была бескорыстной.

При Малахитове Кузьма, униженный своей лакейской долей, искал любой способ подняться на уровень повыше. Подспудно он мечтал переплюнуть своего одноклассника по влиянию и деньгам; доказать всем, и в первую очередь «Хозяйке медной горы», что он лучше, круче, богаче. Но как? И вот однажды он прислушался к словам своего еще менее удачливого брата о том, что у них в отделе скопилось конфискованного героина на два миллиона долларов и что его должны скоро уничтожить. Это был его шанс. За день до уничтожения конфискованных наркотиков в помещении отдела случился большой пожар, который спалил все документы и вещественные доказательства. Напарнику Степанкова, ответственному за противопожарную безопасность в кабинете, где хранился героин, объявили строгий выговор с занесением в личное дело. Героин списали по акту пожарников, и все стихло. Но не для Обносова. Это была только первая часть его плана. Ведь дальше нужно было этот наркотик реализовывать.

И началась кропотливая организация дилерской сети. За основу взяли нескольких наркоманов, которые были на агентурной работе у Степанкова, и кое-кого из его коллег по работе, которым, как и братьям, хотелось «жить красиво». Затем в короткое время прикрываемая оперативным отделом ОБНОНа сеть стала развиваться со скоростью эпидемии чумы в Средневековье. На вырученные деньги закупались новые, все бо ́льшие партии героина, которым требовались новые потребители. Хромовск стал известен на весь уральский регион как наркотическая мекка. Сюда даже начали приезжать за мелкооптовыми партиями героина из других городов региона. Кузьма Сергеевич получил много денег, но этого ему было уже мало, ведь статус у Обносова оставался прежним – управляющий в семье мэра. А тут еще Малахитов прошел перевыборы под главным лозунгом «Освободить город от наркотической заразы». А это уже был удар по молодому и развивающемуся бизнесу – детищу Обносова. И тогда Кузьме пришлось серьезно задуматься над тем, как ему не понести урон. Выход был найден. Опасность исчезла так же быстро, как и супруги Малахитовы. Или, точнее сказать, после их исчезновения. Бизнес с поддержкой Николая Малахитова и назначенного на должность брата стал расти пуще прежнего. Безнаказанность дошла до такой степени, что распространять наркотики можно было бы уже в детских садах. Деньги сыпались Ниагарским водопадом. И все же раздался тревожный звонок. И причиной этому стал бригадир омсовцев Хлыст, который, по оперативной информации, сколотил свою банду и начал самостоятельный бизнес на продаже наркотиков.

– И что будем с этим отморозком делать? – спросил Илья у брата, дождавшись, пока тот выпьет коньяк и расслабится. – Может, ты поговоришь с Ником?

– А толку? Он своего отморозка не сдаст, – покачал головой Кузьма Сергеевич. – Надо самим кумекать.

– Если так оставить, то и другие начнут в наш бизнес лезть, – продолжал играть желваками начальник ОБНОНа.

– Я что-нибудь придумаю, не расстраивайся так, – подбодрил сводного брата Кузьма. – Сейчас важнее всего занять пост мэра, тогда я с ним разберусь в два счета. Да и Малахитов будет посговорчивей…

Илья Сергеевич привык доверять Кузьме, зная, что тот все доводит до победного конца. Поэтому он немного успокоился и переключился на армянский коньячок, который стараниями старшего брата таял просто на глазах…

Георгий, разочарованный тем, что ему не удалось донести до девушки свои чувства, с болью в душе наблюдал, как вернувшийся к столику Малахитов расплатился с официантом и повел Анжелу к выходу.

– Едем домой, – донеслось до него распоряжение, кинутое Николаем своей охране.

Девушка на выходе оглянулась и, поймав взгляд Георгия, кивнула ему на прощание. Ей было немного не по себе оттого, что сейчас она вынуждена поехать к Николаю и остаться с ним один на один. Но в то же время дорога домой, к матери, ей была отрезана. Вернуться туда было еще страшнее.

В загородном доме Малахитовых не было ни души, однако создавалось впечатление, что прислуга ушла перед самым их приездом. В столовой стоял красиво сервированный стол, на котором горели свечи, явно предназначенные для создания романтического настроения. Анжела впервые была в таком богатом доме, и поэтому она попросила Николая показать ей его. Переходя из комнаты в комнату, поднимаясь с этажа на этаж, она не удерживалась от восхищенных возгласов. Это льстило Николаю, но сейчас его мысли были заняты совсем другим. Как и любого подростка, оказавшегося на его месте, его трясло от волнения и предвкушения незабываемых мгновений. Во рту пересохло настолько, что голос просто переставал его слушаться. Зайдя в спальню родителей, он открыл потайной бар и предложил Анжеле французский коньяк. Девушка отказалась пить крепкий напиток.

– Я если только шампанского или сухого вина, – виновато пожала плечами Анжела, боясь обидеть гостеприимного хозяина.

– Надо тогда спуститься вниз, там есть очень хороший выбор, – торопливо пояснил Николай, плеснув между делом в фужер приличное количество коньяка, и, не откладывая, выпил все залпом.

– Ты чего так торопишься? – засмеялась девушка, скрывая свое смущение и боязнь, что Малахитов может напиться.

– Это я для того, чтобы немного расслабиться и снять волнение, – пояснил парень, чувствуя, как теплота разливается по желудку, привнося вместе с этим приятным ощущением и утраченную уверенность.

– А ты волнуешься? – заинтересовалась его признанием Анжела.

– Сейчас уже меньше, – заблестели глаза у парня, который почувствовал, что тепло в животе трансформируется в огонь и плоть вспыхивает, как от вылитого в тлеющий костер бензина.

– Пойдем вниз, к столу, я что-то проголодалась, – поспешно предложила девушка, прочтя в смене его поведения опасные для себя сигналы.

– Хорошо, только чуть попозже, – решительно шагнул он к ней и, обхватив, прижал к себе, судорожно ища ее губы.

– Давай не сейчас, – попыталась оттянуть время Анжела, не готовая к близости.

Но парень, не слушая, подхватил ее на руки и бросил на родительскую кровать.

– Ник, будь поласковее, ты ведь у меня первый, – высказала свою последнюю просьбу Анжела, решительно закрыв глаза и подчиняясь его воле.

…Утром она проснулась из-за ворочающегося рядом Малахитова. Свисающий над кроватью балдахин и наборный потолок с дорогой кованой люстрой создавали иллюзию пробуждения в средневековом замке. Она повернулась к своему «рыцарю», который уже давно ожидал ее пробуждения и теперь пытался начать день с недвусмысленных утренних поцелуев. Анжела была немного растеряна и не понимала, как себя вести. Кто она в этом доме? Кто она для него? Николай почувствовал ее настороженность, и это его удивило. «Ведь все уже произошло. К чему теперь это?» – недоумевал Малахитов, видя, как Анжела уклоняется от его поцелуев. Он взял мобильный телефон и, позвонив управляющему, попросил его подняться в спальню. Анжела стыдливо юркнула с головой под одеяло.