Летальный исход - Олег Маркеев

— Там боевое охранение есть?

— Да какое там охранение, полторы калеки, — отмахнулся Ляшко. — «Слепень» со своим мясниками их в пять секунд распотрошит.

— Это еще бабушка надвое сказала, — возразил Трофимов. — «Слепень» — не дурак, и осторожный, как лиса. Он сам не сунется, будет колону ждать. Да и в чем проблема? Туда лету-то пара часов. Жара спадет, к семнадцати по нолям будем на месте. Если связисты сопли жевать не будут, за час управимся.

Ляшко насупился и отвел взгляд.

Трофимов, почувствовав неладное, цыкнул зубом.

— Так… Еще одна вводная?

Ляжко хлопнул ртом от возмущения.

— Да ты, майор, тут совсем от жары тюкнулся?! Думаешь, нам там больше заняться нечем? Развел тут, понимаешь, «Зарницу»! Слушай приказ: все операции прекратить, группе срочно — «три топора». Так у вас это называется?

Трофимов осел в кресло.

Кодовый позывной «три семерки» — «срочный отход на базу» зубоскалы давно расшифровали как «три топора» в память о дешевом портвейне «три семерки», с которого для многих началась алкогольная биография. Расшифровка точно соответствовала тому, что происходило первые дни на базе. Только того самого, тухло-сладкого портвешка не было. Глушили себя, чем бог пошлет.

Ляшко почему-то решил, что надо играть в начальство дальше. Отпив чай, продолжил разнос:

— То, что вблизи от объекта появился «Слепень», многое проясняет. Получается, это он, сучара, навел. Где тут ХХХХХ? — Он притянул к себе карту.

Трофимов, не вставая, ткнул пальцем в серое пятнышко на пересечении двух дорог.

— Та-ак. Сколько ходу до объекта?

— Смотря, на чем: пехом или на броне?

— Батальонная колона, за сколько дойдет? — раздраженно уточнил Ляшко.

— Понятно. Самое время пятки смазывать и портянки перематывать.

Ляшко криво усмехнулся.

— Отбросить этот табор нет никакой возможности. Да и необходимости нет.  Вчера Москва провела тестирование системы связи. Слава богу, все пашет. Нам спасибо, можно играть «три топора».

Радости в голосе у Ляшко не было никакой. Наоборот, скользнули странные дребезжащие нотки.

Секретность начинается с разделения информации по уровням, в результате каждый получает ее толику, как выражаются в армии, « в части, его касаемой».

Считается, что полнотой информации обладает только тот, кто находится на вершине иерархии. На самом деле мера наивысшей компетенции тяготеет как раз к низу пирамиды, где и кипит реальная работа, которая невозможна без достоверной информации. Что не «довело» сверху начальство, добирается по ходу дела через взаимодействие с такими же исполнителями. Может быть, по этому проблему излишних знаний низовых исполнителей со времен строителей египетских пирамид и вплоть до невольников, строивших подземные ставки Гитлера, решали весьма кардинальным способом — всех под нож.

Как ни секретил Центр суть выполняемого задания, а Трофимов точно знал, что какая «система связи» развертывается в пустыне, и почему для боевого охранения бригады «нефтяников-бурильщиков» задействовали его группу спецназа.

Может быть, видели, рекламные ролики с полетом крылатой ракеты? Красивая компьютерная графика отвлекает от главного вопроса: а как она считывает маршрут? Особо осведомленные, не пропустивших соответствующих статеек в газетках, ответят, что в ракету перед стартом вкладывают программу полета с точной картой местности. Ответ, конечно, на уровне школьного отличника, который знает правильный ответ, но не знает, почему он правильный. Следующий же вопрос: а откуда берется карта местности, повергнет всезнайку в стопор.

Действительно, откуда? Маршрут ракеты, как и всего  в армии, прокладывается с привязкой к ориентирам: перекресткам дорог, вершинам гор, отдельным высотным объектам или геодезическим знакам. Причем, ориентиры должны быть такими, чтобы противник не мог их быстро ликвидировать. Это азы военной топографии и ориентации на местности.

Значит, прежде, чем полетит ракета, кто-то должен ножками протопать весь маршрут, старательно нанося на карту координаты ориентиров, которые потом можно перекодировать в электронный язык, понятный системе самонаведения ракеты. Частично эту работу можно выполнить, просчитав «в объем» спутниковые снимки местности. Но ножками оно надежнее… Вывод?  

