Журнал «Вокруг Света» №01 за 1967 год - Вокруг Света

Постепенно мы обогнули мыс и впереди, в трехстах ярдах, увидели на той стороне словно гофрированную белую песчаную отмель. Старик облегченно крякнул и быстрее заработал веслом.

— Почти доехали, — весело заметил я, — и никаких гиппопотамов не видно.

Не успел я это сказать, как камень в пятнадцати футах от лодки вдруг поднялся из воды и удивленно воззрился на нас выпученными глазами, пуская ноздрями струйки воды, будто маленький кит.

К счастью, наша доблестная команда не поддалась соблазну выскочить из лодки и плыть к берегу. Старик со свистом втянул воздух и осадил лодку, глубоко вонзив в воду весло. Мы смотрели на гиппопотама, гиппопотам смотрел на нас. Он явно удивился больше, чем мы. Надутая розово-серая морда лежала на поверхности реки, словно отделенная от тела голова на спиритическом сеансе. Огромные глаза с детским простодушием изучали нас. Уши дергались взад-вперед, будто махая нам. Гиппопотам глубоко вздохнул и переместился на несколько футов ближе, все так же наивно созерцая нас. Вдруг Огастин взвизгнул так, что мы дружно подскочили, чуть не опрокинув лодку. Мы зашикали на него; зверь смотрел невозмутимо.

— Да вы не бойтесь, — громко сказал Огастин, — это самка.

Он выхватил из рук старика весло и стал шлепать им по воде, брызгая на гиппопотама. Зверь широко разинул пасть, и обнаружились такие зубищи, что, кто не видел, никогда бы не поверил. Внезапно, без каких-либо видимых усилий огромная голова ушла под воду. После паузы, во время которой всем нам казалось, что чудовище рассекает воду где-то под нами, голова снова вынырнула, на этот раз, к нашему облегчению, в двадцати ярдах выше по реке. Гиппопотам опять выпустил две струйки воды, призывно помахал ушами и скрылся, чтобы через секунду показаться вновь еще дальше от нас. Старик буркнул что-то и отобрал у Огастина весло.

— Огастин, что это за безрассудство? — спросил я, стараясь говорить резко и строго.

— Сэр, этот ипопо был не самец... это самка, — объяснил Огастин, обиженный моим недоверием.

— Откуда ты знаешь? — требовательно вопрошал я.

— Маса, я всех здешних ипопо знаю. Это самка. Если бы это был самец ипопо, он бы сразу нас сожрал. А это самка, она не такая злая, как ее хозяин.

— Да здравствует слабый пол, — сказал я Бобу; тем временем старик, стряхнув оцепенение, пустил лодку стрелой наискось через реку, и она врезалась в косу, так что разлетелась галька. Мы выгрузили снаряжение, попросили старца подождать нас и зашагали к логову питона.

Тропа пересекала когда-то возделанный участок, где лежали огромные гниющие стволы. Между этими великанами люди вырастили и собрали урожай маниоки, потом землю оставили под паром, и тотчас всю расчистку сплошным покровом затянул подлесок: колючие кустарники, вьюнки.

— Надеюсь, у этой проклятой рептилии хватило ума скрыться в нору в таком месте, где есть хоть немного тени, — сказал я Бобу. — На этих камнях можно жарить яичницу.

Когда мы подошли к гряде, я тотчас понял, почему питон решил занять оборону здесь. Поверхность скал была иссечена множеством сообщающихся мелких пещер, отполированных водой и ветром, а так как от устья они были слегка направлены кверху, обитатели могли не опасаться, что их затопит во время дождей. Устье каждой пещерки было около восьми футов в ширину и трех в высоту — для змеи вполне достаточно. Охотникам пришла остроумная мысль спалить кругом всю траву в надежде выкурить рептилию. Змея не обратила на дым никакого внимания, зато мы теперь очутились по щиколотку в золе и летучем пепле.

Мы с Джоном легли плашмя и плечом к плечу вползли в пещеру, чтобы высмотреть питона и составить план действий. В трех-четырех футах от входа пещера сужалась, дальше мог пролезть только один человек, вплотную прижимаясь к камню. После яркого солнца здесь казалось особенно темно, и мы ничего не увидели. О том, что здесь есть змея, говорило лишь громкое, злобное шипение, звучавшее всякий раз, когда мы шевелились. Мы попросили дать нам фонарь и направили электрический луч в узкий ход.

В восьми футах от нас тоннель заканчивался круглым углублением, и в нем-то, свернувшись в кольцо, лежал питон, блестящий, словно только что покрытый лаком. Насколько мы могли судить, он был около пятнадцати футов в длину. Питон был явно не в духе. Чем дольше мы на него светили, тем громче и протяжнее он шипел, наконец шипение перешло в жуткий визг. Мы выбрались обратно на волю.

— Надо только набросить ему петлю на шею, потом потянем что есть силы и вытащим, — сказал Боб.

