Северный ветер - Владимир Прасолов

— Плохо дело. Выводи оставшихся людей, назначаю тебя своим заместителем, бери под команду всех. Невзирая на звания. Это приказ.

— Есть! — ответил Волохов и кивнул солдатам, чтобы выносили раненого дальше в лес.

«Кого тут брать под команду?» — думал Волохов, перебежками отходя вслед своему взводу все дальше и дальше в еловую чащу. Несколько офицеров из штаба полка отходили вместе с ними. Они держались рядом с командиром полка, помогали его нести. Но Волохов заблуждался. В лесу к ним прибивались и прибивались люди, одиночки и целые подразделения. День был бесконечно длинным, к концу его под началом Волохова было не менее полутысячи человек. Людей сбивали в отделения, взводы, назначали командиров. К вечеру вышли к опушке леса, рядом горели неубранные поля, покрывая землю легким седым пеплом. Кое-где дым плотным покрывалом прикрывал лога, спускавшиеся к реке. Туда и пошли, по крайней мере, с неба, набитого крылатой нечистью, их могли и не заметить. Речку в этом месте вброд не перейти, глубока, быстро соорудили плоты и переправились. Тихо и беспрепятственно. Так же ушли оврагами в жиденький березовый лесок в надежде на то, что он выведет их в большой лес. Но этого не случилось. Лес заканчивался деревенским кладбищем, за которым стояла покосившаяся церквушка.

— Махоньков, а ну, сходи, поднимись на колокольню, погляди, что там, кого встретишь, узнай, что за деревня, а то карта есть, а где мы на ней — не пойму.

— Есть, товарищ командир! — откликнулся Махоньков и, подхватив винтовку, быстрыми перебежками помчался между могильных оградок к церкви.

— Я подстрахую, — вызвался рядовой Карев, просительно глядя на Волохова.

— Давай, — кивнул Волохов.

Тот сорвался с места вслед за своим другом Махоньковым. Волохов улыбнулся — как нитка с иголкой, куда угодно, хоть в пекло, только бы вдвоем.

Да, солдат в одиночку не боец, а когда рядом кто есть — уже герой. Волохов был удивлен в первые дни на фронте, когда их заставили копать ячейки на передовой — ячейки, а не траншеи. А в ячейке боец соседа не видит, командира своего не видит. Сидит, хоть и знает, что рядом в ячейках его боевые товарищи, а все одно, не видит их, может, поубивало всех и он один остался. Другое дело — траншея, все на виду, и командир в любую минуту подзатыльник дать может, а может и по плечу дружески похлопать, все лучше, чем в одиночку смерти ждать. Особенно когда летит она с неба и все бомбы — прям в тебя. Нет, на миру-то оно веселее.

Автоматные очереди совсем рядом разорвали тишину.

«Вот черт! Нарвались хлопцы», — подумал Волохов. Два винтовочных выстрела — и автоматы умолкли.

Вскоре запыхавшийся Махоньков доложил:

— В церквушке сидели немецкие корректировщики, вот их карты.

— Они что, вас заметили?

— Нет, это они от скуки по воронам палили. Тут мы их и сняли.

— Понял, если бы не вороны… — начал было Волохов.

Махоньков аж покраснел:

— Да нет, командир, я их еще издали приметил, расселись, придурки, на крыльце, шнапс с огурчиками, лучок…

— Да, с лучком, говоришь…

— Ага, с лучком…

— Ну да ладно, давай карты, пойду подполковнику покажу.

Волохов пробрался к командиру полка, он лежал в проходе между могил.

— Привет, Волохов, я тут уже пристроился, глянь, кто у меня в соседях, надеюсь, люди хорошие?

Волохов действительно привстал, чтобы посмотреть, чьи могилки, но подполковник, рассмеявшись, остановил его:

— Не надо, я не собираюсь здесь оставаться. Что там?

Волохов развернул перед собой немецкую карту и показал Козыреву. Тот внимательно и долго смотрел, потом откинулся и сказал:

— Откуда у немцев такие подробные карты? Волохов, ты понимаешь, у них карты нашей земли лучше, чем у нас. Как это может быть? А данные нашего расположения? Они все о нас знают! Все! А мы о них ничего! Понимаешь, Волохов, ничего! — Подполковник замолчал, кусая от досады губы.

— Потому и гонит нас фриц…

— Ни хрена, били его и будем бить. Мне бы полк таких солдат, как у тебя, Волохов…

— Так будут, мы же есть, — твердо сказал Иван и придвинул к себе карту. — Так вот мы где… хорошо, ну и лады, — размышлял вслух Волохов. — А это, выходит, немцы, так… — продолжал Волохов, водя по карте заскорузлым пальцем.

