В лабиринтах правды - Рия Миллер

молилась всем богам, в которых не верила и отрицала, чтобы сестру спасли. Осознав, в какой нелепой ситуации я оказалась, усмехнулась и прикрыла глаза.

– Пару недель назад я купалась во лжи и роскоши. Меня не волновала ничья жизнь. А сейчас я сижу в больнице и молюсь тем, в кого не верю. – Я перевела взгляд с часов на двери. – В какую драму меня занесет еще? Чувствую себя не королевой вампиров, а той девочкой из прошлого. Она молилась за жизнь и здоровье близких, не подозревая, что в будущем сама и предаст всех, а на ее молитвы отзовутся не боги, а сама смерть, – вновь усмехнулась я. – Меня сейчас тошнит от этого странного чувства.

– Тебя тошнит не от чувства, а от правды, которую ты не хочешь принимать, – поправил Тимофей.

Я бросила на него недовольный взгляд. Чертов философ! Неужели заразился от Влада? Скривившись, отвернулась. Через пару минут мертвой тишины меня вдруг осенило, я вновь посмотрела на Тимофея и осторожно спросила:

– Стоп, ты все помнишь? Король не стер тебе память?

Тим хитро улыбнулся, в то время как Ал готов был швырять в мою сторону молнии. Я будто выдала какую-то тайну века, из-за чего охотник теперь хотел отчитать меня.

– Советую не разбрасываться подобными вопросами и следить за своими словами, Кара. Тебе дали шанс, так используй его с умом, – со сталью в голосе произнес Ал. – Король стер память о тебе, но не всем.

– Помнят о тебе только те, кто пробудит твою совесть, – непринужденно добавил Тим, улыбнувшись уголком губ.

Не успела я поразмышлять над его ответом и найти подвох, как открылась дверь и вышел врач. Мы все втроем подскочили в напряжении, словно струны, натянутые до предела и готовые порваться в любой момент. Оглядев нас суровым и не предвещающим ничего хорошего взглядом, бессмертный выдохнул и, убрав руки в карманы белого халата, наконец-то соизволил заговорить:

– Мы сделали все, что смогли, но…

Часы остановились. Внутри у меня все сжалось в тугой узел. Последнее воспоминание, которое я увидела в сознании у Анжи, ударило меня, подобно молнии.

– Но?! – вскипела я, из последних сил борясь с желанием вырвать глотку не только Алу.

– Но гарантии, что пациент придет в себя, дать не можем. Крови своей бессмертная потеряла много, но мы очень надеемся, что весь яд выкачать успели, и черные розы не пустили свои корни в тело. Анализы пока не готовы, но как только появится вся информация, мы сообщим вам.

Не дослушав сухую речь врача, я не выдержала и с яростью схватила Ала за шею, прижав его к стене. Гнев, словно вулкан, что начал выбрасывать из себя огненные камни, вышел, и невозможно было уже контролировать эмоции. Тимофей и врач кинулись нас отцеплять друг от друга.

– Это ты во всем виноват! – кричала я, готовая швырять в него молнии и что угодно. – Ты упустил ее тогда, когда она нуждалась в твоей помощи! Вместо того чтобы помочь своей девушке, обвинил ее в своих проблемах и позволил уйти!

– Откуда ты… – прохрипел Ал, не предпринимая никаких действий, чтобы остановить меня.

– Я видела все, – процедила я сквозь зубы, с ненавистью глядя ему в глаза. – В ту ночь, вместо того чтобы пойти искать ее и просить прощения, что был не прав, ты поплелся в свой чертов клуб напиваться дальше. Мы с тобой тогда встретились в туалете, помнишь? Ты еще назвал меня не моим именем.

Сначала в глазах охотника читалось непонимание, но когда я сильнее сдавила его шею, игнорируя Тима с врачом, прояснилось все. Ал вспомнил ту ночь, о которой я говорила, и с тенью боли выдавил ухмылку.

– Той ночью я был пьян, – хрипло признался он, когда я позволила двум бессмертным оторвать нас друг от друга и отпустила его. – Мы поругались из-за того, что я ревновал. Да, я был уже тогда пьян и в порыве чувств с эмоциями обвинил Анжи в проблемах, которые создавались по большей части из-за меня.

После этих откровений во мне с новой силой вспыхнул гнев, и, не сдерживаясь больше, я влепила охотнику пощечину. Спустя секунду последовала усмешка, после которой я снова с угрозой посмотрела в глаза охотнику.

– Если хоть пальцем тронешь ее снова, я лично сделаю коктейль из твоей крови.

Мы последний раз обменялись взглядами – словно на поле боя встретились и ждали, кто первый даст сигнал напасть, – и я, развернувшись, направилась к лифту, не попрощавшись с остальными.

Когда двери лифта закрылись и мне не нужно было больше скрывать боль и отчаяние под маской, я опустилась на пол и зарылась руками в волосы. Лабиринт лжи снова становился все больше, и выбраться из него давалось все сложнее. Некоторые воспоминания, подделанные мною в спектакле Лили, сейчас раздирали меня внутри, потому что то, чего я боялась и от чего убегала, догнало и толкнуло меня в пропасть, где жили призраки прошлого, хранившие чудовищную правду. Если бы кто-то сказал мне о том, какие последствия будут после моего пробуждения, я отказалась бы от сделки с Лилианой и не вышла бы на свет из лабиринта. Из-за моего появления в этом веке вот-вот случится катастрофа. Смогу ли я предотвратить ее? Очень сомневаюсь, ведь для этого нужно знать, с чего все началось. И проблема в том, что я не помнила большую часть прошлого. Некоторая часть моих воспоминаний либо мною подделана, либо смешана с воспоминаниями сестер. И потом, даже если удастся все вспомнить, правда может убить всех.

Я зажмурила глаза, прогоняя из головы голоса, шептавшие фразы на латыни, от которых было тошно.

«Manet omnes una nox».

Из десятков сотен голосов я четко услышала тот, чья фраза напоминала: всех нас ждет одна и та же ночь. Увидев белые окровавленные лепестки роз на снегу и черную змею, ползущую по черепу в лабиринте, я открыла глаза, жадно хватая ртом воздух. Свет в лифте замигал, а новые галлюцинации, в которых кровь текла теперь уже из щелей стен лабиринта, атаковали меня. Лифт все не открывался, сколько бы раз я ни нажимала на кнопки. Дышать стало трудно. Кровь будто бы заполнила легкие. Голоса эхом пели какой-то гимн. Увидев, как чья-то тень начала расти, и почувствовав присутствие еще кого-то рядом за спиной, я развернулась и еле сдержалась, чтобы не закричать. Если так выглядит сама Смерть, что ж, жизнь меня больше ничем не удивит.

Появившийся в лифте Безликий в алой мантии вытянул левую руку, и я увидела в ней