— Все правильно, но вот как набросить петлю? Не хотел бы я застрять в этой щели, если он задумает напасть. Там так тесно, что не развернешься, и никто тебе не поможет, если дело дойдет до потасовки.

— Что верно, то верно, — признал Боб.

— Остается одно, — продолжал я. — Огастин, пойди-ка сруби побыстрее палку с рогулькой на конце... длинную... понял?

— Понял, сэр, — сказал Огастин, взмахнул своим широким мачете и поспешил к опушке леса, до которого было ярдов триста.

— Запомни, — предупредил я Боба, — если нам удастся извлечь его наружу, на охотников не надейся. В Камеруне все убеждены, что питон ядовит. Что у него не только укус смертелен, но есть еще ядовитые шпоры на хвосте снизу. Так что, если вытащим питона, нет смысла хватать его за голову и ждать, что они уцепятся за хвост. Ты схватишь его с одного конца, я — с другого, и дай бог, чтобы они отважились помочь нам посередине.

Вернулся Огастин, неся длинную прямую рогатину. Сделав петлю из тонкой веревки, выдерживающей, по словам фирмы-изготовительницы, полтораста килограммов, я привязал ее к рогульке. Потом отмотал около пятидесяти футов, а оставшийся моток вручил Огастину.

— Сейчас я полезу внутрь и попробую надеть эту веревку ему на шею, понял? Если надену — покричу, и пусть все охотники дружно тянут. Ясно?

— Ясно, сэр.

— Только ради бога, — сказал я, осторожно ложась на золу, — пусть тянут не слишком сильно... Я не хочу, чтобы эта тварь свалилась на меня.

Держа палку и веревку в руке, а фонарик в зубах, я медленно пополз вверх по пещере. Питон все так же яростно шипел. Теперь надо было как-то протолкнуть вперед палку, чтобы накинуть петлю на голову змеи. Оказалось, что с фонарем в зубах этого не сделаешь: чуть что — луч смещался и светил куда угодно, только не в нужную точку. Я пристроил фонарь на камнях, потом бесконечно осторожно стал продвигать палку к рептилии. Питон, конечно, свернулся в тугие кольца, на которых посредине лежала голова, и нужно было заставить змею поднять ее. Был только один способ заставить питона сделать это: хорошенько ткнуть в него рогатиной.

После первого тычка блестящее тело словно вспухло от ярости, и в пещере раздалось такое резкое и злобное шипение, что я едва не выронил палку. Стиснув ее покрепче в потной руке, я ткнул еще раз и опять услышал резкий выдох. Пять раз пришлось мне толкнуть палкой питона, прежде чем мои усилия увенчались успехом. Голова змеи вдруг поднялась над кольцами и розовая в свете фонаря, широко разинутая пасть попыталась схватить рогатину. Движение было таким внезапным, что я не успел накинуть петлю. Один за другим последовали три выпада, и каждый раз я тщетно пытался заарканить рептилию. Главной помехой было то, что я не мог подползти достаточно близко. Я до отказа вытянул руку, а палка была тяжелая, в итоге мои движения получались очень неуклюжими. Весь в поту, с ноющими руками, я выполз на свет божий.

— Не годится, — сказал я Бобу. — Он прячет голову в кольца и высовывается только для выпада... никакой возможности заарканить его.

— Давай я попробую, — предложил Боб, горя рвением.

Он взял палку и полез в пещеру. Долго мы видели только его широкие ступни, которые скребли камень, стараясь нащупать опору. Наконец он выбрался назад, тихо ругаясь.

— Не годится, — сказал он.— Так мы его не поймаем.

— А если они срубят нам палку с крючком на конце, вроде пастушьего посоха, сможешь ты зацепить удава за кольцо и вытащить? — спросил я.

— Думаю, что смогу, — ответил Боб. — Заставлю его развернуться, и мы опять попытаемся набросить петлю.

Огастин снова отправился в лес и вскоре вернулся с двадцатифутовой жердью, у которой на конце был сучок вроде рыболовного крючка.

— Если бы ты мог залезть вместе со мной и светить мне через плечо, было бы легче, — сказал Боб. — А то когда фонарь лежит на камне, я все время сталкиваю его.

Мы заползли в пещеру и остановились, плотно прижатые друг к другу. Я светил в глубь тоннеля, Боб медленно двигал к змее свой огромный крючок. Осторожно, чтобы раньше времени не спугнуть, он зацепил верхнее кольцо, лег поудобнее и изо всех сил дернул.

Результат последовал тотчас и привел нас в смятение. Весь клубок после секундного сопротивления соскользнул вниз. Ободренный успехом, Боб отполз назад и опять потянул. Змея подвинулась еще ближе к нам и одновременно стала расправлять кольца. Новый рывок — в ответ из клубка высунулась голова и метнулась в нашу сторону. Мы со всей возможной скоростью стали пятиться на животе к выходу. Наконец, к нашему облегчению, тоннель расширился. Боб взялся за палку и с мрачной решимостью рванул. Он напоминал мне черного дрозда, который сосредоточенно старается выдернуть из земли толстого червя.