Счастье потерянной жизни - http://horoshoe.info

Однако к Павлику почему-то так и не возвращался прежний вид. Бледный, с длинной шеей, худой, как былинка, он вызывал к себе всеобщее сожаление и внимание. По характеру он стал очень раздражительным и обидчивым: чуть услышит какое слово построже - сразу в слезы. Луша решила взять его к себе в город, чтобы с переменой обстановки он мог скорее поправиться. С большим трудом, уговорами и обманом его кое-как разлучили с бабушкой. Да и связывал он ей руки и измотал порядочно, а подошла самая деловая пора в деревне. Переезду Павлушки в город отчасти послужил серьезный разговор Никиты Ивановича с Катериной.

- Катерина, ты на Лушку-то обрати внимание посерьезней. Вы зря ей руки-то развязали: мужика нет, парнишку держишь у себя, и пошла Лушка на вечеринки да на балы. Стали уже на извозчиках привозить бабу-то домой по ночам. Вся Петькина компания вьется вокруг нее. Разряжается она, как барыня: без мужика-то всякая дурь лезет в голову бабе, как бы беды не случилось какой. А Петька-то голодает, да вшей кормит у австрияка за проволокой. Мальчишку-то надо привезти, пусть занимается им мать, да сидит дома вечерами, а днем он с Маревниными девками проживет, все уж поглядят за ним.

Поэтому и решено было мальчишку отдать Луше. Павлушка медленно привыкал к матери, а когда привык, то стал неразлучен с ней. Первое время жизнь у них протекала хорошо. Рано утром Луша уходила на завод и оставляла его одного. Шурка и Клавдия, Маревнины дочери, с удовольствием умывали, одевали и кормили его утром. Потом они пускали его гулять по обширному лугу напротив дома, но вскоре Павлушка заскучал. С каждым днем он становился все капризнее.

Луша, оправившись от разлуки с Петром и болезни сына, в двадцать лет расцвела всем на диво: статная, красивая, с пышными волосами, во что бы ни была одета, хоть в рабочую гимнастерку, хоть в домашнее платье - все так же была хороша. Заводская жизнь быстро преобразила ее из деревенской простой женщины в бойкую, языкастую. Долго с сыном она усидеть дома не могла, стала брать его на завод и вечерами на пирушки.

На встречу нового 1916 года Луша разрядила Павла и пришла с ним на маскарадный вечер. Несмотря на шум и праздничную суматоху, он вскоре уснул. Его уложили в комнате отдельно, но в самый разгар пляски Павлушка внушительным криком напомнил о своем присутствии. Кто-то из разодетых кавалеров, желая не отвлекать Лушу, решил заменить ему мать, но крик раздался еще сильнее. Луша ворча пошла к сыну. Однако настроение у Павлушки не совпадало с материнским, и он не унимался. Луша решила развлечь его и вынесла на свет. Десятки самых разнообразных масок: свиных, собачьих, кошачьих и сказочных чудовищ - окружили его. Павлушка был так напуган, что в истерике забился у матери на руках. Пропал весь вечер у Луши, больше того, пропала с сыном и ее спокойная жизнь. Придя домой, она лишь к утру еле успокоила его. Павлушка после этого сильно переболел и остался на долгое время очень пугливым. Он ни за что не хотел оставаться один. Когда Луша уходила на работу, он, уцепившись за ее подол, часто с криком бежал за матерью, пока Шурка не отрывала его насильно и не запирала в комнате. Оставшись же один, Павлушка неистово ревел на весь дом. Тогда девки вбегали в комнату и ремнем били его до синяков, до хрипоты.

Однажды во время такого укрощения в дом пришли Никита Иванович с женой, отняли Павлушку у девчонок и взяли его к себе. Когда его раздели, чтобы искупать, на теле мальчика обнаружили синие полосы от ремня. На много лет у Павлика остались ненависть и чувство мщения к девочкам, особенно к Шурке. Причина пугливости Павлушки была, впрочем, уважительная: в комнате у Луши на стенах висели картины страшного суда с кипящим котлом и людьми на сковороде, и страшный медведище с разинутой пастью шел на охотника. Долго никто не понимал, что для впечатлительного мальчика это было основанием для страха.

Крестный понимал положение Луши глубже других и при первой встрече с Катериной и их новым зятем Яковом, мужем Полюшки, сказал кратко и резонно:

- Мать, Лушку надо брать в твердые руки и нужен постоянный глаз за ней. Пропадет баба и вместе с собой парня загубит. Он мешает ей, потому что голова забита другим. Что-то надо думать, но с завода придется ее убирать, ей надо быть ближе к хозяйству.

Больше недели крестный держал Павлушку у себя, пока тот совсем не успокоился. Картины со стен убрали, но как только мальчик снова увидел девчат, так кинулся с плачем к матери.

Все понимали, что должна произойти какая-то перемена. Долго родне думать не пришлось. Митька-Барабан - починкский бабий балясник, при разговоре о Луше обещал приискать для нее подходящее местечко. Через неделю оно нашлось; в соседнем городишке помещику Свешникову нужна была прислуга из деревенских. На семейном совете было срочно решено: Павлушку забирает опять Катерина, а Лушку с завода рассчитать и увезти к Свешникову. Как ни противилась Луша этому, но пришлось старшим подчиниться. Так на том кончилась вольная жизнь солдатки Луши.

С радостью Павлушка спрыгнул с телеги на деревенскую лужайку. Его приветливо встретили деревенские жители, на глазах которых он умирал и ожил. Бабушка всю заботу снова вкладывала во внучонка.

Катерининская изба заметно опустела. Поля вышла замуж за вдовца с двумя малыми детьми, а Василий уехал в город Н., там женился на самостоятельной городской женщине двумя годами старше его. К концу лета, к жатве и молотьбе, Катерина ездила в город за помощью, тогда ее дом опять наполнялся людьми, а с людьми возвращалось и веселье. Очень любил Павлушка проводить день свой среди взрослых, и хоть был слабенький, но всюду сновал между людьми, с любопытством прислушиваясь ко всяким речам, особенно к песням. С благоговением он вместе с бабушкой стоял на коленях перед иконой и всякий раз старательно и подолгу крестился, кланяясь до земли. И, конечно, усердие его удваивалось, если бабушка его хвалила. Одно только его сильно и долго смущало: за иконами всегда были напиханы всего-навсего пузырьки да сверточки. Он же думал, что там что-то необыкновенное.

Неизгладимым в памяти Павлика остался крестный ход по деревне и полям в 1918 году. С весны не выпало ни капли дождя. С утра до вечера солнце неумолимо пекло и выжигало все на лугах и полях. С жалобным мычанием и блеянием ходил по выгоревшим полянам голодный скот. Пропадали хлеба, гречиха, лен, овес. Земля трескалась и делалась каменистой. Кое-как удавалось побрызгать огородные грядки, но стали высыхать родники, и пруд совсем обмелел. Жизнь кругом тоскливо замирала. По этому поводу священник в церкви обратился с проповедью к народу и назначили специальный молебен с крестным ходом по полям.