Если он неотразим - Ханна Хауэлл

Глядя на розу и понимая, кого она означает, Хартли почувствовал тошноту. Он касался этой женщины, целовал ее, он даже переспал бы с ней, не вмешайся в это дело Воны. Жермен узнала ее в тот день. Не понимая, как Алтея может видеть подобное, он верил ей.

— Они убежали, — прошептал он, принимая предложенный Алтеей чай. — Они не погибли вместе с остальными.

— Нет. Они сбежали, — сказала Алтея. — К несчастью, медальон был потерян прежде, чем у вашей племянницы появился другой план действий, кроме спасения брата. О да, ей очень хотелось убить эту женщину.

— Если бы Жермен попыталась убить ее, то погибла бы вместе с семьей, просто чуть позже.

— Это был лишь всплеск ненависти. Ваша племянница рассуждала хладнокровно, четко и думала только о спасении Байяра, Полагаю, чувство долга она ставила выше эмоций. В немедленном убийстве этой женщины не было смысла.

Хартли выругался, провел рукой по лицу. Потом глотнул чаю, успокаиваясь. Он предпочел бы что-нибудь покрепче, но решил остановиться на чае — так будет лучше.

— Жермен было всего пятнадцать, а Байяру и того меньше. Такие маленькие. Слишком маленькие, чтобы выжить в жестокой атмосфере Франции.

Алтея вздохнула:

— Вы правы. Но, Хартли, я словно была там с ней. Нет, в ней, видя и чувствуя все, что видела и чувствовала она. У вашей племянницы, Хартли, есть крепкий стержень. Она видела смерть брата и сестры, слышала, как умирала ее мачеха, не колеблясь поступила так, как хотел ее отец. Она поняла его последний приказ и немедленно отреагировала. Она испытывала такую боль, скорбь, ярость, но все равно заставляла своего брата двигаться, прятаться, молчать. Даже услышав выстрелы и первый вопль графини, она не побежала бездумно к своей семье, а постаралась, чтобы их не заметили. Я знаю, честное слово, знаю, что она отчаянно хотела побежать к своей семье, но она не сделала этого. У Жермен есть сила воли, а теперь еще и глубокое желание отомстить за свою семью. Мне бы очень хотелось сказать вам, что же произошло на берегу после этого, но, как только медальон упал с ее шеи, я потеряла с ней связь. Однако я чувствую: у нее есть несгибаемая воля и желание сохранить жизнь своему брату.

Хартли кивнул и, допивая свой чай, посмотрел на портрет Жермен. Внезапно что-то отвлекло внимание Алтеи от него. Она немного удивилась: она находила опасное удовольствие в том, чтобы наблюдать за ним, ощущать его свежий запах. Она посмотрела на свои руки и позволила мыслям бродить, как им хочется, пробираться сквозь поток образов и эмоций, которые она только что пережила. Было здесь что-то требующее ее внимания, и она достаточно часто сталкивалась с подобным, чтобы понимать — не стоит игнорировать или пугаться этого.

Обернувшись к Алтее, чтобы поговорить с ней, Хартли нахмурился и отставил чашку. Похоже, Алтея дремлет. Он тихо окликнул ее, но она не ответила. Испугавшись, не погрузилась ли она снова в какой-нибудь транс, Хартли осторожно погладил ее по руке, раздумывая, что делать. Он уже решил позвать слуг, когда Алтея вдруг выпрямилась, тело ее напряглось и глаза широко распахнулись. Его немного изумило, когда она обернулась и схватила его за руки. «Этот ее дар снова начал действовать. Почему же это так волнует меня», — подумал он.

— Драгоценности, — сказала Алтея.

— Драгоценности? — переспросил Хартли. — Вы увидели что-нибудь еще?

— Нет, ничего нового. Но я внимательно просмотрела увиденное раньше. Когда видение такое сильное, как это, образы появляются очень быстро, а ощущений так много, что иногда требуется время, чтобы вспомнить мелкие, но часто очень важные детали. Что-то не давало мне покоя, как будто какой-то кусок видения требовал от меня особого внимания. У графа с собой была шкатулка с драгоценностями, но вы сказали, что на берегу нашли лишь немногие из них.

