ПЕРВЫЙ И ПОСЛЕДНИЙ. НЕМЕЦКИЕ ИСТРЕБИТЕЛИ НА ЗАПАДНОМ ФРОНТЕ 1941-1945 - Адольф Галланд

Когда война нервов, наконец превратилась в обычную войну все мы даже вздохнули от облегчения. Тем временем за кулисами штаб-квартиры германской армии до сих пор царила приводящая в замешательство нерешительность. Первоначально, вскоре после завершения польской кампании, Гитлер хотел повернуть войну на запад с целью обезопасить свой тыл против сверхврага, которым прежде прежде всего считался Советский Союз, несмотря на существовавший временный пакт о ненападении. Однако более старые генералы, во главе которых стояли Гальдер, начальник Генерального штаба, и фон Браухич главнокомандующий армией, отчаянно выступали против такого подхода. Ведь против 62 боеспособных германских дивизий стояли 85 французских, 23 бельгийских и 8 британских дивизий, а кроме этого, надо было защищать и восточные рубежи рейха. Гальдер и Браухич не только страшились подписывать что-нибудь еще, но даже серьезно рассматривали идею государственного переворота. То, что наступление на Западном фронте между ноябрем 1939 года и маем 1940-го раз двенадцать откладывалось, было вызвано не только погодными условиями, политической ситуацией, численным составом, вооружением и т. д., но также благодаря чистой случайности. Все происходившее могло расцениваться как счастливое или несчастливое стечение обстоятельств в зависимости от времени или от учитываемой точки зрения. Так 10 января майор люфтваффе совершал полёт из Мюнстера в Бонн, прихватив с собой полный план наступательной операции на западе. Из-за плохой погоды он сбился с курса и вынужден был совершить посадку на территории Бельгии, причем не позаботился уничтожить вовремя документы и они попали в руки союзников. Нужно было вырабатывать новый план, который после длительной отсрочки вызванной плохой погодой, в конце концов 10 мая 1940 года был приведен в исполнение.

Утром 12 мая, когда я с другими самолетами пролетал над линией фронта, наши войска уже глубоко проникли на территорию Голландии и Бельгии. На протяжении первых дней кампании на западе мы оказывали германскому наступлению на Маастрихт огневое прикрытие с воздуха вместе с 8-м воздушным корпусом. Как оперативный офицер нашего авиаполка, я был перегружен штабной работой, приказами о воздушной разведке, перебазированиями и совещаниями, так что никак не мог улизнуть на какой-нибудь боевой вылет, который так хотел совершить. Того, что для других являлось ежедневной обязанностью, мне приходилось добиваться с помощью уловок и хитростей. Но на третий день войны мне все таки довелось открыть свой счет сбитым самолетам.

Говорят, первый сбитый самолет может в общем повлиять на будущее летчика-истребителя. Это действительно так. Многие летчики, которым долго не достается их первая воздушная победа, либо по несчастливому стечению обстоятельств, либо просто из-за невезения, могут испытывать чувство неудовлетворенности, или же у них развиваются комплексы, от которых они никак не могут избавиться. Мне повезло. Мой первый сбитый самолет был просто детской забавой.

В те дни мы видели не так уж мною британских летчиков. Случайно нам повстречалось несколько самолетов "бленхейм". Бельгийцы же большей частью летали на устаревших "харрикейнах", на которых даже более опытные летчики могли совершить очень немногое против наших новых "Ме-109Е". Мы превосходили их в скорости, скороподъемности, вооружении и, кроме того, в летном мастерстве и уровне подготовки.

Поэтому не было ничего героического в том бою, когда примерно в пяти милях к западу от Льежа я со своим напарником резко спикировал с высоты более 3, 5 км на восемь "харрикейнов", летевших на 1 км ниже нас. План атаки отрабатывался нами много раз. К тому же "харрикейны" нас даже не заметили. Я не был возбужден и не ощущал никакого охотничьего азарта. "Давайте! Защищайтесь!" — подымал я как только увидел в прицеле одного из этой восьмерки. Я подлетал к ним все ближе и ближе, по-прежнему никем не замеченный, и вдруг подумал: "Надо предупредить их!". Что могло быть глупее этой мысли, которая пронеслась в моей голове в тот момент? Я дал по ним первую очередь с расстояния, которое, учитывая ситуацию было еще слишком велико. Я уже находился перед мишенью, когда бедняга заметил происходившее. Он неуклюже уклонился от сближения, но при этом попал прямо под огонь моего напарника. Другие семь "харрикейнов" даже не попытались прийти на помощь своему товарищу, а разлетелись в разные стороны. После второй атаки мой противник упал по спирали вниз, на полностью неуправляемом самолете с частично отлетевшими крыльями. Дальнейшая стрельба была бы пустой тратой боеприпасов, поэтому я стал преследовать другой "харрикейн". Он попытался ускользнуть резко спикировав вниз, но скоро я уже висел у него на хвосте на расстоянии 100 метров. Бельгиец сделал разворот и исчез в дыре между облаками. Однако я не потерял его след и снова атаковал его с очень близкого расстояния. Самолет на мгновение резко поднялся, завис и качнем упал вниз с высоты всего лишь 500 метров. В тот же день во время патрульного вылета я сбил свой третий самолет, летевший в составе пяти "харрикейнов" вблизи от Тирльема.

Все это я воспринял вполне естественно, как само собой разумеющееся, ибо здесь не было ничего особенного. Я не ощущал возбуждения, даже не был в особенно приподнятом настроении от своего успеха; это чувство пришло намного позже, когда мы были вынуждены иметь дело с гораздо более сильным и жестким противником, когда в каждом безжалостном воздушном бою вставал вопрос: "Ты или он?". Однако в тот день я испытывал нечто похожее на угрызения совести, а поздравления начальства и товарищей оставили странный осадок в глубине моей души. Превосходное оружие и везение — все было на моей стороне. Для того, чтобы быть удачливым, летчику-истребителю просто необходимы два этих фактора.

Два дня спустя капитулировала армия Дании, бельгийская армия продержалась на 14 дней дольше. Бельгийские укрепления, хорошо известные еще со времен Первой мировой войны как крепкий орешек, о который можно сломать зубы, были взяты через несколько дней благодаря широкой поддержке люфтваффе, применению пикирующих бомбардировщиков "Штука" и выбросу десанта под огневым прикрытием.

Взятие форта Эбен-Эмаль германскими парашютно-десантными войсками произвело буквально сенсацию став классическим примером проведения парашютно-десантной операции. Данная акция, прикрываемая с воздуха нашим соединением, может послужить иллюстрацией оригинальной тактики, примененной этими войсками. Место, где их должны были выбросить, лежало глубоко внутри Бельгии, да и сама акция, насколько это нам известно, никак не могла быть согласована с общим планом германских наступательных операций. С транспортных самолетов сбросили имитирующие устройства в которые, после приземления запускался сложный механизм, издававший звуки происходящего сражения. Тем самым бельгийцы были введены в заблуждение и стянули значительные силы в предполагаемый опасный район. Их отсутствие на важных оборонительных рубежах послужило большим преимуществом для наступавших немцев.