Знак белой лилии - Наталия Николаевна Антонова

– Как ты сказал? Воровскими? – Она ухмыльнулась. – Почему именно воровскими?

– А как же еще назвать то, что украдено?

– Ворованными, например.

– Есть разница? – спросил он.

– Вообще-то да. И ты забываешь, что Андриевский был свободен.

– Нет, я этого не забываю. Но, когда у них начались отношения, парню было семнадцать лет. Он был несовершеннолетним, и она украла его невинность.

– Морис, солнышко, по-моему, тебя заносит. Не украсть ли и мне у тебя что-нибудь? – Она ему лукаво подмигнула.

Но он только махнул рукой и сказал:

– Сейчас приберусь здесь, – он обвел кухню быстрым взглядом, – и займусь салоном Жанны Томилиной.

– Я помогу тебе прибраться, – сказала она.

Глава 9

Уже совсем стемнело. Мирослава сидела на террасе и смотрела в сад, прислушиваясь к шелесту листвы и декоративной травы на лужайке.

Кот спал здесь же на кресле из ротанга. Время от времени Мирослава брала из вазы спелую ягоду клубники и клала себе в рот.

Если бы ее спросили, довольна ли она своей жизнью, она бы не задумываясь ответила: «Да, и очень».

У каждого свое понятие о счастье. Мирослава в этом вопросе была солидарна с Феликсом Дзержинским, который утверждал, что счастье – это состояние души.

На душе Мирославы царила гармония, насколько это вообще возможно для человеческой души на земле. К тому же она считала, что у нее есть все, что необходимо для счастья, – здоровье, любимая работа, любимый кот, собственный коттедж за городом. Кроме этого, у нее есть родные и друзья.

Если чего-то ей и не хватало, то двоюродного брата Виктора. Она втайне не только от других и от себя очень хотела, чтобы он поскорее закончил все дела в горячих точках, ушел в отставку и поселился рядом, вернее, на соседнем участке, за которым она приглядывала до тех пор, пока брат не вернется домой.

Мать Виктора тетя Зоя, или Зая, как звали ее родные, наотрез отказывалась селиться здесь. Если бы она изъявила такое желание, то родственники общими силами приступили бы к строительству коттеджа. А так на участке пока только сад разрастался.

Мирослава мысленно отмахнулась от легкого облачка грусти и положила в рот очередную ягоду клубники.

И тут ее чуткий слух уловил легкие шаги.

Через пару минут на террасу вышел Морис Миндаугас.

– Я так и знал, что вы не спите, – сказал он.

– А как ты догадался, что я здесь? – спросила она.

– Где же вам еще быть, – улыбнулся он, сел рядом и тоже потянулся за клубникой.

– Ты что, объедать меня сюда пришел? – спросила она сердито.

Рука Мориса от неожиданности дрогнула, и ягода упала на пол. Мирослава весело рассмеялась.

– Ну и шуточки у вас, – проворчал Морис, наклоняясь за ягодой.

Разбуженный кот тоже был недоволен. Он зевнул, продемонстрировав розовый язык и острые зубы, спрыгнул с кресла и ушел в сад.

– Вот что ты натворил, – с веселым укором проговорила Мирослава.

– Я натворил? – удивленно переспросил Морис.

– Ты, ты! – подтвердила она, при этом в ее глазах прыгали озорные искорки.

– Ну, знаете ли, – начал он.

– Открой рот! – потребовала она.

– Зачем?

– Открой!

– Ну, – сказал он и слегка приоткрыл рот.

Она тотчас засунула в него клубнику, проговорив при этом ласково:

– Кушай, солнышко.

Прожевав ягоду, Миндаугас сказал:

– Вот за что я вас люблю…

– За что? – перебила она.

– За то, что с вами не соскучишься!

– Да? – протянула она недоверчиво. – А намедни ты говорил, что любят не за что, а вопреки.

– Так оно и есть! – подтвердил он.

– У тебя бессонница? – спросила она.

– Нет, просто я хотел порадовать вас быстрым выполнением вашего задания.

