Ян и Инь 5. Свой, среди своих - Ник Вотчер

— Пойдём, — махнул я Акамиру, последовав вслед за остальными.

Поединок? Что ж, это мне по душе! Может они думают, что загнали меня в ловушку, но на самом деле, они загнали в неё сами себя! Мне выпал шанс наглядно продемонстрировать, что со мной лучше не связываться. И я собираюсь воспользоваться им сполна!

Глава 8

Пройдя через несколько коридоров и помещений, мы очутились снаружи. Красивая дорожка вывела нас к тренировочной арене. Она представляла собой огромный квадрат, засыпанный песком. Тот, в свою очередь, был поделён на квадраты поменьше, но деление было условное. В любой момент можно было передвинуть специальные деревянные конструкции и создать нужную площадку.

Площадка для предстоящего сражения, к слову, была уже готова, и рядом стояло с десяток бойцов из свиты Нугая. Все говорило о том, что этот бой был им явно запланирован. А значит, и всё то представление, что он устроил в зале, тоже было им продумано и спровоцировано. Вопрос в другом, знал ли об этом тот монгол, который вызвал меня на поединок?

Место нам выделили довольно много, шагов по двадцать-двадцать пять в обе стороны. Достаточно, чтобы развернуться в полную силу. Можно даже спокойно использовать духовную силу, не боясь задеть зрителей.

— Сотник Ян, советник Жаргал вызвал тебя на поединок Правды! В случае твоего проигрыша, территория города, обещанная тебе за захват ворот, достанется ему по праву сильного. Предки проследят за боем! Да победит тот, за кем правда!

— Ему уйдёт мой район, а что достанется мне? — решил уточнить я, пока Нугай не объявил начало боя.

— Тебе? Ничего, — искренне удивился Нугай. — Своей победой ты докажешь, что обвинения советника Жаргала были ложны.

— Что очевидно всем, у кого есть хоть капля ума, — пробормотал я себе под нос.

— Да начнётся поединок! — громко произнёс полутысячник.

Мне не оставалось ничего другого, как перевести взгляд на своего противника.

Тот не стал размениваться по мелочам и атаковал сразу со всей силы. По крайней мере, со стороны это выглядело именно так. Слегка изогнутый меч в его руке начал покрываться ледяной коркой, которая охватила всё лезвие буквально за считанные секунды.

Монгол для пробы пару раз взмахнул своим оружием, и меня обдало холодом. Очевидно, что не стоит позволять ему коснуться меня ледяным лезвием. Если даже не заморозит, то неприятных ощущений добавит точно. А ещё ослабит меня, и потребуется время для восстановления.

— И где твоё оружие, ханец, — нарочито громко, с насмешкой в голосе, произнёс монгол, двинувшись мне навстречу.

— Зачем оно мне? — также громко задал я ему встречный вопрос. — Мне хватит кулаков, чтобы победить тебя.

— Наглец, — злобно прищурился мой противник. — За это я нарежу тебя тонкими кусочками. Ты будешь молить о смерти.

— Много болтаешь. Надеюсь, что сражаешься ты хоть отчасти так же хорошо, как чешешь языком, — не остался я в долгу.

Советник не стал ничего отвечать. Вместо этого, он крепко сжал зубы, так, что у него заиграли желваки, и быстрым шагом пошёл в мою сторону. Но я добился своего. Разозлил его настолько, что он выпустил своего духа.

Морозный кабан? Причём, если судить по размерам, довольно сильный. Точно на уровне полуразумного. Неудивительно, что он выглядит настолько уверенным в себе. Интересно только, на ком он так сильно отожрался? Мне бы не помешало это знание. Хотя, думаю, что всё дело в духовных камнях.

От первого широкого взмаха я ушёл прыжком в сторону. Следующий выпад успел отбить в сторону, ударив противника по руке. От близости с морозным клинком, руку обожгло холодом, даже несмотря на одежду. И это он меня им даже не коснулся!

Не желая рисковать, я окутал руки сначала стальным доспехом, а потом и духовной защитой. И, как оказалось, сделал это вовремя. Следующий его удар оказался таким хитрым, что я даже не понял, как он умудрился ткнуть меня, попав остриём в плечо левой руки.

Монгол тут же сделал шаг назад и довольно усмехнулся. Его глаза, казалось, источали такой же лёд, как и его оружие. Он явно не планировал оставлять меня в живых. Но, победить меня, ему, видимо, казалось недостаточным. Он даже опустил свой клинок остриём в землю и открыл рот, чтобы что-то мне сказать. Похоже, что советник был уверен, что после его удара я не смогу толком сражаться.

Я не стал терять время и тут же атаковал, стремительно сократив дистанцию. Ударил кулаком в грудь, предварительно нарастив на костяшках острые шипы.

Монгол оказался опытным бойцом. Несмотря на желание поглумиться надо мной и уверенностью в скорой победе, духовный покров он снимать не собирался. Поэтому, удар, который должен был пробить ему грудь, сломав пару костей, лишь заставил его сделать пару шагов назад и поморщиться от боли.

Несмотря на боль в груди, он попытался тут же ударить меня мечом в ответ, но я успел раньше. Схватив его левой рукой за запястье и сильно сжав, правой я принялся бить его по лицу. Расчёт был на то, что он не сможет удерживать концентрацию и развеет духовный покров, который защищал его от серьёзных ран. Но монгол делом доказал, что не зря достиг своего ранга.

Его покров начал превращаться в полноценный доспех. Сам монгол словно обрёл дополнительную силу. Он начал двигать рукой, в которой он сжимал меч, и которую я пытался удержать. Его клинок постепенно начал смещаться к моему лицу.

Своим духовным зрением я увидел, как от духа, к моему противнику, тянется тонкий поток энергии. И, похоже, что именно за счёт этого потока советник так резко прибавил в силе.

— Инь! — произнёс я, с трудом удерживая вражеский меч подальше от своего лица.

Медоед понял меня с полуслова. Оказавшись рядом с нами, он ударил лапой по этому жгуту, разрывая его и обрывая связь духа-кабана с его носителем.

Резко стало легче. Предвкушение, в глазах советника, сменилось на непонимание. Очередной мой удар разбил его покров и уронил монгола на землю. Меч, который он так и не выпустил из руки даже во время падения, я вырвал и отбросил в сторону.

— Похоже, что правда на моей стороне, — громко сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал твёрдо. — Я бы мог тебя убить, но не стану этого делать. Однако, в следующий раз, если кто-то покусится на моё, жалеть я не буду.