Запретная зона - Олег Приходько

Водители загалдели.

— Какой там! — махнул «аэродром». — Метра на полтора за осевую вылез.

— Дальше?

— Ну а дальше я стал тормозить, услышал лязг, после — взрыв. Остановился, стал тушить, как положено. Там уже ребята с легковушек разбирались, вы у них спросите, я-то впереди шел.

С места аварии, сверкая проблесковым маячком и истошно вопя, отъехала «скорая»: в водителе «жигулей» еще теплилась жизнь. Сотрудники ГАИ замеряли тормозной путь. Регулировщик едва справлялся с увеличивавшимся к концу рабочего дня транспортным потоком.

Следователь окружной военной прокуратуры подполковник юстиции Илларионов прибыл на место происшествия через час после столкновения. Нельзя сказать, что дело это, повешенное на его шею прокурором Чехеревым, очень обрадовало Илларионова. Но тот рассчитал все железно, сделав ставку на опыт подполковника, на приближавшееся с каждым днем увольнение его в запас по выслуге лет и на природную покладистость этого человека. Беспредел, творившийся в частях округа, добавлял хлопот ежечасно, и все преступления были словно подобраны по шаблону — изнасилования, драки, издевательства, дезертирство, хищение оружия, запчастей, обмундирования, боеприпасов. Количество же дел на одного следователя заставляло ловчить — сворачивать большую их часть, откладывать на завтра все, что можно было отложить, авось забудется, образуется все само собой. Предпочтение отдавалось громким, общественно звучным делам, обещавшим повышение классности и продвижение по службе. За последние шесть лет, с тех пор, как Илларионов вернулся с войны, на его долю выпало одно такое дело, — задержали с поличным офицеров из отдела контрразведывательного обеспечения стратегических объектов УФСК при попытке переправить за границу партию урана, да и то пришлось отдавать в Главную военную прокуратуру. А тут — рядовая авария, трое пьяных военнослужащих врезались в гражданский «жигуленок». Впрочем, наверняка пьяны были только двое, состояние третьего должно было определить вскрытие.

От капитана Слепнева и прапорщика Завьялова разило так, что в милицейской «Латвии» запотели стекла.

— Вы пили вместе с водителем? — едва сдерживаясь, спросил Илларионов капитана. — Отвечать!

Капитан пытался встать, но не мог. Промычал что-то нечленораздельное в ответ.

— Мы… не пили, — Завьялов помахал указательным пальцем перед своим носом и уронил голову на грудь.

— Вы бы, прапорщик, застегнули ширинку и привели себя в порядок! — рявкнул следователь. — Не пил он!.. Почему у вас в путевом листе не отмечен маршрут следования?

Милиционеры, заскочившие в автобус погреться, довольно улыбались. Продолжать допрос было абсолютно бесполезным занятием.

— Я вам обещаю, — пряча в пластиковый мешок удостоверение на имя Онищенко Сергея Валентиновича, сказал подполковник, — пойдете под трибунал по самой суровой статье! Я вас подведу под убийство!..

Он прекрасно знал, что такое обвинение беспочвенно, но пытался таким образом вывести потерпевших из состояния опьянения и сбросить с себя нараставшую по отношению к ним злость.

— А ты меня не пугай, я не из… — крикнул вдруг капитан и икнул.

— А ну встать! Встать, кому говорю! — Илларионов повернулся к милиционерам, невольно подтянувшимся от неожиданного окрика следователя. — Ребята, оставьте нас на минутку, — попросил он.

Милиционеры, понявшие ситуацию, покинули салон.

— Встать, сволочь! — Илларионов схватил прапорщика одной рукой, капитана другой, рванул на себя, заставив их подняться, насколько позволяла крыша микроавтобуса. — Смирно! Что ты мне хотел сказать, гнида? Что ты не из пугливых, да?.. Это ты здесь, пока под наркозом, ерепенишься. В следственной камере я тебя заставлю кровавыми слезами изойти, сука такая! Застегнуться!!! — и влепил оплеуху прапорщику, тот принялся спешно нащупывать пуговицы на брюках. — Ты лично перед его матерью предстанешь, в глаза ей будешь смотреть, понял?! Не будь я следователь Илларионов, если я тебя в тюрьму не засажу!

Он брезгливо оттолкнул обоих, и они рухнули на заднее сиденье. Выйдя из микроавтобуса, Илларионов расстегнул воротничок рубашки, закурил и кивнул подъехавшему патрулю:

— Давайте, ребята. Можно не церемониться.

Осмотревшись, направился к обломкам «шестерки», окруженным милиционерами и водителями транспортных средств — свидетелями ДТП.

