Воеводы Ивана Грозного - Дмитрий Володихин

Лишь в 1547 г. Мстиславский в качестве рынды (оруженосца-телохранителя) сопровождает молодого царя в походе под Коломну. Это служба для молодых парней. Известно, как уже говорилось, что к тому времени он был женат. Отсюда можно сделать вывод: Иван Федорович родился в конце 1520-х или в самом начале 1530-х гг. Ивану IV он должен считаться ровесником.

Молодой человек очень хорошей крови сделал фантастическую, головокружительную карьеру. Такая карьера присниться не могла Дмитрию Ивановичу Хворостинину, и даже более высокородный Шуйский продвигался в чинах куда медленнее.

Юный Мстиславский еще в один поход отправился рындой, а в третьем, под Казань… числится воеводой и боярином. Ему около двадцати лет. В окольничих, т. е. ступенькой ниже, князь не бывал, сразу поднявшись к высшему рангу служебной иерархии. Итак, ему около двадцати лет, а выше двигаться некуда. Боярином Мстиславского сделали в 1548 или 1549 г.

Более того, в самом начале военной карьеры он оказывается на вершине военной иерархии, а не только думной. В 1549 г. его ставят первым дворовым (или, иначе, «дворцовым») воеводой в походе против казанцев. Иными словами, дали ему под команду «государев полк». Между тем в русской полевой армии того времени высшими должностями считались именно посты первого воеводы большого полка и первого воеводы государева полка.

Первые походы стали для Мстиславского хорошей и, к счастью, относительно безопасной школой. Больших сражений с татарами тогда не произошло. Он постепенно восполняет пробел в знаниях о военном деле, которые не мог получить из-за ранней смерти наилучшего наставника — отца.

Русская военная элита времен царствования Ивана Грозного выросла на войнах с татарами. Боевых столкновений с западными соседями в первую половину правления почти не было. В середине 1530-х отгремела краткая Стародубская война с литовцами, да и всё, пожалуй. А вот угроза нападений со стороны казанцев, крымцев и ногайцев постоянно нависала на южными и восточными границами. Малые набеги в ту пору были частью повседневной жизни русской земли. Их ждали всегда. Тело русского государства можно уподобить пистолету, снятому с предохранителя. Оно готово было выстрелить полками на юг или на восток в любой момент. И первые десять лет службы молодого Мстиславского связаны были со степными пространствами, где летом в высоких травах таились банды крымских работорговцев, а зимой, по мерзлой корке застывших рек, бросалась терзать Россию казанская конница.

В 1550 и 1551 гг. он сидел первым воеводой в Туле и Пронске, поджидая неприятеля. В таком ожидании, сменявшимся стремительными бросками и жестокими боями, пройдет бóльшая часть его жизни. Для разнообразия иногда его будут отправлять на Ливонский фронт, но… к нему и отношение у русской аристократии было другое. Ливонскую войну знатнейшие люди России считали чем-то не совсем обязательным. Дворянство искало там добычи, славы, новых поместий с трудолюбивыми местными землепашцами. Знать водила полки, подчиняясь воле царя. Но все-таки в Ливонию очень долго, примерно до времен Батория, больше ходили «погулять». Пограбить, прибрать тамошние городки «на великого государя». До Батория Ливонский фронт играл роль «поля чудес» для русской армии. От боевых действий в тех местах ждали побед и поражений, но все-таки не ждали смертельно опасной, тяжелой, бесконечно рискованной службы на границе с воинственной степью. Юг всегда был страшнее. Там смертушка то и дело заглядывала в самые очи. Если запад обещал лучшим честь и богатство, то юг для всех без различия был тяжелой работой, необходимой для выживания всего русского народа.

Мстиславский начинал на юге и провел там столько месяцев, что если сложить их — все, на протяжении трех с лишком десятилетий службы, — выйдет целая жизнь. Коротенькая, жизнь юноши, да, но вся до отказа наполненная «смыслом слова приказ» и «назначеньем границ».

Летом 1552 г. вооруженные силы России собираются на восточном рубеже, чтобы совершить величайший удар по неприятелю. Их ждет Казань.

Золотая Орда, властители которой когда-то считали Русь своим улусом, в XV веке распалась. На ее месте возникло несколько молодых агрессивных государств. Дугой охватывали русские земли Сибирское ханство, Казанское ханство, владения ногайцев, Астраханское ханство, Крымское ханство… За Крымом с конца столетия стояла могущественная Турция. В следующем веке набеги «скорым изгоном» и большие походы на территорию России стали обычным явлением. Горели города. Десятки и сотни тысяч русских угонялись в полон, а потом шли на невольничьи рынки живым товаром. Словно раскаленные клещи сжимали русские окраины, вырывая куски живой плоти!