— Я думал, все наиболее ценное убийцы прихватили с собой и потом продали.

— Некоторые вещи, без сомнения. Но не все. Меня ослепили эмоции Жермен, когда она увидела Черную Розу…

— Черную Розу?

Алтея слегка покраснела.

— Я решила так называть ту женщину.

Быстрый взгляд на рисунки показал, что роза, которой она обозначила Клодетту, и в самом деле черная: Алтея заштриховала лепестки угольным карандашом, вместо того чтобы просто нарисовать контур розы.

— Удачное сравнение. — Он посмотрел на Алтею, стараясь не заразиться радостью, которая светилась в ее прекрасных глазах. — Продолжайте. Что вы вспомнили?

— Жермен увидела выходящую из кареты женщину и… — Алтея указала на Жермен на рисунке. — Вы видите, что она чувствовала, так что без труда угадаете, насколько сильны были эти эмоции. Потом — необходимость убежать, спрятаться, вернулась снова, и теперь я понимаю: она увидела не только женщину. Какой-то мужчина вручил женщине шкатулку. Она открыла ее, улыбнулась, поднесла к лицу очаровательную рубиновую подвеску, чтобы лучше разглядеть ее, потом поставила шкатулку в карету. Как раз перед тем как потерять медальон, Жермен подумала, что сможет найти эту женщину по драгоценностям. Жермен была уверена: она постарается сохранить для себя большую часть украшений, а может быть, и все.

— Мне придется составить список драгоценностей, которые я помню, — пробормотал Хартли, захваченный возбуждением Алтеи. — Может быть, даже найдется полный перечень среди бумаг, оставленных графом у моего поверенного. Он не доверял перемирию, но чувствовал себя обязанным проверить, остался ли в живых кто-нибудь из его семьи и есть ли возможность спасти хотя бы часть имущества. — Хартли вздохнул. — Я пытался удержать Жермен и Байяра здесь, но они хотели быть с отцом, а графу очень хотелось показать детям их родину.

— Есть одна вещь, которая может помочь вам в поисках. — Внезапно осознав, что он крепко держит ее за руки, Алтея попыталась незаметно освободить свои ладони, но он сжал пальцы чуть сильнее, и этого приглашения оказалось достаточно, чтобы она оставила свои попытки. — Жермен была одета как мальчик. — Редгрейв удивленно посмотрел на нее, и она утвердительно кивнула. — Очевидно, ее отец считал, что так будет безопаснее. Даже волосы у нее были коротко острижены, как у мальчика.

Хартли мгновение удивленно смотрел на нее, а потом внезапно обнял и поцеловал. Он лишь успел подумать, что это неразумно, и тут же растворился в сладости поцелуя. Она пораженно вздохнула, и, воспользовавшись этим, Хартли погрузил свой язык в ее рот, наслаждаясь ее жаром, ее вкусом. Ему хотелось большего. Хотелось почувствовать ее бледную нежную кожу своей кожей, хотелось почувствовать, как ее тело крепко прижимается к нему.

Понадобилось множество усилий, чтобы прервать поцелуй. Хартли взглянул на ее вспыхнувшее лицо с широко распахнутыми глазами, вскочил с диванчика и принялся вышагивать по комнате, заставляя себя вернуться мыслями к более важному делу — к Жермен и Байяру, прогоняя настойчивое желание насладиться поцелуями. Понимая, что скоро ему захочется большего, чем просто поцелуи, какими бы возбуждающими и сладкими они ни были, Хартли испугался, и это помогло ему справиться с чувствами. Соблазнить Алтею — это было бы просто хамством после того, что она для него сделала, а главное, инстинкт подсказывал ему: будет очень трудно обрести безразличие, обычное для него в отношениях с бывшими любовницами.