Спасти красноармейца Райнова. Книга четвертая. Райнов - Владимир Геннадьевич Поселягин

взял — бог дал. Я атеист, хотя в окопах говорят атеистов нет, но с этой поговоркой согласен. Я об этом никому, держал в секрете, только матушка знает. Меня лишили памяти, но надарили другим. Я стал сочинять песни и музыку к ней. Вроде неплохо получалось, тренировался пока в Берлине находился. Жаль аккордеон сейчас у меня на квартире, которой меня наградили, я его в магазине музыкальных инструментов в Берлине купил. Если кто принесёт аккордеон, германский, я на нём учился играть, могу продемонстрировать своё творчество. Всё же главные критики — это слушатели, а не автор. Когда я оказался в Москве, то выяснив адрес, написал матушке. Она сразу приехала, пыталась помочь мне вспомнить. Я до плена никогда на музыкальных инструментах не играл. Главный интерес — это футбол. А тут купил гармонику, и как-то быстро, за пару дней стал неплохо играть. Правда, пальцы не разработаны, фальшивил, но чем дальше тренировался, тем лучше играл. Голос тоже ставить пришлось, но я надеюсь получится. Мой первый слушатель мама, она меня очень хвалила, но это моя мама, она не может не похвалить.

Говоря это я мало чем рисковал. Когда ещё дядю охранял, разрабатывались разные способы обучаться с помощью магии разным умениям и специальностям. Я тоже стал добровольцем, вызывался научиться играть на аккордеоне. Всегда мечтал. Тем более с моим отсутствием слуха будет интересно узнать, привьют ли мне музыкальный слух. Привили, как показало время. К слову, брали умения у профессиональных музыкантов в разных мирах, не спрашивая разрешения хозяина. Меня, помимо языков, обучали играть на аккордеоне. Даже достали инструмент из одного мира. Правда, возник казус, музыкант из две тысячи двадцатого, одного их миров Земли, мне помимо музыки, умения играть, с этой информацией загрузили сто пятьдесят песен. А музыкант был из группы «Любе». Тяжело, но освоил. Так что я за год наработал неплохую практику, радуя домашних, на вечеринках или семейных праздниках настоящей живой музыкой. На служебных корпоративах тоже. За год все песни не по разу исполнил, в памяти вбиты навечно, голос хороший был, кстати, у деда тоже неплох, матушке пел, та та-ак слушала… Да, аккордеон я сразу купил, на второй день как в Берлине оказался. А вот играть опасался, мало ли соседи заинтересуются? Только разрабатывал голос, специальными тренингами и кисти рук с пальцами. По настоящему играл уже в Москве, для матушки. Она одна знала об этом, никому больше не говорил, даже при опросах. Поэтому и был в себе так уверен. И надо же, аккордеон мне принесли, редактор кивнул, разведя руками. Мол, раз не по тексту, то давай сам вылезай. Я же, отвечая на вопросы диктора, мы общались по теме, накинул ремни на плечи и сказал, что готов, проверяя звучание инструмента. Хороший инструмент.

— Итак, Иван, вы говорите, что несколько песен написали. Сколько готовы исполнить?

— Написал я два десятка песен. Сам удивился, но это так. А так парочку спою, чтобы слушатели могли понять, что это, дар или проклятье. Чем меня наградили.

После этого сделал перебор, пальцы кстати неплохо слушались, я поработал с ними с помощью лекарского амулета, сделав более подвижными, и дальше только нарабатывал опыт использования. Даже если сфальшивлю, ничего страшного, зритель поймёт, музыкой я занимаюсь меньше двух месяцев. Голос кстати тоже правил, но осторожнее чтобы не навредить связкам. А дав рекламу тому что хочу исполнить, запел песню «Берёзы», простая и лирическая песня, что цепляла душу. Кстати, «Любе» не моя любимая группа, те сто пятьдесят песен я запомнил, с помощью магии от и до, тем более отработал их на семейных посиделках, корпоративах, окончательно закрепив в памяти, но другие песни уже сам запоминал и отыгрывал. Так что у меня ещё с пять десятков песен разного формата. А в песню я душу вложил, играя на интонациях. Когда закончил, то диктор мне оба больших пальца показал. Редактор же закивал в окно и покрутил кистью, мол, продолжай.

— Знаете, сейчас все те парни, мужики что на передовой, они воюют за Родину, за Сталина, за страну, а я воюю за всех советских женщин, за девочек, девушек, женщин и бабушек. Следующая песня посвящена именно им. Знаете, на фронтах погибло много молодых парней, и девчат их возраста по сути ожидает судьба старых дев, и реветь в подушку от такой судьбы, это то что их ждёт. Да, я задумался над этой проблемой, и нашёл выход, решил взять на себя, принять могучей грудью эту трудность, но обеспечить девчат, хотя бы Москвы, мужчиной. Себя имею в виду. В далёком прошлом, один царь имел огромный гарем и пятьдесят тысяч детей. Любил он это дело. Мне конечно такого успеха не достичь, но я постараюсь нагнать. А песня называется «Эти глаза напротив». Посвящаю советским женщинам и девушкам.

Вот так и отыграл. Во все песни я вкладывал душу, но достиг желаемого, больше мне слова не давали, как я и хотел. Как легко манипулировать людьми, разве что я подавал голос, когда описывал что за песни ожидаются, а до конца эфира исполнил ещё три песни. Без прослушивания заранее, цензуры, их выпустили в эфир, явно на мой страх и риск, повесив на меня, если кто будет недоволен. Вполне ожидаемо. А спел я всего пять песен, это «Берёзы», «Эти глаза на против», «Самоволочка», «Батальонная разведка» и «Там где клён шумит». Да уж, я постарался чтобы впечатлить и похоже смог. Песни разные, в разном исполнении, я показал себя как создателя разной музыки. Диктор начал завершающий этап передачи. Время к концу подходило, когда я всё же вклинился в паузу, извинившись что прерываю, и сказал:

— Я сегодня утром получил назначение, убываю на фронт. И знаете, успел написать песню и музыку к ней. Меня назначили командиром танкового батальона. Всё что я знаю о танках, они на гусеницах, с бронёй и пушкой, у танкеток пулемёты и они могут плавать. Вооружённый такой ценной информацией вечером убываю на фронт. Не мне судить правильно это назначение или нет, но я написал песню «Комбат». Закончил её уже тут, в редакции. Даже музыку накидал. Правда песня о командире стрелкового батальона, но думаю слушатели меня простят… — это я говорил, косясь на редактора, тот с кем-то общался по телефону, после чего посмотрел на меня и кивнул, снова сделав кистью вращательное круговое движение, мол, продолжай. — Исполняю впервые, мне дали отмашку, разрешили, хотя время нашей встречи подошло к концу, поэтому не судите