Итальянская новелла Возрождения - Джиральди Чинтио

Привязав лошадь к кольцу, он поднялся по лестнице и, дойдя до спальни невесты и тихонько заглянув в нее, убедился, что юноша там. Толкнув плохо притворенную дверь, он вошел и осторожно добрался до места, куда на ночь складывали одежду, разглядывая, не найдется ли там что-нибудь из вещей того, кто лежит на кровати. На свое счастье, он нашел его исподни. Те, что лежали в кровати, то ли услышали что-то и от страха притихли, то ли ничего не расслышали; но как бы то ни было, добрый человек положил исподни за пазуху, вышел из спальни, спустился по лестнице и, вскочив на коня, вместе с означенными исподнями направился в Сьену. Приехав домой, он их повесил рядом с луковицей и с конским хвостом. Когда наутро в Стаджа невеста проснулась вместе со своим любовником и молодой человек не мог найти белья, он сел на коня без оного и вместе со всеми поехал в Сьену. Доехав до дому, где должна была быть свадьба, они спешились. И, когда все расположились для легкого завтрака под тремя висящими предметами, юношу спросили, что эти предметы означают. И он отвечал:

— Я вам скажу и попрошу, чтобы каждый меня выслушал. Не так давно умер мой отец и оставил мне три завета. Первый гласил то-то и то-то, и потому я взял эту луковицу и повесил ее сюда; второе, что он мне завещал, было то-то и то-то, и я его ослушался: так как лошадь подохла, я отрезал у нее хвост и тоже повесил его сюда; третий завет гласил, чтобы я женился на возможно более близкой соседке, а я не только не женился ни на ком близком, но доехал до самой Пизы и женился на этой девушке, думая, что она такова, какими должны быть все, кто выходит замуж, выдавая себя за девиц. По дороге этот сидящий здесь юноша переночевал с ней на постоялом дворе, и я тихонько проник туда, где они были, и, обнаружив его исподники, унес их и повесил сюда. Если вы мне не верите, обыщите его, так как на нем их нет.

Так оно и оказалось.

— А что до этой доброй женщины, то по окончании нашей трапезы отвезите ее обратно, так как я не то что никогда с ней спать не буду, но и видеть ее не желаю. Нотариусу же, подавшему мне совет и снабдившему меня родней и брачным контрактом, скажите, чтобы он этот кусок пергамента употребил на обертку своего веретена.

Так и случилось. Все они вместе с невестой вернулись восвояси в дураках, и не солоно хлебавши, и с носом. Невеста же со временем отыгралась на многих мужьях, а жених на многих женах.

Совершив эти три глупости, юноша этот пошел против заветов своего отца, которые были все очень полезны, хотя многие с этим и не считаются. Что же касается последнего, самого важного, то никогда не ошибешься, если породнишься с соседом. Но все мы поступаем наоборот. И это не только в браках; предстоит ли нам покупка лошадей, — соседские не нужны, так как нам кажется, что у них уйма недостатков, и мы очертя голову бросаемся покупать у немцев, едущих в Рим на богомолье.

И так постоянно случается то с одним, то с другим, как вы только что слышали, а то и еще хуже.

Новелла XCVII

Пьетро Брандани из Флоренции судится и поручает кое-какие бумаги своему сыну, который, потеряв их, убегает и попадает в одно место, где он невиданным способом ловит волка. Получив за него в Пистойе пятьдесят лир, он возвращается и возмещает потерянные бумаги

В городе Флоренции когда-то жил некий Пьетро Брандани, гражданин, проводивший все свое время в судебных тяжбах. Был у него сын в возрасте восемнадцати лет. И вот однажды утром он, как обычно, должен был отправиться в судебную палату, выступая ответчиком в какой-то тяжбе, и передал сыну кое-какие бумаги, чтобы тот пошел с ними вперед и подождал его около монастыря. Сын, послушно выполняя отцовские приказания, отправился в условленное место и стал, имея при себе бумаги, дожидаться отца. А было это в мае месяце и случилось так, что в то самое время, когда мальчик стоял в ожидании, начался проливной дождь. Проходившая мимо крестьянка или зеленщица с корзинкой вишен на голове уронила корзину, отчего вишни рассыпались по всей улице. Ручей же на этой улице вздувается во время дождя так, что уподобляется целой речке. Мальчик, жадный, как все мальчики, присоединился к толпе других, которые наперебой стали подбирать упомянутые вишни, а потом побежали за ними по ручью. И вот, когда вишни были съедены, мальчик вернулся на свое место, но бумаг у него под мышкой уже не оказалось, так как они упали в поток, который немедленно унес их в Арно, — мальчик же этого не заметил. Он бегал взад и вперед, спрашивал то одного, то другого, но ответ был один: бумаги уже подплывают к Пизе. В глубоком отчаянии и в страхе перед отцом мальчик решил исчезнуть и в первый же переход достиг Прато, куда обычно подаются самые непутевые люди и беглецы из Флоренции. Он дошел до постоялого двора, куда после захода солнца прибыли какие-то купцы, не для того, чтобы провести там вечер, но чтобы снарядиться в дальнейший путь к мосту Альяна. Увидев жалкое состояние мальчика, купцы спросили его, что с ним и откуда он. Получив ответ на свой вопрос, они предложили ему остаться и отправиться с ними.