— …Был вон там, у гастронома, — говорил молодой водитель «волги», пока стоял в очереди — дождь пошел, я вышел, взял дворники из бардачка и стал их прилаживать. Смотрю, «урал» автопоезд обходит, а «жигуль» навстречу идет. Правда, за осевую он заехал, но как будто не специально — юзом шел, занесло его, что ли?.. Он с Череповецкой свернул на скорости, «урал» к автопоезду — бочком, а задок вылетел на середину, и колесом… В общем, швырнуло его, как пустой коробок. Он в воздухе перевернулся и на бампер. Сильный удар был. Я точно не могу сейчас вспомнить, только, по-моему, этот вот… ну, мертвый пассажир… то ли за секунду до взрыва, то ли во время него от «жигуля» отделился буквально в воздухе. Может, выскочить хотел или выбросило его?..

— Как ваша фамилия? Документы, пожалуйста, — попросил Анчуткин.

Пока тот, бегал к «волге» за документами, Илларионов подошел к следователю.

— Подполковник Илларионов, — козырнул он, — из окружной.

— Анчуткин, — протянул милиционер руку. — Принимайте, подполковник, дело ваше.

— Лучше б вы его себе забрали, — буркнул Илларионов, отвечая на рукопожатие.

Анчуткин засмеялся.

Подполковник Илларионов был человеком рассудительным и неторопливым. Он давно мог выйти в отставку, но ему не предлагали, и он не проявлял по этому поводу никакой инициативы. Пять лет, проведенных в Афганистане, научили его не считаться с общественным положением жертв — мертвый солдат ничем не отличался от мертвого генерала. Все покойные — горе живых, и виновные должны нести наказание. В его возрасте думать о карьере было ни к чему, он и так сделал карьеру: от сельского паренька, такого же, как этот Онищенко, через Свердловский юридический институт, Дальневосточный, Забайкальский, Среднеазиатский военные округа — до Московского. Причем в столицу он не просился — перевели, значит, ценили. Своей жизнью Илларионов был вполне доволен, делал он все скрупулезно, точно, не пропуская деталей и подробностей, не считал зазорным поучиться у более опытных и не гонялся за сенсациями. Авария так авария. К тому же в его следовательской практике эта была сто шестой по счету, включая танковые, авиационные, а уж автомобильных — больше половины! Заурядность дел его не смущала, а судьба безработной дочери-инженера, матери его внучки, волновала куда больше, чем собственный авторитет и продвижение по службе.

— Товарищ подполковник, — окликнул его криминалист Славик Воронков, приехавший вместе с ним к месту аварии, — посмотрите…

Подполковник подошел к трупу, лежавшему со стороны пассажирской дверцы искореженных «жигулей», присел рядом с милицейскими экспертами, выворачивавшими карманы в поисках документов. Славик держал двумя пальцами в перчатках большой автоматический пистолет с дополнительной обоймой.

— В спецкобуре под курткой носил.

Дело об автомобильной аварии принимало иной оборот: разрешения на такое оружие ни у кого быть не могло.

— А документы? — взял пистолет Илларионов.

— Похоже, ноль, — сказал медэксперт, перевернув труп и пощупав задний карман брюк. Оказавшиеся в кармане доллары отдал следователю.

Илларионов сунул пистолет в подставленный Славиком пакет, доллары пересчитал и спрятал в мешок с правами Онищенко.

— Интересная «дура», — проговорил кто-то из милиционеров, — в жизни такого не видал.

— Ты еще много чего не видал, Козлов, — сказал подошедший Анчуткин, хотя по всему чувствовалось, что это оружие ему тоже было в диковинку.

— Интересная в том смысле, что редкая в наших краях, — словно про себя, негромко пробормотал Илларионов. — Это «бушман, IDW». Если он побывал в деле, мы его установим сразу.

— Американский, что ли?

— Английский. — Илларионов закурил «Приму», протянул пачку Анчуткину. — Что с водителем?

— Вроде жив. «Скорая» увезла. Таксист говорит, когда подбежал к нему, тот еще кровью булькал, вроде что-то сказать хотел. Врач установил сильное сотрясение и перелом ребер. Может, откачают. Собственно, дело тут ясное, Под сиденьем этого Онищенки початую бутылку водки нашли, капитан с прапорщиком лыка не вяжут, даже индикатор не понадобился… Вот ствол, конечно, — другой разговор. Да и то… кто сейчас их не носит? Баллисты выяснят, — Анчуткин замолчал, пожал плечами, мол, что тут говорить — сами все видите.

На перекрестке разворачивался тягач с автокраном на длинной платформе. Судмедэксперт махнул насквозь промокшим санитарам «труповозки» — зеленого микроавтобуса с красным крестом — и те, словно обрадовавшись, помчались за носилками.