К каждому объекту, выбранному в качестве мишени для крылатой ракеты, задолго до ее старта ножками протопал спецназ. Или турист, или фанат рыбалки, или грибник, или «охотник за НЛО». Кто угодно, но обязательно с хорошей разведывательной подготовкой.

Противник может, как уже знаем, принимать контрмеры, искажая картину на местности,  по мере сил снося особо заметные ориентиры. Поэтому идеальным вариантом разведки маршрута будет, если группа спецназа или «грибник» оставят радио-маяки, которые будут долго лежать в грунте или под водой, пока ракета не пошлет им сигнал оповещения. Тогда очнется один приборчик и даст импульс соседу. Так, по цепочке, они и доведут крылатую бестию до цели.

Идея проложить трассу пролета ракет через весь континент от Аденского залива до Атлантики была проста и убойна, как автомат Калашникова. Привет Шестому флоту США в оба конца при любой погоде. Но почему сидели в стране не один год, а жареный петух клюнул только с началом вывода войск? Зная о задании, Трофимов каждое утро говорил в сердцах: «Не раньше и, блин, не позже!»

Зубоскал Кульба, не меньше командира осведомленный в военной тайне, на это всякий раз вставлял: «Нормально. Как в армии. Все в последний момент, но на века».

Трофимов подобрался, почувствовав, что Ляшко вот-вот разродится приказом.

Откашлявшись, Ляшко, действительно, обрел полагающийся ситуации вид, но как-то неожиданно сдулся. Засопел, отираясь платком.

— Такие вот дела… «Борт» мой видел?

Трофимов кивнул. Теперь было ясно, почему Ляшко, до мокрых штанов боящийся  болтанки в воздухе, прилетел вертолетом.

— Твоя задача, вылететь на «точку», лично проконтролировать, чтобы все оборудование было погружено на борт. Что не войдет, взорвать, чтобы даже следов не осталось. Спецов эвакуировать до единого человека. За каждого отвечаешь головой. Группы прикрытия прямо сейчас стянуть к «точке». Когда у тебя с ними сеанс связи?

— Этого делать нельзя, — перебил его Трофимов.

— Не понял?

— Нельзя снимать боевое охранение. Вдруг кто-то из колонны раньше времени подкатит. Или еще кого-то черт принесет. Мои хоть их отпугнут, пока мы тут копаться с вылетом будем.

— Что ты предлагаешь?

— Снять прикрытие облетом, всем вместе высадится на «точке», занять круговую оборону, пока спецы будут грузиться. Потом все зачищаем — и рвем когти.

Ляшко, прикинув в уме, кивнул.

— Под твою ответственность. Детали уточним чуть позже.

Трофимов равнодушно пожал плечами.

— Как обстановка в городе?

— Да сами видели, Вадим Игоревич. Притаились, как перед грозой. Самые умные уже  дернули, куда глаза глядят.

— М-да, — Ляшко покосился на окно, плотно задрапированной пыльной тканью. — А в гарнизоне что?

— Бардак.

Ляшко глубокомысленно кивнул.

— Точные данные есть?

— Так, слухи… Мутят что-то в танковом полку. Вернее, что от него осталось. Народец потихоньку на дембель линяет. Сомневаюсь, что они тут в Сталинград играть собрались.

 Ляшко вытащил тело из кресла, придвинулся почти вплотную.

— Ближайшие сутки-двое полк может перейти на сторону Эритреи. Эмиссары повстанцев вступили в контакт с начальником штаба. Данные точные, — жарко прошептал он.

В глазах Ляшко плескался страх.

— Вы с нами летите? — спросил Трофимов.

— Нет. Приказано руководить отсюда и лично проконтролировать, что груз и спецы вылетели в Могадишо.

Ляшко откинулся в кресле.

— Такие вот дела, майор, — слабым голосом произнес он.

Трофимов не стал лезть с вопросом, за какой такой залет Ляшко под занавес командировки наградили таким заданием.  А может и не подставили, а наоборот, дали шанс отличиться. Только никакого энтузиазма и боевого задора он у Ляшко не наблюдал.

Да и в себе не чувствовал. Предстояла очередная работа: трудная, смертельно опасная и неблагодарная.

Так, ведь, не привыкать…

* * *