Мальчик не находил себе места от нетерпения, и вот они тронулись в путь и через два часа ночью доехали до моста Альяна. Когда они постучались в ворота постоялого двора, хозяин, который уже лег спать, высунулся в окно:

— Кто там?

— Открой нам, мы хотим переночевать.

Хозяин с ворчаньем сказал:

— Да разве вы не знаете, что кругом все полно грабителей? Я и так удивляюсь, как вас до сих пор не схватили.

И хозяин говорил правду, так как большая шайка бандитов наводила ужас на всю округу. Но они просились так настойчиво, что хозяин наконец их впустил. Войдя и поставив лошадей, они попросили поужинать. Хозяин же сказал:

— У меня нет ни куска хлеба.

Купцы отвечали:

— Как же быть?

А хозяин:

— Есть только один способ: пусть мальчик ваш наденет какие-нибудь лохмотья, чтобы его приняли за воришку, и спустится с этого холма, где он найдет церковь; пусть вызовет сера Чоне, тамошнего священника, и попросит у него от моего имени девятнадцать булок. Я так говорю потому, что, если эти злоумышленники встретят плохо одетого паренька, они ему ничего не сделают.

Когда ему показали дорогу, мальчик пошел, но неохотно, так как была ночь и было плохо видно. Он шел, надо полагать, со страхом и плутал то здесь, то там, не находя никакой церкви. Войдя в какой-то лесок, он увидел в стороне слабый свет, падавший на стену, и решил идти в этом направлении, думая, что это и есть церковь. А когда он вышел на большое гумно, он решил, что это площадь, а на самом деле это был дом крестьянина, к которому он подошел, и стал стучать в дверь. Услыхав это, крестьянин закричал:

— Кто там?

Мальчик отвечал:

— Отоприте, сер Чоне, такой-то хозяин у моста Альяна посылает меня к вам, чтобы вы одолжили ему девятнадцать булок.

Крестьянин на это:

— Какие булки? Воришка ты этакий, в наводчиках ходишь у этих грабителей! Вот я как выйду, да схвачу тебя, да отправлю в Пистойю, чтобы тебя там повесили!

Услыхав это, мальчик не знал, как ему быть, и вот, пока он стоял, растерявшись и озираясь, в поисках дороги, которая привела бы его в более надежное место, он услыхал тут же у самой опушки леса вой волка и, осмотревши все кругом, увидел на краю гумна бочку, стоявшую с выбитым днищем. Он быстро к ней подбежал и влез в нее, ожидая в великом ужасе решения своей судьбы. И вот этот волк, как видно от старости уже опаршивевший, подошел к бочке и стал об нее тереться, и, так почесываясь, он поднял хвост, и означенный хвост просунулся в отверстие… Едва только мальчик почувствовал внутри бочки прикосновение хвоста, он сильно перетрусил, однако, поняв, в чем дело, он с перепугу решил держаться за хвост и не выпускать его ровно столько, сколько хватит у него сил, покуда не выяснится, что с ним будет. Волк же, чувствуя, что его схватили за хвост, стал тянуть; мальчик крепко держит, а волк тянет, и так каждый тянет в свою сторону. Бочка падает и начинает катиться, мальчик же продолжает крепко держать, а волк продолжает тянуть, и чем больше он тянет, тем больше ударов наносит ему бочка. И так они катились в течение добрых двух часов, и столько ушибов нанесла бочка волку, что он наконец околел.

Но не обошлось без того, что и юноша оказался наполовину искалеченным, хотя судьба ему и помогла, ибо, чем крепче он держался за хвост, тем лучше он защищал себя и тем сильнее ранил волка. Убив волка, он, однако, всю ночь не решался ни вылезть из бочки, ни выпустить из рук волчьего хвоста.

Наутро, когда встал крестьянин, к которому юноша стучался в дверь, и пошел взглянуть на свои поля, он увидел бочку на дне глубокого оврага, задумался и стал рассуждать сам с собой:

— Эти черти, что бродят по ночам, всегда что-нибудь да натворят. Не говоря о прочем, вот и бочку мою, что стояла на гумне, ишь куда закатили.