Кровавый плацдарм. 49-я армия в прорыве под Тарусой и боях на реке Угре. 1941-1942 - Сергей Михеенков

В приказах же 49-й армии Юхнов как цель наступления появился в феврале. К тому времени противник измотал дивизии и стрелковые бригады армии, выбил почти все боевые машины у танковых бригад на двух последовательных рубежах обороны — на Старой Калужской дороге и у Полотняного Завода. К Юхнову армия подошла обескровленной.

В конце февраля Жуков телеграфировал Захаркину, тон командующего войсками Западного фронта был более чем раздраженным: «Особо важное. Вручить немедленно Захаркину, Литвинову. Противник уходит у вас из-под носа. Уводит артиллерию и все имущество, а вы пассивно ждете, когда противник очистит район, тогда вы начнете наступать. Это возмутительное безобразие. Требую немедленно атаковать Юхнов и отрезать противнику пути отхода на Вязьму по большаку. Исполнение доложить в 24.00 <...> ...42 г.»{25}. (Точная дата телекса неразборчива. — С. М.)

Итак, Юхнов предстояло брать все же 49-й армии. Дело в том, что в январской директиве штаба Западного фронта Юхнов как рубеж наступления определялся другой армии, 50-й. 50-я армия генерала Болдина наступала левее. Теперь она отклонялась на юго-запад, к Мосальску. В директиве от 8 января 1941 года, подписанной Жуковым, говорилось однозначно: «Командарму 50 — разгромить зубово-юхновскую группировку противника и не позднее 1.1. овладеть Юхновом...» Неделей раньше шанс овладеть Юхновом обходным маневром с севера существовал, как казалось в штабе Западного фронта, и у 43-й армии. 30 января 1942 года Жуков спросил генерала Голубева по прямому проводу: «Тов. Голубев, кратко доложите, как с Юхновом и как на других участках?» Голубев ответил следующее: «Передовые части достигли с боем Батина, Панаева. Попытки удара на Юхнов через Горенец, Ступино и с направления Карцево успеха пока не дали. Оборона у противника здесь крепкая. Поэтому будем обходить с запада. По докладу командиров передовых частей, противник эвакуирует все не по Варшавскому шоссе, а по шоссе на Вязьму, что западнее р. Угра». Далее командарм 43 докладывает Жукову об окруженной Мятлевской группировке противника: «Одновременно противник пытается прорываться на северо-запад через Строево, через Хвощи и опять вдоль ж. д. Противнику численностью в 400 штыков удалось овладеть Уховом. Я решил двигаться на юго-запад, разбить группировку противника в районе Ухова, Хвощей, Агарышей. В районе Ухова идет сейчас бой 18 тбр и 18 сбр».

 Как свидетельствуют документы, у 43-й были свои проблемы. Держаться по фронту и не выпустить из окружения части Мятлевской группировки, в которой, согласно документам (среди захваченных разведчиками документов оказалась карта дислокации немецких войск в районе станции Мятлево), найденным у убитого немецкого офицера, находились подразделения 2-й бригады СС.

Теперь на твердыню, созданную немцами на Варшавском шоссе, город Юхнов, прямым ходом шла 49-я.

Штаб Западного фронта торопил армии левого крыла. Тон телеграфных переговоров генерала Жукова стал крайне категоричен и более чем требователен. Жукова можно понять. Под Вязьмой отрезана, но продолжает активно действовать, атакуя вперед, Западная группировка 33-й армии генерала Ефремова, 1-й гвардейский кавкорпус и десантные бригады полковника Казанкина. У Ставки и фронта резервов нет. Помочь окруженным можно только мощным и решительным нажимом соседей: 49,43, 50, 5-й и восточной группировки 33-й армии. Но на 5-ю давит с севера мощная Можайская группировка немцев, восточная группа 33-й армии завязла в позиционных боях под Износками, 43-я и 49-я остановлены у Юхнова и на Угре, 50-я не может преодолеть рубежа обороны противника в районе Барсуков на Варшавском шоссе. Все, наступление выдохлось. Некем и нечем было наступать советским армиям. Еще месяц-полтора назад два полка можно было свести в батальон, теперь же из некоторых дивизий не получалось и сводной роты.

