Пламя Джой Грин - Тайлер Мерсер

Сопроводив коллег в небольшую ванную комнату, он встал в проходе с улыбкой на лице. Джой посмотрела по сторонам: душевая кабина, унитаз, зеркало с раковиной, туалетные принадлежности. Обычная ванная, ничего особенного.

– И что тебя так позабавило? – спросила Джой, смотря на свое отражение в зеркале.

Из-за игры светотеней шрам на ее брови выглядел глубже. Очерченные скулы, подбородок. Густая тень вновь сделала лицо Джой Грин угловатым и острым. Казалось, она на мгновение заглянула в прошлое. Увидела маленькую Джой! – сломленную жертву, которая всю жизнь перевоспитывала себя в хищника.

– Подыши на зеркало, – тихо сказал Джерри, хрустнув пальцами на руках.

Дыхание Джой обнародовало еще одну надпись, скрытую от посторонних глаз:

"Приветствую, Феникс. Добро пожаловать в мой мир!".

– У тебя появился еще один поклонник…

Издав легкий смешок, своими широкими плечами Конор вытолкал Джерри из ванны и вышел сам. Джой еще несколько секунд всматривалась в красивый почерк, а затем надпись пропала.

***

Линдси делала это не часто, но сегодня все же решилась.

Прошел год, с тех пор как Калеб Крейг подобрал ее на дороге и приютил. За время пребывания в его загородном доме Линдси залечила раны. Привела в норму свое психическое состояние. Научилась принимать себя такой, какая она есть. А именно: бездушной куклой, из которой высосали жизнь…

В доме Калеба было всего несколько больших зеркал. Линдси каждый раз отворачивалась, проходя мимо них. Калеб даже предложил завесить их тряпками, но Линдси отказалась. Она знала, что когда-нибудь наступит время и ей придется посмотреть на отражение. Закончить гештальт, приняв свою новую сущность.

Спустя год этот момент настал.

Стоя в гостиной, ловя солнечные лучи обнаженным телом, Линдси предстала перед зеркалом. Раньше она любила полюбоваться отражением. Действительно, там было на что посмотреть. Все парни в школе оборачивались взглянуть на ее зад если Линдси надевала обтягивающие джинсы. Многие, разговаривая с ней, то и дело опускали глаза вниз, когда ее декольте на блузке было чуть глубже обычного. Девчонки молча завидовали, обсуждая Линдси за спиной.

Да, она любила свое тело, даже гордилась им…

Сейчас же в отражении зеркала Линдси видела уродство. Грубые шрамы, борозды, мерзкая надпись на груди. От былой соблазнительности не осталось и следа. Ее стерли начисто. Уничтожили острием лезвия и пламенем паяльных ламп.

Линдси потрогала себя за плечи, грудь. Провела кончиками пальцев по животу. Опустила руку ниже. В памяти всплыли кадры того, как ее привязывали к столу и по очереди насиловали несколько мужчин. Она кричала, пыталась вырваться, но все чего смогла добиться – это оглушающего удара в голову от одного из мучителей.

Она помнила их мерзкие улыбки. Обжигающее дыхание на своей коже. Помнила их внутри себя. Их резкие толчки. Сладостные стоны, когда они достигали пика блаженства. Она все это помнила… Но злилась Линдси больше всего на себя.

Ей должно быть противно, страшно, она должна быть в ярости! Но ничего этого нет. Простая констатация фактов, стоящая в отражении зеркала, изуродованная шрамами.

Калеб предлагал помочь ей. Он обещал вернуть ей прежний внешний вид. Не сразу, со временем, но хирург говорил, что сможет все исправить. Линдси каждый раз отмалчивалась. Какая разница? В чем смысл? Даже если ей вновь подарят красоту, то уродства, зарытые глубоко внутри нее, вылечить нельзя.

Подойдя к зеркалу вплотную, Линдси еще раз прочитала надпись на своей груди: "Сдохни, сука!". Как знать, возможно, ей действительно было бы лучше сдохнуть на той дороге. Истечь кровью и прекратить свое существование. Зачем все это, если у нее не осталось никого и ничего? Бесцельно коротать дни в теле демона, что сумел сбежать из ада?

Линдси увидела машину Калеба. Она подъезжала к дому, дважды просигналив. Хирург всегда так делал, ознаменовывая свое прибытие. За этот год Крейга никто ни разу не навестил, но это не означало, что подобного не могло случиться. Если Линдси потеряла все и всех, то у Калеба осталась бывшая жена и немногочисленные друзья, с которыми он изредка говорил по телефону.

Когда хирург зашел в гостиную с двумя пакетами продуктов и увидел обнаженную Линдси, то на мгновение застыл. Калеб знал, как выглядит ее обезображенное тело, но все равно пришел в замешательство. Линдси прочитала это в его глазах.

Поставив пакеты на пол, Крейг снял с себя пальто, подошел к девушке и прикрыл ее наготу. Раньше он никогда этого не делал, но сейчас Калеб обнял ее. Крепко обнял. По-отцовски. В отражении зеркала Линдси видела изуродованную ведьму в черном пальто, чей подол опускался почти до пола, и высокого мужчину, который с любовью смотрел ей в глаза.

– Собирайся, – сказал он.

– Куда?

– Ты сидишь здесь уже целый год. Пришло время вновь окунуться в мир…

***

– Ну как ты, сынок? – спросил Фрэнк Чейз у Оливера, пережевывая кусок сочного стейка. – Волнуешься перед завтрашними соревнованиями?

Отец Джой предупреждал, что приедет на ужин, но с учетом навалившихся дел она совсем об этом забыла. За последние годы Фрэнк окончательно поседел. Комиссар отрастил густую бороду, стал зачесывать волосы назад. И в общем-то выглядел он гораздо солиднее чем раньше, когда гонялся за преступниками, а после напивался в барах.

Фрэнку осталось всего несколько месяцев, и он покинет пост начальника полиции Глум Сити. Все знали, что старина Чейз скоро уйдет на покой и поэтому никто его особо на работе не донимал. Появилось больше свободного времени. Поговаривали, большинство обязанностей комиссара уже взял на себя его будущий приемник.

Фрэнк наверняка догадывался: он не дождется внуков. Джой не из тех женщин, что станет оставлять после себя потомство. Какого же было его удивление, когда дочка попросила помочь с опекой над маленьким соседским мальчиком, попавшим в трудную жизненную ситуацию.

Чейз и Оливер быстро нашли общий язык. А когда он увлекся боксом, то любовь старика к пацану лишь возросла. Чейз сам был боксером в молодости. В этом виде спорта он знал все. Они с Оливером могли часами обсуждать чемпионов мира, изучая их техники и прочие индивидуальные моменты. Не то что в ММА! – в кровавом мордобое, который устраивала его дочь, будучи профессиональной спортсменкой, Чейз не понимал ничего. Но Джой была искренне рада, что они с Оливером подружились. Она видела огонек в глазах отца, когда он общался с ним. Тот огонек, погасший много лет назад.

– Нет, дядя Фрэнк, – ответил Оливер. – Я готов на все сто. У соперника нет шансов.

Мальчик положил вилку на стол и продемонстрировал пару прямых ударов. Руки Оливера технично пролетели над тарелкой