Большая книга ужасов – 87 - Елена Арсеньева

– Ни я, ни Адриан его никогда не видели. Мы ничего о нем не ведаем. Если нам удастся разъединиться и Адриан обретет человеческое обличье, он найдет записки своего предка, прочитает их и расскажет мне. А я все сообщу тебе, клянусь. Но сейчас позволь мне задать вопрос! О тебе ходит легенд даже больше, чем про колдуна Марсо…

– Неужели? – приосанился Николя-из-под-моста. – Ну, расскажи хоть одну!

– Говорят… – начал Бруйяр, и Адриан приободрился, потому что в первую минуту он подумал, что Бруйяр наврал: просто хочет подольститься к Николя-из-под-моста, а на самом деле никаких легенд о нем и слыхом не слыхивал. Ну что ж, каждому французу и, видимо, каждому французскому коню известна пословица «Искусство нравиться начинается с искусства льстить!». – Говорят, что ты по своей воле мог принимать обличье лошади. И вот однажды ранним утром ты отправился в таком виде пощипать свежую росистую травку, но какой-то хитроумный крестьянин подглядел это превращение, подкрался к тебе и набросил на шею веревку с петлей…

– Ты нарочно выбрал именно эту легенду, чтобы выставить меня дураком?! – оскорбился Николя-из-под-моста и опять плюхнулся в воду.

– Нет-нет! – завопил Бруйяр. – Я ведь знаю, чем кончилась эта история! Я восхищаюсь тобой!

Золотоволосая голова Николя-из-под-моста поднялась над поверхностью.

– Восхищаешься? – спросил он с подозрением.

Бруйяр закивал так усердно, что у Адриана заболела шея.

– А ты рассказал эту историю своему человеку? – спросил Николя-из-под-моста.

– Ну что ты! – воскликнул Бруйяр. – Я бы попросил тебя самого рассказать ее нам.

– Да, – важно кивнул Николя-из-под-моста. – Эта история из тех, которую никому не вредно послушать! – Он словно выпорхнул из воды, уселся на свое излюбленное место и начал рассказывать: – Все было именно так, как ты говоришь. Я устал сидеть на мосту и мечтал повидать свет. Я ведь некоторым образом человек, а люди, как известно, всегда хотят того, чего у них нет. Правда, мальчишка?

Адриан только вздохнул, но Николя-из-под-моста принял это за согласие и продолжил:

– Я обернулся конем, начал бродить по лугам и щипать свежую траву. И попался этому проклятущему крестьянину, который набросил мне на шею зачарованную петлю! Он взвалил на меня столько работы, что и ломовая лошадь бы сдохла. И вдобавок морил голодом да бил, не жалея хлыста. Я просил, умолял его меня отпустить, ведь у него были еще лошади, но он только смеялся надо мной. Петля сдавливала мне горло – и что я только не делал, чтобы ее сорвать! Но чары-то никак не сдернешь! И вот я решил перерезать веревку о лезвие косы. Она стояла в амбаре. Кое-как я повернул ее копытом, улегся наземь поудобней – и давай тереться шеей о лезвие. Я не чувствовал боли и не замечал, что течет кровь. А веревка по-прежнему стягивала мне горло. И вот я почувствовал, как лезвие коснулось яремной вены[26], и вместе с кровью из меня хлынула жизнь. А в те времена я еще не был бессмертным. И сказал себе: чем жить лошадью на привязи и однажды сдохнуть от непосильного труда, лучше умереть по своей воле. И еще крепче прижался к смертоносному лезвию косы.

Адриан и Бруйяр замерли от ужаса.

– Наверное, я уже умер, а может быть, только умирал – но вдруг передо мной появилось некое создание… это была белая лошадь без головы. Ну да, без головы – однако я услышал ее голос! То есть, понимаете, я услышал, как она спросила меня: «Неужели ты готов умереть, лишь бы не влачить такое существование, какое влачишь сейчас?» Я прохрипел из последних сил: «Да! Я хочу умереть!» Послышался вздох. Моей шеи коснулось ледяное дыхание – и кровь перестала течь. Я почувствовал, что силы вернулись ко мне, поднялся на ноги и уставился на удивительное создание, стоящее передо мной. Я уже говорил, что у белой лошади не было головы – но все же я видел ее глаза! Страшные глаза… Нет, я не могу их описать – их надо видеть. Нет-нет, лучше не надо! – Николя-из-под-моста содрогнулся, обхватил себя за плечи, съежился, но все-таки продолжил свой рассказ: – И белая лошадь сказала: «Меня зовут Матерью мертвых лошадей. Я утешаю умирающих скакунов – и беру под свое покровительство только тех животных, которые не зовут смерть. Они или погибают в битве, или умирают от старости в свое время. Ты первый конь, который не только призвал смерть, но и попытался подчинить ее себе. Так иногда поступают люди. Значит, ты больше человек, чем представитель нашего племени. Если я позволю тебе умереть, это нарушит равновесие между миром живых и миром мертвых лошадей. Поэтому я оставлю тебя жить. И помогу вернуть твое прежнее обличье. Вставай и пойдем со мной!»

Николя-из-под-моста с трудом перевел дыхание и заговорил опять:

– Мы шли довольно долго, прошли через лес и оказались около ограды. За ней лежало поле. В этой ограде был пролом. Рядом валялись груды кольев, досок, веревок, прутьев… словом, всякого материала, который используется для починки оград. Некоторые из этих вещей поросли мхом, такие они были старые! Мать мертвых лошадей сказала: «Эту ограду нельзя починить. Ее построил колдун Марсо, который однажды решил побывать оборотнем. Он сбросил свою одежду, надел на себя волчью шкуру и долго бегал по лесам. Это ему так понравилось, что он едва не забыл свою человеческую суть. Но однажды вспомнил ее и захотел вернуться к людям. Однако колдун Марсо забыл, где оставил человечью одежду, а без этого оборотню, который сам, по своей воле, избрал эту долю, невозможно вернуть прежнее обличье! Чуть ли не год он скитался по полям и лесам, измучился, изверился, но, по счастью, все-таки нашел свою одежду на границе поля и леса, около этой самой ограды. На радостях он так стремительно бросился вперед, что проломил ограду! Торопливо оделся, забросил шкуру в лес, пошел было по полю к деревне, но, вспомнив о горькой доле оборотня, который не может стать человеком, вернулся и зачаровал эту ограду так, чтобы всякий, кто хочет вернуться в свое истинное обличье, будь он человеком, обращенным в зверя, или зверем, обращенным в человека (и такое случается, можешь мне поверить!), нашел спасение, пройдя через этот пролом, который отныне нельзя будет починить. А теперь, бедный зачарованный конь, проползи со стороны поля – только так, чтобы твои задние ноги остались в лесу!» – Николя-из-под-моста схватился за голову и застонал: – Я даже не помню, как это происходило, как мне удалось проползти по земле. Но вдруг ощутил, что снова стал самим собой! Снова принял