Каждый год из Москвы отправляли воевод в район Оки, к Мурому, в Мещёрскую землю — эти места были в ту пору передним краем России. Иной раз их оборона бывала прорвана, и на центральные области Московского государства обрушивались полчища алчных грабителей… Борьба со степной угрозой оказалась главной задачей российского правительства. Постепенно оно укрепляло рубежи страны. Осколки Золотой Орды начали испытывать на себе ответные удары.

Однако бесконечная война на доброй половине российских границ подрывала силу державы и могла в любой момент закончиться государственной катастрофой. Следовало положить этому конец. На дальних окраинах стали строить малые городки. Деревянные «крепостицы» превращались в опорные пункты для русской армии. Каждый из них приближал московские полки к землям неприятеля.

Ближе всех к Москве и всех опаснее была Казань. Московские государи соперничали с крымскими и астраханскими ханами за право посадить на трон казанский своего ставленника. А когда этой цели не удавалось достичь, в дело шла военная сила. Немало походов совершили на территорию Казанского ханства русские рати. В то же время на восточные области России то и дело обрушивались свирепые волны кочевой стихии, исходящие от Казани…

Довести до Казани большую армию и, главное, дотащить туда тяжелые орудия оказалось исключительно тяжелой задачей. Придя под стены города, войска испытывали нехватку припасов, поэтому не могли надолго задержаться там. А подвоз пороха и продуктов оказывался невозможен из-за осенней и весенней распутицы.

Наконец московское правительство решилось создать новый опорный пункт в непосредственной близости от столицы ханства. В первой половине 1552 г. здесь выросла Свияжская крепость.

Долго готовился большой поход на восточного соседа. В июне 1552 г. основные силы двинулись в направлении Коломны. Дойдя до Коломны, русская армия была остановлена грозным известием. К Туле приступала орда крымского хана Девлет-Гирея. Туда сейчас же отрядили большие силы. Крымцы были настроены решительно: они получили от турецкого султана поддержку в виде отряда янычар, которые считались грозными воинами… Однако от Тулы их с уроном отбили и погнали в степь. Крымский хан Девлет-Гирей потерпел тяжелое поражение и даже вынужден был оставить победителям артиллерию. Поход на Казань продолжался.

Мстиславский со своим полком и полком левой руки должен был первым перейти через Оку и подготовить переправу для огромного полка самого государя. Он с этой задачей справился.

Главные силы двигались через Владимир и Муром к маленькому новорожденному Свияжску. С фланга их прикрывала вторая часть армии, шедшая через рязанские и мещёрские земли. В августе обе рати соединились в Свияжске. Здесь уставшие войска передохнули и получили необходимые для дальнейших действий припасы. Эти припасы прежде доставили по Волге кораблями и сосредоточили на складах… Теперь они понадобились. Таким образом, стратегия медленного продвижения на земли неприятеля путём строительства укрепленных опорных пунктов вновь оправдала себя.

Царские полки переправились через Волгу. Вскоре они были под стенами Казани.

Численность московской армии, собравшейся под Казанью, вызывает споры. Войска были разделены на несколько частей: государев двор (царский полк), большой полк, передовой полк, полк правой руки, полк левой руки, сторожевой полк, яртоул (разведывательно-дозорный отряд) и «наряд» (артиллерия). Все они были неравны по силе: первые — крупнее, последние — меньше. Один из источников указывает: в царском полку и полку правой руки было, соответственно, по 20 000 и 12 000 конников, а пехоты (стрельцов) числилось вдвое меньше. Кроме боевых частей, с армией шла «посоха» — обозники, толпа слабо вооруженных или вообще не вооруженных людей, предназначенных для инженерных работ. Значит, вся армия могла состоять из 100–150 тысяч человек. Но это не слишком надежные сведения: возможно, они сильно преувеличены. Воины, поседевшие на государевой службе, удивлялись мощи царской армии. Такого они никогда раньше не видели! Известно, что в моменты наивысшего напряжения Москва была способна выставить в поле 20–30 тысяч хорошо вооруженных и экипированных дворян или, как тогда говорили, «служилых людей по отечеству», да еще не более 20 тысяч стрельцов. Эти-то 40–60 тысяч и решали дело. Вместе с ними под Казань пришли целые орды «боевых холопов»: их могло собраться вдвое, втрое, а то и вчетверо больше, чем дворян, но выучка и снаряжение у них были намного хуже, чем у их господ. Посоха же сама по себе ничего не стоила как боевая сила.