– А вот это интересно. – Она устремила на него пытливый взгляд.

– Салон «Птицелов» находится в престижном месте в здании на пешеходной улице в полуподвальном помещении.

– Выходит, что салон маленький? – спросила Мирослава.

– Скажем так, он небольшой. Но самое интересное заключается в его оформлении. – Морис замолчал, загадочно улыбаясь.

– И что же там интересного?

– По всему салону развешены клетки для птиц.

– И в них есть птицы? – спросила заинтригованная Мирослава.

– В одних есть. А на других висят таблички – «Может, эта клетка для тебя?».

– Действительно, интересное оформление, – согласилась Мирослава. – Даже жаль, что мы завтра встречаемся с Жанной Ивановной не в ее салоне, – с малой толикой сожаления обронила Мирослава.

– Я не ослышался? Вы завтра встречаетесь с Томилиной?

– Да, я позвонила ей пару часов назад, и она предложила подъехать к ней домой.

– Она не удивилась вашему звонку?

– Может, и удивилась, – ответила Мирослава, – но виду не подала. О том, что Елена Валентиновна убита, она уже знает.

– Откуда? – спросил Морис.

– Ей позвонил Андриевский. Надеюсь, ты не забыл, что она не только давняя подруга его жены, но и крестная его сына.

– Об этом я помню. – Морис хотел еще что-то сказать, но тут на террасу вошел кот, сел возле Мирославы и громко сказал свое мяу.

– Дон хочет, чтобы мы шли спать, – рассмеялась Мирослава. – Договорим завтра. Спокойной ночи. – Она подхватила на руки кота и пошла к себе.

– Спокойной ночи, – тихо обронил Морис и посмотрел в сад, надеясь, что оттуда вот-вот донесется предутренняя песня соловья. Но до первых проблесков зари оставалось еще несколько часов, поэтому он тоже отправился спать.

На следующее утро Мирослава встала рано, несмотря на то что встреча с Томилиной у нее была назначена на одиннадцать часов. Сама детектив предпочла бы более ранний час, но, когда Жанна Ивановна предложила ей приехать к ней домой в одиннадцать, спорить не стала, чтобы не настраивать свидетельницу против себя.

Еще только спускаясь вниз, Морис почувствовал запах жарящейся с луком колбасы.

– Что это вы здесь делаете? – спросил он удивленно, войдя на кухню.

– Не видишь, что ли? – ответила она, не оборачиваясь. – Готовлю основу для яичницы.

Он улыбнулся.

– Теперь вижу. Доброе утро!

– И тебе доброе.

– Чего вы встали в такую рань?

– А ты?

– Вы же знаете, что я жаворонок и всегда встаю рано.

– А я большая кошка, – ответила она и сладко зевнула, – и встаю, когда хочу.

– Оно и видно, – вздохнул Морис.

– Ты уже умылся?

– А вы как думаете?

– О том, что я думаю, я тебе не скажу!

– Тогда давайте так! Я доведу до ума яичницу, – ему не терпелось поскорее отодвинуть ее от плиты, – а вы сходите в парник за укропом и зеленым луком.

– Уговорил, – проговорила она, сонно потягиваясь, и добавила уже более бодрым голосом: – Умеешь ты, Миндаугас, девушку уговорить.

– Если бы, – обронил он себе под нос и принялся доводить яичницу до совершенства.

«Только бы, – думал при этом Морис, – вместо парника она не зарулила в теплицу и не принялась там лакомиться клубникой. В таком случае мне ее тут придется ждать до обеда». Но тут же вспомнил, что Мирославе нужно ехать в город, и успокоился.

Она на самом деле вернулась довольно быстро, принеся по свежему пучку зеленого лука и укропа.

– Все съедим? – Она потрясла пучками в воздухе.

– Укроп весь съедим, а лука половину оставим на обед.

Мирослава разделила пучок лука пополам и отправилась к мойке мыть свежую зелень под струей проточной воды.

Когда Мирослава въехала на одну из узких улиц старого города,