Книга шахской славы. Часть 1 - Хафиз-и Таныш Бухари

У тебя ключ к сокровищнице смысла:

Почему не настроен саз[210] твоей природы,

Быть может, не настроен из-за бедности?

Иди раскрой врата знаний,

Открой замок мудрости в шкатулке слов».

Двуязычное перо на двух языках дало ответ, [ясный], как прозрачная вода: «Я погружено в такое море, в котором каждая капля — жемчуг, каждый жемчуг — сверкающая звезда». Этот владыка в царстве красноречия языком, выражающим милосердие и благожелательность, вторично сказал перу, выводящему перлы [слов]: «Знаю, что ты извлек из моря знаний нанизанные жемчуга (стихи), топором мыслей ты извлек рассыпанные перлы [прозы] из рудника райских садов. Теперь положи в шкатулку все спрятанные жемчуга, спрячь в сокровищницу все рассыпанные перлы. Мисра: Будет хорошо, если эти жемчуга будут нанизаны.

Ведь не всегда будет течь вода вечности и постоянства в широкой реке жизни, кто знает, какая будет судьба напоследок, что можно предположить о том, как поведет себя это обманчивое время до конца событий. /9а/

Двустишие

Не трать напрасно жизнь в горестях и сожалениях,

Ибо дорог момент, время — меч».

Свет от слов того владыки озарил мир души, как рассвет, область сердца осветилась блеском солнца его луча.

Стихи

Его повеление попало прямо в сердце,

Как [буква] «алиф» находит место в середине [слова] «джан» (душа).

Перо, пишущее амброй, угадало, что благословенный, счастливый [эмир] говорит языком благожелательства. Тогда оно тотчас же стало скользить [по бумаге], словно дуновение зефира. Оно отовсюду собрало разрозненные листы, соединило их наподобие бутона и венчика розы и составило такой букет, что от его аромата заблагоухало время, а нёбо времени от приятного благовония, подобного мускусу, стало как бы надушенным[211].

Двустишие

От этих листов, благоухающих амброй, обоняние души наполнилось таким ароматом,

Словно каждый из них был мускусным мешочком, полным благовонного мускуса без газели.

Черновики, которые еще раньше написало благоухающее перо кровью сердца, со страстью, растопившей черную точку в сердце[212], оно привело в порядок, при написании и переписывании их побелел зрачок ока, потускнел свет в сердце. Оно составило введение, более красивое, чем шелк, облачило невесту значений в наряд изящных выражений, в халат высоких метафор. Оно непрерывно украшало шею и уши дней и ночей такими перлами прозы, похожей на нанизанные перлы (т. е. стихи), что можно было за них отдать душу, украшало [такими] стихами, напоминающими нити жемчуга, что благодаря им нанизываются нити достоинств.

Месневи

Стихи его, как рассказ возлюбленной,

[Проникли] в сердца страстно влюбленных.

Проза его словно жалоба влюбленного

На периликих похитительниц [сердец].

Перо проявило исключительное старание и усердие в изложении и отделке его, приложило неимоверные усилия в составлении и украшении его. Как оно ни стремилось к тому, чтобы лик его был свободен от вымышленных локонов и родимых пятен, как лик ума и души, однако везде, [где] появлялась на кончике красноречивого пера картина тоньше волоска, усиливалось его внимание. Есть твердая надежда на тех, кто обладает умом Юпитера, на тех, кто озаряет светозарные сердца светом истины, что они не обратят внимания на воображаемые локоны и родинки. Пусть солнце слов над ними взойдет в таком красивом виде, чтобы из-за сияния его закатилась звезда искусства. Мисра: Там, где восходит солнце, какое [значение] имеет звезда?

Хотя растягивать предисловие приятнее, чем [прожить] долгую жизнь, но и долгота жизни не должна быть такой, чтобы с продолжением жизни увеличивались тяготы. Мисра: Хороша такая жизнь, долгота которой не причиняет мучения.

[Автор] привел в порядок [рассказы] о благословенных событиях и о достоинствах [хана], увеличивающихся с каждым днем, составил сочиненение, [состоящее] из предисловия, двух частей и заключения; благодаря милости божьей он дал ему славное название, высокое наименование /9б/ «Шараф-нама-ий шахи».

Стихи

Это «Шараф-наме», оттого что все довольны им,

Умножило [свою] славу благодаря имени шаханшаха, могущественного, как небо,

Удивительно ли, если после даты окончания и названия его

Перо начертало «Шараф-нама-йи шахи»[213].

Что касается предисловия, то это [рассказы] о родословной великих предков государя, величественного, как небо, [Абдулла-хана] начиная с его святейшества пророка Нуха, предтечи нашего пророка [Мухаммада], до отца [Абдулла-хана], подобного Искандару, [Искандар-хана] и повествование о любви и привязанности государя к шейх ул-исламу ходже Мухаммад Исламу, [который] близок к богу, наперснику в пирах Творца, и известен как его святейшество Ходжа Джуйбари, да освятит великий Аллах тайну его!

Первая часть [излагает события] от благословенного рождения [Абдулла-хана] и времени возникновения [его] власти до времени восшествия на хаканский престол, на трон миродержавия, украшения хутбы и монет славным именем [этого хана].

Вторая часть [включает] события со времени восшествия на престол его величества [Абдулла-хана] до того, что произойдет [в его борьбе] с могущественными врагами.

Заключение [содержит рассказы] о достоинствах могущественного [хана], которыми он отличается от других султанов мира, и о шейхах тариката[214], об улемах шариата[215], которые являются звездами на небе руководства на пути истинной веры, о мудрецах, [облаченных] в одежды красноречия, о поэтах и тонких ценителях [слова], о великих эмирах, о почтенных должностных лицах, о различных благотворительных учреждениях, о всякого рода богоугодных учреждениях, таких, как высокие здания, великие сооружения: медресе, мечети, ханака[216], молельни, обо всем том, что построил зодчий высоких помыслов в дни величия августейшего [хана], в пору [его] счастья, увеличивающегося с каждым днем, и [чем] он раскрыл врата для [пользования] милостыней, раздаваемой в этих местах для посетителей.

Поскольку природа красноречивых и стремящихся к знаниям одобрительно относится к истории, в особенности к событиям, которые произошли в недавнее время и которых еще не осветили лучи внимания ученых времени, то есть надежда на божью милость, [на то], что знатные люди, правители эпохи, великие люди в городах, благородные люди [различных] времен одобрят это произведение, будут благосклонны [к тому], что изложено и описано. Когда зефир [божьей] помощи приподнимет завесу с чела свежего бутона, при виде его лика улыбнутся сердца жизнерадостных мужей мира, как розе. По милости всевышнего Бога оно (сочинение) удостоится чести признания, лучи его славы будут сиять на западе и на востоке. Когда благодаря ореолу счастья и благосклонности его величества [Абдулла-хана] было благополучно составлено и нашло завершение это Введение, появилась твердая надежда на