— Ну-ка, дай гляну, стратег…

После изучения обстановки и доклада высланных вперед разведчиков было принято решение продвигаться в район Вязьмы, от которой их отделяло не более сорока километров, но чья это была теперь территория — неизвестно. Шли всю ночь, под утро вышли на дорогу Юхнов — Вязьма. Она была пуста — ни наших, ни немцев. До Вязьмы четыре километра — по карте определил Волохов. Они вышли на дорогу и зашагали к Вязьме. Через какое-то время их догнал грузовик с ранеными. Волохов остановил:

— Откуда?

— С под Юхнова, там немецкие танки прорвались, идут сюда.

— Раненых возьмешь?

— Сколь?

— Двое.

— Давай.

Козырев в машину грузиться отказался наотрез.

— Я с вами — и все. Не понесете, оставьте меня здесь!

Пока рядились, над дорогой самолет немецкий крыльями покачал, пронесся мимо, и на разворот. Разбежались, рассыпались вокруг машины. Летчик из пулеметов долбанул по полуторке так, что она факелом вспыхнула.

Ну вот, теперь нести придется еще шестерых, не бросишь же. Хорошо хоть носилки из кузова повытаскивать успели, позволил фашист, крыльями опять качнул и улетел. Волохов отдал распоряжения и пошел рядом с носилками подполковника.

Тот приветливо улыбнулся ему и развел ладонями — дескать, все одно по-моему вышло.

Волохов кивнул в ответ и спросил разрешения обратиться.

Козырев разрешающе кивнул.

— Хотел спросить, а можно, чтобы нас, взвод наш, вот как есть оставили, командира дали, а людей без расформировки чтоб?

— Выйдем к своим, я посодействую, а насчет командира зря ты, Волохов, ты и есть командир, я же тебя назначил…

— Товарищ командир, разрешите обратиться?

— Обращайтесь.

— Рядовой Бойко, водитель грузовика двадцать второго санбат…

— Говори, рядовой.

— Так я к тому, что уходить с дороги надо, вот-вот немцы явятся. Я когда из Юхнова выезжал, в него мотоциклетки и танки немецкие входили. Наших в Юхнове нет, только местная милиция да комендантский взвод отстреливались, ясно, что немцы ходом на Вязьму попрут. Так что уходить с дороги-то надо.

— Сколько танков видел?

— С десяток, и танкетки две или три, и еще мотоциклетки с пулеметами.

— Некуда нам уходить. Стоять здесь будем. Место удобное. Капитан! — позвал Козырев.

К нему быстро подошел капитан Комлев.

— Помоги Волохову оседлать дорогу. Перекрыть ее наглухо в этом месте, видишь высотку и там вон бугор хороший, туда пулеметы и пэтээры, что есть. Действуйте.

— Есть, — ответил Комлев.

— Есть, — ответил Волохов.

— Сколько у нас времени? — спросил у Волохова Комлев.

— А нету времени, капитан. Возьмите на себя пулеметные точки и штаб, а я людьми на передке займусь, хорошо?

— Хорошо… товарищ… — Капитан замялся, не зная, как назвать Волохова по должности.

— Замкомполка Волохов, — подал голос подполковник. — И проведи это приказом, я подпишу.

— Есть.

— Построить весь личный состав.

— Есть.

Волохов вышел к строю, солдаты стояли в три шеренги. На правом фланге развернули знамя полка. Солдаты вынесли раненого командира. Тот кивнул Волохову:

— Командуй.

— Здесь немца бить будем! — просто сказал Волохов, оглядев строй. — Всем, слушай мою команду, в колонну по четыре становись! Направо! Первая, вторая шеренги налево, третья, четвертая направо, зарывайся в землю пехота, в ней жизнь! Из нее вышли, в нее и уйдем, если надо! С гранатами на правый фланг. Пулеметы и противотанковые ружья в распоряжение капитана Комлева. Вперед! Быстрее, быстрее, мужики! Маскируйся чем можно. Надо немца как можно ближе подпустить…

Немецкая колонна показалась на взлобке дороги, за перелеском, через полтора часа. Этих полутора часов хватило для организации обороны. Люди окопались и приготовились к бою. Впереди колонны по дороге катились несколько мотоциклов с колясками, оснащенные ручными пулеметами. Они ехали медленно, внимательно всматриваясь в местность. Дорогу успели заминировать в двух местах, саперы лежали недалеко от полотна, не хватило провода, их тщательно присыпали листьями. Волохов наблюдал за немцами: «Нет, не заметят, главное, чтобы выдержали у парней нервы, молодые совсем саперы, пацаны совсем».

Мины были для танков, которые уже выползали из-за поворота дороги, зловеще покачивая хоботами пушечных стволов. Башенный люк переднего был открыт, немецкий офицер в фуражке открыто сидел в нем и курил.

— Махоньков! — просипел Волохов.

— Слушаю… — откликнулся солдат.