Сейчас много споров по поводу того, что, мол, Жуков не помог Ефремову выбраться из-под Вязьмы, что гибель 33-й армии и смерть командарма Ефремова на совести командующего Западным фронтом... Смерть всякого подчиненного, посланного в бой командиром и погибшего в этом бою, в какой-то степени конечно же на совести того командира, который отдал приказ. Но таковы правила войны. Таков ее неписаный устав, и ему должны следовать все. И все следовали ему. Кто-то командует, отдает приказы, кто-то их исполняет. Даже те, которые кажутся невыполнимыми. Жуков в той ситуации был командиром, Ефремов — солдатом. Солдат выполнил свой долг с честью. Поэтому так стремительно восходит его имя в военной историографии и литературе. Жуков здесь более уязвим, хотя... В чем его упрекать? В том, что отдавал невыполнимые приказы? Почитайте документы тех дней и месяцев, и вы увидите, что невыполнимые приказы отдавали все: и командармы, и командиры дивизий и полков, и комбаты. Все напрягали последние силы. Но сил-то уже не оставалось. Конечно, хотелось бы повернуть время вспять и выстроить сюжет выхода из Вяземского котла дивизий 33-й армии иначе: вот так должен был бы поступить Жуков, вот так и туда должны были бить соседи, вот там проделать коридор и туда-то вывести обозы и раненых — и были бы живы все. Писать фэнтези легче, чем исследовать кровавую и запутанную историю, где было все: и героизм, и подлость, и ловкачество, и беззаветное служение Родине, следование долгу и чести русского офицера и советского командира.

Другое дело, что сейчас находится много охотников задним числом швырнуть грязью в маршала Победы Г. К. Жукова, и трагедия генерала М.Г. Ефремова и его армии этим охотникам кажется самым подходящим поводом и материалом. Но тут, как говорят, комментировать нечего — каждому свое.

Приказ есть приказ. На нем держались фронты, армии, полки и взводы.

Приказы отдавались и той стороне. И такие же невыполнимые и категоричные. Вот фрагменты приказа Гитлера от 15 января 1942 года войскам Восточного фронта:

«1. После того как не удалось закрыть образовавшиеся в линии фронта бреши севернее Медыни и западнее Ржева, я уполномочил командующего группой армий «Центр» на основании его предложений отвести войска 4-й армии, 4-й танковой армии и 3-й танковой армии на линии восток Юхнова — восток Гжатска — восток Зубцова — восток Ржева. Определяющим в определении линии обороны, в частности, является требование о том, чтобы шоссе Юхнов—Гжатск—Зубцов—Ржев, как связь по фронту, оставалось вне влияния противника.

На упомянутой выше линии наступление противника должно быть в конечном счете остановлено. Она должна удержаться. Для этого должны быть выполнены следующие условия:

<...> 3. Для осуществления отхода имеют силу следующие директивы:

а) отход должен вестись постепенно. Снабжение войск во время этого маневра и на линии обороны следует немедленно подготовить;

б) неизбежные материальные потери должны быть снижены до минимума. Ни одно орудие, ни один пулемет, ни один автомобиль и ни один склад боеприпасов не должны попасть в целости в руки врагу;

в) бросить своих раненых — позор для всякого военного;

г) все без исключения транспортные сооружения (мосты, тоннели, железнодорожные ветки) должны уничтожаться;

д) все населенные пункты должны беспощадно сжигаться...»

Таким образом, как следует из первой части этого документа, немцы рассматривали линию обороны от Юхнова до Ржева как единую линию. Северный фас — Ржев. Южный — Юхнов. Два маленьких русских городка, районных центра, с этого времени и до осени 1943-го будут связаны напрочь с упорной и кровавой битвой двух армий, двух характеров, двух идеологий.

И еще одно попутное замечание в качестве комментария к этому приказу Гитлера. Судя по сводкам и донесениям о захваченных трофеях, большая часть брошенных немцами автомашин и другой техники была неисправной. А железнодорожный перегон от Алексина до Калуги отходящие немецкие войска так исковеркали, что советские ремонтные бригады, работая круглые сутки, не могли пустить паровозы почти две недели.

Из книги немецкого историка и публициста Вернера Хаупта «Битва за Москву»: «Зимние позиции группы армий «Центр» тянулись по линии Ржев (на севере) через Гжатск на Юхнов. Целью Красной армии была Вязьма, что повлекло бы за собой крах группы армий «Центр». Именно здесь к юго-востоку от Вязьмы впервые качнулся маятник зимней войны.

Генералу пехоты Хейнрици, новому командующему 4-й армией, для того чтобы добраться до штаба армии, согласно назначению, пришлось проехать 250 км на мотоцикле, ежеминутно рискуя нарваться на русских. Уже через несколько дней после вступления в должность он составил первый план уничтожения стоящих рядом с Вязьмой частей 33-й советской армии, 1-го гвардейского кавалерийского корпуса, а также 4, 8, 201-й воздушно-десантных бригад. Затем он приступил к его осуществлению совместно с 3-й танковой армией.

Немецкое контрнаступление началось 3 февраля и уже через несколько дней привело к окружению прорвавшихся сил противника. Хотя сражение в районе Вязьмы продолжалось до середины апреля, были признаки того, что немецкие войска собрались с силами и готовы к энергичному контрудару.