Загадка старого имения - Елена Арсеньева

Так или иначе, но, пожалуй, Зосимовна смекнула, что из-за желания властвовать там, где надо и не надо, она может потерять больше, чем найти. Поэтому буркнула что-то вроде: «Чем бы дитя ни тешилось…», села в уголку, приказав девке подать вязанье. Та принесла корзинку с начатым чулком, и Зосимовна принялась проворно сновать спицами, будто ей больше ни до чего не было дела.

– Погадай, Сашенька! – взмолилась Липушка, и Жорж присоединился к ее просьбе.

– Тогда за картами сызнова нужно идти в кабинет, – произнесла Александра, надеясь, что затея отложится. Давеча она обмолвилась о гаданье лишь для того, чтобы попасть в кабинет Протасова. Но после того, как побывала там и увидела все, что ей нужно было увидеть, гадать совершенно не хотелось.

Однако Липушку было не так-то просто угомонить. Торжествующе улыбнувшись, она выхватила из глубокого кармана своего платья холстинковый сверточек и развернула его.

Жорж и Зосимовна, в этот миг поднявшая глаза, так и ахнули. Да и Александра тоже. Это были те самые карты работы русского художника, которые произвели на нее такое странное впечатление.

– Что вы, Олимпиада Андреевна! – вскричал Жорж. – Да разве можно на них гадать?! Вся сила их… вся сила для игры пропадет!

Зосимовна ничего не сказала, только бросила на Ского пронзительный взгляд.

– Да и пускай пропадет, – засмеялась Липушка, – все равно в них играть никто больше не будет. Никто и никогда.

– Ой, не зарекайся, – подала голос Александра, – а вдруг я тебе нагадаю мужа-картежника?

– Мне такой не надобен! – гордо заявила Липушка. – За такого не пойду! Мне и папенька наказывал: не ходи, дочка, за игрока, все спустит, и свое, и твое, а потом еще и жизнь вашу и детей на кон поставит! Да и Зосимовна меня за такого не отдаст, верно, Зосимовна?

Та, довольная, что о ней вспомнили, распустила губы в улыбке:

– Конечно, не отдам, моя лапушка! Не извольте беспокоиться!

– И правильно, – напряженным голосом проговорил Ский, – выходить нужно за человека спокойного, доброго, за такого, кто должным образом оценит вашу красоту и натуру.

Липушка радостно сверкнула на него глазами и подала Александре колоду:

– Начинай, Сашенька!

Делать было нечего, пришлось покориться.

– Между прочим, – пробормотала Александра, принимаясь тасовать колоду и выбирать из пятидесяти двух карт те тридцать шесть, которые были ей необходимы для гадания, – я слышала, будто есть средство вернуть действенность картам, лишившимся силы.

Ский дернулся в своем кресле:

– В самом деле? И что это за средство?

– Да то же самое, что способно делать какую-нибудь колоду такой, что она исключительно удачу будет приносить своему владельцу. Это средство – заговор. Нужно найти человека, который умеет заговаривать карты на выигрыш. Есть также магические книги заклинаний, в которых можно встретить самые что ни на есть таинственные древние тексты…

Зосимовна зыркнула на Александру и тотчас опустила глаза.

– Магические книги? – пробормотал Ский. – Кажется, в кабинете я видел…

И осекся под новым взглядом Зосимовны, и тотчас переменил выражение лица с озабоченного на самое развеселое:

– А впрочем, не о том мы говорим! Пора начинать гадание!

– Начинаем, начинаем! – обрадовалась Липушка, и Александра покорно принялась раскладывать карты, приговаривая непременную присказку:

– Тридцать шесть картей, четырех мастей, скажите всю правду, что ожидает нашу даму, не утаите ничего!

– Ну так надо же указать, что дама бубновая, – снисходительно подсказала Зосимовна. – Ох, барышня, погляжу, вы такая же мастерица гадать, как и я.

Александра усмехнулась. Она вовсе не была мастерицей гадать. Зато умелицей в этом деле слыла ее крестная, и девушка кое-чему от нее научилась. Кроме того, у нее самой был достаточно хорошо подвешен язык, чтобы истолковать и изложить любую карточную ситуацию так, как нужно, а попросту говоря – красиво наврать. Поэтому она с легким сердцем начала раскладывать карты, решив гадать по системе девицы Ленорман – той самой знаменитой французской гадалки, которая некогда предсказала Наполеону Бонапарту императорскую корону, а затем поражение в северной стране и ссылку на далекий остров. «Книга Французской Сивиллы», написанная мадам Ленорман, была настольной книгой крестной Александры, хотя крестнице своей та погадала только раз – накануне ее отъезда из Нижнего. Александра тогда никак не могла решить, что ей делать. Дом сгорел. Люди, которых она любила, погибли. Она осталась ни с чем, только приглашение Протасова вселяло некую надежду. Крестная уговаривала Александру пожить у нее, но та понимала, что задерживаться в этом доме не ее судьба, не нужно это ей, да и вообще она жизни для себя в Нижнем не видела. Замуж ее никто, бесприданницу, не возьмет, что же, в содержанки идти? Боже сохрани… Расположенности сделаться портнихой или белошвейкой у нее никогда не было, для поденной работы она тоже не годилась. Тогда крестная разложила свою колоду, как и предлагала девица Ленорман, в четыре ряда, и нашла туз пик. Это была так называемая «бланка» – карта дамы, на которую гадали, то есть Александры. А первой же картой в верхнем ряду оказался туз червей.

После этого крестная вдруг смешала карты и сообщила, что Александре как можно скорей нужно уезжать из Нижнего. Оказывается, туз червей, или «барин», лежащий в этом месте при раскладе, означал некоего мужчину, для встречи с которым Александре нужно немедленно отправляться в путь, а вот что это за мужчина: будущий супруг, возлюбленный, покровитель или, наоборот, враг, – карты не желали сообщить, вернее, крестная не желала их спросить. Она уверяла, что предсказание может иной раз не на путь истинный наставить, а только голову человеку задурить, поэтому надо жить той жизнью, которую господь нам приуготовил, а не той, которую карты сулят. Вот так и отправилась в путь Александра, с надеждой и опасением глядя в туманное будущее, обязанная крестной не только этой надеждой и этими опасениями, но и тем скудным багажом, который имела.

Все ее вещи сгорели при пожаре. У нее ничего, ровно ничего не было на этой земле, кроме мечтаний жить по-божески, достойно, счастливо. Как просто было их осуществить, эти наивные мечтания… Как просто – и в то же время почти невозможно!

– Ну что? – послышался взволнованный голос Липушки. – Что же ты молчишь?

Александра очнулась от воспоминаний и увидела, что уже разложила карты, перевернула рубашкой вниз и теперь внимательно на них смотрит.

Туз пик, «бланка», карта Липушки, нашлась в самом низу рядов, и, насколько помнила Александра, это считалось нехорошим признаком. Да и прочие карты легли как-то странно. Очень многое в таком раскладе зависело от того, далеко ли или близко к «бланке» окажутся те или иные карты. Так вот – около Липушки собрались самые неблагоприятные, вроде шестерки треф, которая означала тяжкий крест, суровое испытание, или короля треф, который символизировал тучи, омрачающие жизнь, или трефового валета, носившего название «метла» – знака раздора. Приятные же карты – шестерка бубен («клевер»), десятка пик («корабль»), восьмерка бубен («ключ»), дама черв («аист») и прочие – лежали далеко, приобретая из-за этого значение, совершенно противоположное первоначальному. Поэтому Александра начала толкование осторожно, не давая воли обычному красноречию, тщательно подбирая слова: