Ключ к теософии - Елена Петровна Блаватская

учёный или нет, считает себя таким великим, что может презирать других людей, он похож на слепого, держащего свечу — слепой сам, он освещает других».

О происхождении человеческой души

Спрашивающий. Тогда как вы объясните то, что человек наделён духом или душой? Откуда они?

Теософ. От Мировой Души. Конечно, они не дарованы личностным Богом. Откуда у медузы водный элемент? Из окружающего её океана, в котором она живёт, дышит и существует и куда она вернётся, когда растворится.

Спрашивающий. Так вы отрицаете учение, что душа дана или вдохнута в человека Богом?

Теософ. Мы обязаны это сделать. Душа, о которой говорится в главе II «Бытия» (стих 7), — это, как там сказано, «душа живая» или нэфеш (то есть жизненная или животная душа), которой Бог (мы говорим «природа» или непреложный закон) наделяет человека, так же, как и всякого животного. Это вовсе не мыслящая душа или ум, и менее всего это бессмертный дух.

Спрашивающий. Хорошо, давайте сформулируем иначе: это Бог ли наделяет человека человеческой разумной душой и бессмертным духом?

Теософ. При такой постановке вопроса мы снова должны отрицать это. Раз мы не верим в личностного Бога, как можем мы верить, что он чем-то наделяет человека? Но допуская, ради аргументации, существование Бога, который берёт на себя риск создавать новую душу для каждого вновь рождённого младенца, то всё, что можно сказать — так это то, что такого Бога вряд ли можно считать наделённым хоть какой-либо мудростью или предвидением. А некоторые другие трудности и невозможность примирить это с заявлениями о милосердии, справедливости, беспристрастии и всеведении такого Бога, уж точно являют собой смертоносные рифы, на которых эта богословская догма разбивается ежедневно и ежечасно.

Спрашивающий. Что вы имеете в виду? Какие трудности?

Теософ. Я имею в виду неопровержимый аргумент, однажды предложенный в моём присутствии знаменитым сингальским буддийским проповедником христианскому миссионеру, которого вовсе нельзя было назвать невежественным или неподготовленным к той публичной дискуссии, на которой этот аргумент был выдвинут. Это было недалеко от Коломбо, и миссионер попросил старейшину Мегаттивати привести свои доводы, почему христианский Бог не может быть принят «язычниками». Ну и миссионер занял в этой достопамятной дискуссии почётное второе место, впрочем, как обычно.

Спрашивающий. Хотел бы я знать, каким образом.

Теософ. Очень просто. Буддийский проповедник начал с вопроса к падре, давал ли Бог Моисею заповеди, которых должны были придерживаться только люди, а сам Бог нарушал бы. Миссионер с негодованием отверг это предположение. «Хорошо, — сказал оппонент, — вы говорите, что Бог не делает исключений из этого правила, и что ни одна душа не может родиться без его воли. Но среди прочего Бог запрещает и прелюбодеяние, и всё же вы говорите, что это он создаёт каждого рождающегося младенца, и он наделяет его душой. Должны ли мы понимать это так, что миллионы детей, рождённых в преступлении и прелюбодеянии, являются делом Бога? И что ваш Бог, запрещая и карая нарушение своих законов, тем не менее, ежедневно и ежечасно творит души как раз для таких детей? Согласно простейшей логике, ваш Бог — соучастник преступления, поскольку без его помощи и вмешательства такие „дети греха“ родиться бы не могли. Где же справедливость, когда не только виновные родители, но и невинный младенец караются за то, что сделано самим Богом, чью полную невинность вы оправдываете?» Миссионер посмотрел на свои часы и вдруг нашёл, что уже слишком поздно для продолжения дискуссии.

Спрашивающий. Вы забываете, что все такие необъяснимые случаи являются таинствами, и что нашей религией нам запрещено совать нос в таинства Бога.

Теософ. Нет, мы не забываем, а просто отвергаем такие невозможные вещи. Не хотим и вас заставлять верить в то же, что и мы. Мы лишь отвечаем на заданные вами вопросы. У нас, однако, есть другое название для ваших «таинств».

Буддийское учение о душе

Спрашивающий. Что говорит буддизм о душе?

Теософ. Это зависит от того, имеется ли в виду экзотерический, популярный буддизм, или его эзотерические учения. Учение первого раскрывается в «Буддийском катехизисе» таким образом: «Душа рассматривается как наименование, используемое невеждами для выражения ложного представления. Если всё подвержено изменениям, то не является исключением и человек, и каждая материальная часть его должна меняться. То, что подлежит переменам, непостоянно, так что не может быть бессмертия для переменчивой вещи». Это кажется простым и определённым. Но когда мы подходим к вопросу о том, что новая личность в каждом последующем рождении представляет собой совокупность скандх, или принадлежностей старой личности, и спрашиваем, является ли она новым существом, в котором ничего не осталось от старого, мы читаем: «В одном смысле это — новое существо, в другом — нет. В течение жизни скандхи постоянно изменяются, и тогда как сорокалетний мужчина А.Б. считается тождественен по своей личности восемнадцатилетнему юноше А.Б., всё же в силу постоянного разрушения и восстановления тела и изменения ума и характера, он уже другое существо. Тем не менее, человек в пожилом возрасте справедливо пожинает плоды, награды или страдания, последовавшие из его мыслей и поступков на всех предыдущих стадиях его жизни. Так и новое существо нового воплощения, будучи той же самой индивидуальностью, что и раньше (но не той же личностью), но в изменённой форме, или с новой суммой скандх, справедливо пожинает последствия своих действий и мыслей в прошлом существовании». Это трудная для понимания метафизика, но она, никоим образом, прямо не выражает неверия в душу.

Спрашивающий. Разве не говорится подобного и в «Эзотерическом буддизме»?

Теософ. Говорится, поскольку это учение принадлежит и эзотерическому буддизму или Тайной Мудрости, и экзотерическому буддизму, или религиозной философии Гаутамы Будды.

Спрашивающий. Но нам ясно сказали, что большинство буддистов не верят в бессмертие души?

Теософ. И мы тоже, если под душой вы подразумеваете личное эго, или жизненную душу — нэфеш. Но каждый учёный буддист верит в индивидуальное или божественное Я. Те, кто не верят в него, ошибаются в своих суждениях. Здесь они так же заблуждаются, как и те христиане, которые путают богословские вставки более поздних редакторов Евангелий о преисподней и адском огне, с дословными высказываниями Иисуса. Ни Будда, ни даже «Христос» никогда ничего не писали сами, но оба говорили аллегориями и «притчами», как делали настоящие посвящённые и будут делать ещё долго. Оба Писания очень осторожно трактуют эти сложные метафизические вопросы; и буддийские и христианские записи грешат избытком экзотеризма, и в обоих случаях мёртвая буква в своём значении хватает через край.

Спрашивающий.